Митрополит Сурожский - Воскресные проповеди
Вступим же в Великий пост так, чтобы вырасти в полную меру нашего человеческого достоинства, чтобы в нас воссияла слава Божия и чтобы через нас эта благодать распространилась и на всю вселенную, потому что апостол Павел говорит, что вся тварь стонет в ожидании момента, времени, когда явится слава сынов Божиих, когда человек станет достойным своего звания и всю тварь введет в Царство Божие. Аминь!
3 апреля 1983 г.
Неделя 3-я Великого поста. Крестопоклонная
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Словами Священного Писания мы провозглашаем, что Господь Иисус Христос есть Царь, Пророк и Первосвященник всей твари.
Господь научил нас, что в христианской Церкви и царстве царь – не тот, который силой подчиняет себе других, чтобы привести их в безусловное и рабское послушание, но тот, кто служит другим и отдает жизнь свою за других. И святой Иоанн Златоустый учит, что всякий может править народом, но только царь может положить свою жизнь за народ свой, потому что он так отождествляется со своим народом, что у него нет ни существования, ни жизни, ни цели, кроме как служить своему народу всей своей жизнью, а если нужно – и смертью.
И сегодня, поклоняясь Кресту Господню, мы с новой силой можем понять, с новой глубиной можем уловить, что означает царское достоинство и служение Господа нашего Иисуса Христа: оно означает любовь такую всецелую, такую совершенную, что Христос может позабыть о Себе совсем, неограниченно; позабыть о Себе до такой степени и отождествить Себя с нами так, что Он соглашается, в Своем человечестве, утратить чувство Своего единства с Богом, с источником вечной жизни, – больше того: с вечной жизнью в Себе Самом, и соединиться с нашей мертвостью, с нашей смертностью. Такая любовь делает Господа Иисуса Христа нашим достойным Царем; перед такой царственностью преклоняется всякое колено (Флп. 2, 10)... И потому что Он таков, Он может быть и Первосвященником всей твари. Первосвященники языческого мира, первосвященники в Израиле совершали жертвоприношения, с которыми они отождествляли себя лишь в переносном смысле, символически, ритуально. Господь же Иисус Христос принес в кровавую жертву Самого Себя, хотя в Нем не было ничего, что осуждало бы Его на ту смерть, которую Он взял на Себя. Не говорит ли он в Своей Первосвященнической молитве, в присутствии и общении с учениками: Приближается князь мира, противник, и во Мне он не имеет ничего... Во Христе нет ничего, что принадлежало бы области смерти и греха. И Отцу Своему Он говорит: Я освящаю Себя за них, в священное жертвоприношение за Мой народ... Первосвященник, Сам принимающий заклание, освобождает все остальные твари от ужаса кровавого жертвоприношения, но тем самым и ставит нас перед бескрайностью, бездонной глубиной любви Божественной, которую иначе мы не могли бы себе и помыслить: Жизнь, соглашающаяся быть истощенной, Свет, соглашающийся быть угашенным, Вечность, соглашающаяся умереть смертью падшего мира...
И поэтому Слово Божие может говорить нам как Пророк. Пророк – не тот, кто предвещает будущее; пророк – тот, кто говорит от Бога. Одна из книг Ветхого Завета говорит, что пророк –это тот, с кем Бог делится Своими мыслями. Христос может не только говорить от Бога, но воплощает в действии, воплощает в Своей жизни и в Своей смерти любовь Божию жертвенную, всецелую, совершенную, отдающуюся.
Вот почему почитание Креста – такое диво в опыте Церкви. Мы не будем никогда способны опытно узнать, что значило для Христа умереть на кресте, и даже наша собственная смерть не поможет нам понять, чем была смерть для Него: как Бессмертие может умереть? Но мы можем научиться, смелым и беззаветным усилием приобщаясь все более глубоко, все более совершенно жизни, и учению, и путям Христовым, можем научиться любить такой любовью, которая все больше и больше приближается к этой любви Божественной, и через нее познать то свойство, которым смерть – как забвение себя, всецелое и совершенное – соединяется с победой любви, воскресением и жизнью вечной. Аминь.
25 марта 1984 г.
Неделя 4-я Великого Поста. Преподобного Иоанна Лествичника
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Преподобный Иоанн Лествичник, память которого мы сегодня празднуем, говорит в одном из своих писаний: Мы не будем судимы, братия, мы не будем осуждены за то, что не творили чудес или не возглашали пророчеств; но мы осудимся за то, что не оплакивали своих грехов всю нашу жизнь...
Что же такое грех, если он должен родить в нас такое сокрушение сердечное, чтобы эта сердечная боль – не омрачала, но вдохновляла всю нашу жизнь?
Мы часто думаем, что грех – это нарушение нравственного закона, нарушение долга, неправый поступок. Но в грехе есть нечто гораздо более основное, что поистине должно вызывать у нас печаль, и более чем печаль: глубокую, острую боль.
Грех – это неверность, грех – это измена, измена и неверность и нелояльность Богу; потому что грех означает, что когда бы Бог ни обращался к нам, слова Его были маловажны, несущественны для нас, хотя говорил Он к нам из всей Своей Божественной любви, чтобы явить нам, как много мы для Него значим. Как высоко Он ценит нас, если отдал всю Свою жизнь и всю Свою смерть для того, чтобы спасти нас, и чтобы мы поверили в Божественную любовь!
Поэтому, когда мы грешим, это означает, что мы отворачиваемся от Того, Кто полюбил нас на жизнь и на смерть: и, как следствие, – что Его жизнь и Его смерть слишком незначительны для нас, чтобы мы отозвались на них с любовью, отозвались верностью и преданностью. И вот, в результате такого отношения мы беспрерывно нарушаем те законы жизни, которые ведут к жизни вечной, которые сделали бы нас подлинно, совершенно человечными – как Христос был подлинным человеком – в полноте гармонии между Богом и нами.
Но все конкретные грехи, которые мы совершаем постоянно, небрежность друг ко другу, безразличие друг ко другу, то, как легко мы судим и осуждаем, как отворачиваемся от нужды других, как мы небрежны к любви, предложенной и отдающейся нам, или к материальной и духовной нужде вокруг нас – все это от холодности наших сердец.
И не напрасно говорит Христос в сегодняшнем Евангелии: Такой дух изгоняется только молитвой и постом. Пост означает, что нужно отвернуться от всего, что соблазнительно прельщает нас и отвлекает прочь от любви, от лояльности и верности и разрушает нашу цельность. А молитва – это общение с Живым Богом, Который есть Любовь, и в Ком Одном только мы можем найти силы и крепость любить.
Понятно, поэтому, что когда человек, приводивший своего припадочного ребенка к ученикам, обратился ко Христу и сказал: Они не могли исцелить его, – Христос ответил: Приведи его ко Мне!.. Если только нас не приведут ко Христу, все остальные усилия будут тщетны.
И у нас может возникнуть вопрос: неужели мы так далеки от Бога, что должны оплакивать это разобщение в течение всей жизни?.. Но кто из нас посмел бы сказать, что сердце его в каждое мгновение жизни горит любовью и глубоким чувством пребывания с Богом, чувством близости Божией, общения с Ним?
По отношению к Богу мы должны бы быть наподобие влюбленных, когда во всякое мгновение, ночью и днем, наяву и во сне сердце ликует и трепещет любовью, которая переполняет его до краев, которая есть радость и ликование, мир и покой, крепость и дерзновение; такая любовь, когда мы можем глядеть вокруг себя и видеть каждого в новом свете, видеть Божественный образ, сияющий в каждом, кого мы встретим, и ликовать о нем.
Если же мы спросим себя: как далеки мы от Бога? – и даже не сумеем понять, каково это расстояние, потому что у нас так мало опыта близости с Ним, то поставим перед собой вопрос: какое расстояние отделяет меня от людей, меня окружающих? Сколько во мне есть верности, самоотдачи, сколько радости о ближнем? И, напротив, сколько во мне осуждения, безразличия, небрежности, забывчивости?.. И тогда мы сможем сказать: если это качествует во мне, значит, Бог для меня не средоточие всего. Бог для меня не Господь, владычествующий в моем сердце, и уме, и всем моем существе и жизни. И если мы подумаем о том, как мы колеблемся между зовом Божиим и хотениями нашего человечества, как мы прельщаемся злом, мы можем снова сказать: как я далек, как я далека...
И если только мы не найдем этой гармонии с Богом, мы будем оставаться разделенными и сломленными внутри самих себя; пока мы не нашли этой гармонии в Боге, мы будем разделены и друг от друга.
Вот почему святой Иоанн Лествичник зовет нас обратить абсолютное внимание на то, как мы относимся к Богу; потому что от этого зависит все остальное. Бог – как ключ гармонии, благодаря которому можно расшифровать и спеть мелодию; Бог, – говорит другой писатель, – как тонкая нить, связующая вместе цветы, которые иначе распадутся: как цветы, даже добродетели, даже красота, даже правда распадаются на куски, если нет этой дивной любви, ликования и радости, которые даются нам только в общении с Богом, потому что Он есть любовь, Он есть жизнь. Он есть правда, Он – радость, и свет, и ликование.
