Чогъям Трунгпа - Преодоление духовного материализма
Вопрос: Что такое вера? Полезна ли она?
Ответ: Вера может быть простодушием, доверием, слепой убежденностью; или она может быть определенной уверенностью, которую невозможно разрушить. Слепая вера не обладает вдохновением. Она очень наивна и не является творческой, хотя и не совсем разрушительна. Она не будет творческой, потому что вы никогда не были связаны с вашей верой, никогда не имели общения друг с другом. Вы просто слепо принимали какое-то верование, принимали его очень наивно. В случае же веры в форме уверенности существует живая причина такой уверенности. Вы не ожидаете, что вам таинственным образом будет предоставлено некое сформированное заранее решение. Вы работаете с существующими ситуациями без страха, без всяких сомнений относительно своей вовлеченности. Этот подход является чрезвычайно творческим и позитивным. Если вы обладаете определенной уверенностью, вы настолько доверяете себе, что вам не нужен постоянный самоконтроль. Это абсолютная уверенность, полное понимание того, что совершается сейчас; и поэтому вы не колеблетесь по поводу того, как нужно вести себя в каждой новой ситуации.
Вопрос: Что руководит нами на пути?
Ответ: В действительности никакого особенного руководства как будто нет. Фактически, если кто-то руководит вами, это вызывает подозрения, потому что вы полагаетесь на нечто внешнее. Когда вы полностью остаетесь самими собой, это и есть руководство, но это руководство не следует понимать в смысле наличия авангарда, потому что нет лидера, за которым вы должны следовать. Вам не нужно идти у кого-то в хвосте, вы просто плывете вперед. Иными словами, лидер не идет впереди вас, а шагает вместе с вами.
Вопрос: Не можете ли вы сказать, как медитация разрушает предохранительный механизм это?
Ответ: Предохранительный механизм это заключается в самоконтроле, который на самом деле является ненужным самонаблюдением. Медитация не основывается на медитировании о каком-то определенном предмете при помощи самоконтроля; медитация – это полное отождествление с той техникой, которую вы применяете. Поэтому в практике такой медитации не будет никаких усилий, чтобы обезопасить себя.
Вопрос: Я живу, как будто среди духовной свалки, старого хлама. Как я смогу сделать из этого простую комнату с одним красивым предметом?
Ответ: Для того, чтобы развить правильную оценку своей коллекции, вам надо начать с одного предмета; нужно найти первую ступень, источник вдохновения. Может быть, если бы вы тщательно изучили всего одну часть материала, вам не пришлось бы пересматривать остальные предметы в своей коллекции. Этим единственным предметом из всего накопленного может быть хоть дорожный указатель, который вам удалось стащить где-нибудь в Нью-Йорке, чем-то совершенно незначительным. Но необходимо начинать с одной вещи, увидеть ее простоту, простое качество этого предмета из кучи хлама или этой красивой старой вещи. Если бы нам удалось начать лишь с одной вещи, тогда это было бы равноценно одному предмету в пустой комнате. Я думаю, что вопрос здесь в том и заключается, чтобы найти первую ступень. Поскольку мы располагаем таким большим числом предметов в своей коллекции, значительная часть проблем состоит в том, что мы не знаем, откуда начинать. Нужно разрешить своему инстинкту определить, какая вещь станет первой для рассмотрения.
Вопрос: Почему вы думаете, что люди так охраняют свои эго? И почему так трудно избавиться от своего «я»?
Ответ: Люди боятся пустоты пространства, отсутствия общества, отсутствия тени. Это может оказаться ужасающим переживанием – не иметь никого близкого, ничего, с чем возможны взаимоотношения. Идея этого состояния способна вызвать сильнейший страх. Идея,– но не подлинное переживание. Обычно – это боязнь пространства: нам страшно представить, что мы не сможем утвердиться на какой-то прочной почве, что мы утратим свою личность как устойчивую, твердую и определенную вещь. Это переживание может оказаться весьма пугающим.
Глава 2. Покорность
В этом месте вы, возможно, пришли к заключению, что нам следует отбросить все хитрости духовного материализма; иными словами, необходимо отбросить старания улучшать и защищать себя. Возможно, на мгновение проникнув в тот факт, что наша борьба тщетна, мы захотим покориться, полностью оставив свои усилия самозащиты. Но сколь многие из нас действительно сумеют сделать это? Все не так просто и легко, как мы могли бы подумать. До какой степени мы способны по-настоящему отказаться от усилий и раскрыться? В каком пункте мы опять начнем защищаться?
В этой лекции мы рассмотри покорность, особенно в понятиях взаимоотношений между работой над невротическими состояниями ума и работой с личным гуру, учителем. Покорность гуру может означать, что ваш ум раскрывается для жизненных ситуаций, равно как и для вашего учителя. Однако, если наш способ существования и вдохновение работают в сторону раскрытия ума, тогда мы почти непременно найдем также и личного гуру. Поэтому в нескольких следующих беседах мы подробнее остановимся на взаимоотношениях с личным учителем.
Одно из затруднений в покорности гуру составляют наши представления о нем, наши ожидания того, что должно произойти в его присутствии. Мы чрезмерно заняты идеями о том, что нам хотелось бы испытать в общении с учителем. «Я хотел бы увидеть то-то и то-то; лучше всего было бы увидеть это вот так; мне хотелось бы пережить именно такую ситуацию, потому что она в точности совпадает с моими ожиданиями и стремлениями».
Таким образом мы пытаемся расположить явления по полкам, привести ситуацию в соответствие со своими ожиданиями; мы совсем не способны отказаться от какой-либо части собственного предвосхищения событий. Если мы ищем гуру или учителя, мы ожидаем, что это будет праведный, мирный, спокойный, простой, но все же мудрый человек. Когда мы обнаруживаем, что он не отвечает нашим ожиданиям, мы начинаем испытывать разочарование, начинаем сомневаться.
Для того, чтобы установить подлинные отношения учителя и ученика, нам необходимо отбросить все заранее созданные представления по поводу того, какими именно должны быть эти взаимоотношения, какими должны оказаться условия раскрытия и покорности. «Покорность» означает полное самораскрытие, старание выйти за пределы мечтаний и ожиданий.
Покорность означает также признание сырых, простых, неуклюжих, отталкивающих качеств своего «я» – и не только признание, но и выдачу их. Обыкновенно мы находим это очень трудным. Хотя мы можем ненавидеть себя за эти качества, мы в то же время находим в ненависти к себе особого рода занятие. Невзирая на тот факт1, что нам, возможно, не нравится то, чем мы являемся, и несмотря на то, что мы находим подобное самоосуждение бесполезным, мы все же не в состоянии полностью от него избавиться. Если мы начнем отбрасывать свою критику самих себя, тогда мы можем почувствовать, что теряем свое привычное занятие, как будто бы кто-то лишил нас работы. Если нам придется отказаться от всего этого, мы потеряем точку опоры, не будет ничего, за что можно держаться. В глубинной своей основе самооценка и самокритичность представляют собой невротические тенденции, которые проистекают из нашей недостаточной уверенности в себе; здесь «уверенность» понимается в том смысле, что мы видим себя таковыми, каковы есть, знаем, что мы такое, знаем, что можем позволить себе раскрыться. Мы можем позволить себе выдать это грубое и несовершенное невротическое качество личности и выйти из своих мечтаний, из круга предвзятых идей.
Мы должны отказаться от своих надежд и ожиданий, как и от страхов, и двигаться прямо по направлению к разочарованию, работать с разочарованием, войти в него, сделать его своим образом жизни; а это – очень трудная вещь. Разочарование – добрый признак глубинного разума. Его нельзя сравнить ни с чем: столь оно точно, очевидно, непосредственно и остро. Если нам удается раскрыться, тогда мы внезапно начинаем видеть, что наши ожидания несущественны в сравнении с реальностью ситуаций, с которыми мы сталкиваемся. А это автоматически приносит чувство разочарования.
Разочарование – лучшая из колесниц, которой следует пользоваться на пути дхармы. Оно не подтверждает существования нашего эго и его сновидений. Однако, если мы погружены в духовный материализм, если мы рассматриваем духовность как некую часть нашего накопления учености и добродетелей, тогда, разумеется, весь процесс самоотдачи оказывается полностью искаженным. Если мы рассматриваем духовность как способ создания удобства и покоя, тогда всякий раз, испытывая нечто неприятное, переживая разочарование, мы стараемся дать этому факту рассудочное объяснение: «Конечно, это, должно быть, акт мудрости со стороны гуру; потому что я знаю, я совершенно уверен, что гуру не делает ничего вредного. Гуруджи – совершенное существо, и все, что он делает, делается для меня, потому что он – на моей стороне. Так что я смогу себе позволить раскрыться, могу без опасений покориться ему. Я знаю, что гуру ведет меня по верному пути». В подобном отношении есть что-то не совсем правильное. В лучшем случае оно простодушно и наивно. Мы порабощены вызывающим благоговейный страх, вдохновляющим, величественным и красочным аспектом «гуруджи», мы не смеем вообразить себе никакого иного отношения. Мы выработали в себе убеждение, что все переживаемое нами представляет часть нашего духовного развития. «Я сделал это; я пережил это; я сам себя сделал; я знаю почти все, потому что прочел книги, и они подтверждают мои верования, мою правоту, мои идеи. Все совпадает».
