Сборник - Достопамятные сказания о подвижничестве Святых и Блаженных Отцов
31. Говорили об авве Арсении и авве Феодоре Фермейском, что они более всего ненавидели славу человеческую, почему авва Арсений редко показывался кому-либо, а авва Феодор, хотя и показывался людям, но был для них мечом.
32. Когда авва Арсений жил в Нижнем Египте и народ беспокоил его, вздумалось ему оставить келью. Ничего не взяв из нее, он пришел к ученикам своим, Александру и Зоилу Фаранским. Александру сказал: ступай на корабль и плыви вверх. Он так и сделал. Потом Зоилу сказал: пойдем со мною до реки; там сыщи мне судно, плывущее вниз к Александрии, а потом и ты плыви вверх к брату своему. Зоил, смущенный сими словами, молчал. Так разлучились они друг с другом. Старец пришел в Александрию и занемог тяжкою болезнию. Прислужники же его рассуждали между собою: не огорчил ли кто из нас старца и потому он удалился от нас? Но не находили в себе никакой вины, ибо никогда не ослушались его. Старец, по выздоровлении, сказал: пойду к моим отцам; и таким образом, отплыв вверх, пришел в Петру, где были прислужники его. Когда находился он близ реки, какая-то служанка, эфиоплянка, подошедши, прикоснулась к его милоти. Старец обличил ее. Служанка же сказала ему: если ты монах, то иди в гору. Старец, пораженный сим словом, говорил сам в себе: Арсений! если ты монах, то иди в гору. Между тем встретились с ним Александр и Зоил. Когда они пали к ногам его, повергся и старец, и все плакали. Старец спросил: ужели не слышали вы, что я был болен? Они отвечали: слышали. — Что ж вы не пришли навестить меня? — сказал старец. Авва Александр отвечал: горько для нас было твое разлучение с нами, и оно не на пользу послужило многим, которые говорили о нас: если бы не ослушались старца, он не удалился бы от них. Старец сказал им: теперь опять будут говорить люди: не нашла голубица покоя ногам своим и возвратилась к Ною в ковчег. Таким образом они примирились, и старец пребыл с ними до смерти своей.
33. Авва Даниил говорил: авва Арсений рассказывал нам будто об ином каком-то человеке и, вероятно, это был он сам — следующее. К одному старцу, когда он сидел в келье своей, был голос: иди! покажу тебе дела человеческие. Он встал и пошел. Голос привел его в одно место и показал ему эфиоплянина, который рубил дрова и, нарубив большое беремя, хотел нести оное, но не мог; вместо того, чтобы убавить из беремени, он опять рубил дрова и прикладывал к беремени и это делал очень долго. Когда старец прошел немного далее, голос еще показал ему человека, который стоял у колодезя и, черпая из него воду, лил ее в пробитый сосуд, и вода вся опять уходила в колодезь. Потом сказал ему: пойди! покажу тебе еще иное. И видит старец храм и двух мужей, которые сидели на конях и держали бревно косвенно один против другого. Они хотели войти в двери, но не могли, потому что бревно было концами по сторонам дверей, а ни один из них не хотел смириться и стать позади другого, чтобы пронести бревно вдоль, и потому оба оставались за дверьми. — Это, говорит голос, те люди, которые как будто несут иго правды, но с гордостию, и не хотят смириться, чтобы исправиться и идти путем смирения Христова, почему и остаются вне Царствия Божия. Рубящий же дрова означает человека, обремененного многими грехами, который, вместо того, чтобы покаяться в них, прилагает к грехам своим новые беззакония. А черпающий воду изображает такого человека, который хотя делает добрые дела, но примешивает к ним и худые, а чрез то губит и добрые дела свои. — Итак, всякому человеку надобно бдеть над своими делами, чтобы не напрасно трудиться.
34. Он же рассказывал: пришли однажды из Александрии некоторые отцы видеть авву Арсения. Один из них был дядя старшего Тимофея, архиепископа Александрийского, прозванного Нестяжательным, и имел с собою одного из племянников по брату. Старец был тогда болен и не хотел видеться с ними, дабы и другие также не пришли и не стали беспокоить его. В то время находился он в Петре Тройской. Отцы возвратились с печалью. После того случился набег варваров, и старец пошел и захотел остаться в нижних пределах Египта. Услышав о сем, отцы опять пришли посетить его. Старец с радостью принял их. Брат, бывший с ними, сказал ему: не помнишь ли авва, мы приходили в Трою посетить тебя, и ты не принял нас? Старец отвечал ему: вы ели хлеб и пили воду; а я, сын мой, — истину скажу тебе, — не отведывал ни хлеба, ни воды, и даже не садился, наказывая сам себя, пока не узнал совершенно, что вы возвратились в свое место; потому что для меня вы утомились, — но простите мне, братия! — Братия пошли от него утешенные.
35. Авва Даниил говорил еще: в один день призвал меня авва Арсений и сказал мне: успокой отца своего, дабы он, когда отойдет ко Господу, помолился о тебе и благо ти будет.
36. Сказывали об авве Арсении: однажды, когда он сделался болен в Скиту, пошел пресвитер и перенес его в церковную больницу; положил его на постели, и небольшая подушка была у него под головою. И вот один старец пришел посетить авву Арсения; увидев его на постели и под головою у него подушку, соблазнился и сказал: таков-то авва Арсений! вот на чем он почивает! Пресвитер отвел его в сторону и спросил: какая у тебя была работа в деревне? Он сказал: я был пастухом. — Как ты жил? — спросил еще пресвитер. Он отвечал: в больших трудностях жил я. Пресвитер спросил его: а ныне как живешь ты в келье? Старец отвечал: ныне живу я гораздо спокойнее. Тогда пресвитер говорит: видишь ли ты сего авву Арсения? В мире был он отцом царей (Аркадия и Гонория, коих отцом он назван был потому, что был их наставником и восприемником при крещении — прим. ред.); тысячи слуг, опоясанных золотом, — все в ожерельях, все в шелку, — предстояли ему, и драгоценные ковры были под ногами его! Ты, будучи пастухом, не имел в мире того успокоения, которое теперь имеешь; а он имел в мире все удовольствия, теперь же не имеет их. Итак, ты теперь покоишься, а он терпит нужду. Услышав это, старец пришел в сокрушение, поклонился и сказал: прости мне, авва! согрешил я. Совершенная правда, что авва Арсений смиряется, а я покоюсь, — И, получив пользу, старец удалился.
37. Пришел к авве Арсению один отец и постучался у дверей его. Старец, думая, что это был его прислужник, отворил дверь. Увидев же, что это другой, пал на лицо свое. Тот говорил ему: встань, авва! дай мне облобызать тебя! Но старец отвечал ему: не встану, пока ты не уйдешь. И после долгих просьб старец не встал, пока он не удалился.
38. Об одном брате, который пришел в Скит видеть авву Арсения, сказывали, что он, вошедши в церковь, просил клириков проводить его к авве Арсению. Они сказали: подожди немного, брат, и увидишь его. Но он сказал: я ничего не буду есть, пока не увижу его. Тогда послали одного брата проводить его к авве Арсению, ибо келья его находилась далеко. Постучавшись у дверей, они взошли и, приветствовав старца, сели молча. Потом провожавший из церкви брат сказал: я пойду, помолитесь обо мне. А брат-странник, не смея говорить со старцем, сказал брату: и я пойду с тобою. И вышли вместе. После сего просил он провожавшего брата: проводи меня и к авве Моисею, который был разбойником. Когда пришли к Моисею, он принял их с радостию и отпустил весьма ласково. После сего провожавший брат сказал страннику: вот я водил тебя и к чужестранцу, и к египтянину; который из них тебе понравился? Он отвечал: мне понравился египтянин. Один отец, услышав об этом, помолился Богу так: Господи! открой мне дело сие: один для имени Твоего убегает людей, а другой для Твоего же имени принимает их с отверстыми объятиями. — И вот, ему были показаны два больших корабля на реке. На одном он видит авву Арсения и Духа Божия, плывущих в безмолвии, а на другом авву Моисея и Ангелов Божиих, которые питали его сотовым медом.
39. Авва Даниил сказывал: авва Арсений, приближаясь к смерти, завещал нам: не заботьтесь делать по мне вечери любви. Ибо, если я приготовил для себя сию вечерю, то найду ее.
40. Когда приближалась кончина аввы Арсения, ученики его пришли в смятение. А он говорит им: еще не настал час; когда же настанет, скажу вам. Но я буду судиться с вами на Страшном Суде, если вы отдадите кому-либо останки мои. Они сказали: что же нам надо будет делать? Мы не знаем, как похоронить тебя. Старец отвечал им: ужели не знаете, как привязать к ноге моей веревку и тащить меня на гору?
Старец обыкновенно говаривал: Арсений, для чего ты ушел из мира? — После бесед я часто раскаивался, а после молчания — никогда.
Когда приблизилась кончина его, братия увидели, что старец плачет. Они говорят ему: правда ли, что и ты, отец, страшишься? Он отвечал им: правда, настоящий мой страх всегда был со мною с того самого времени, как я сделался монахом. — И таким образом он почил.
41. Сказывали также, что во все время жизни своей, сидя за рукодельем, он имел платок на груди, по причине слез, падавших из очей его. Авва Пимен, когда услышал, что он почил, прослезившись, сказал: блажен ты, авва Арсений, что оплакал себя в здешнем мире! Ибо кто здесь не плачет о себе, тот будет вечно плакать там. Итак, необходимо плакать или здесь — добровольно, или там — от мучений.
