Иларион Алфеев - Православное богословие на рубеже столетий
Все христиане стоят перед вызовом единого и в корне расцерковленного мира. Этому вызову нужно смотреть в лицо... как проблеме, нуждающейся в богословском и духовном ответе. Для молодых поколений, где бы они ни были, не существенно, от какой именно духовной генеалогии зависит этот ответ — западной, восточной, византийской или латинской, — лишь бы он прозвучал для них истиной и жизнью. Поэтому православное богословие будет либо подлинно «кафолическим»... либо не будет богословием вообще [357].
Тема взаимоотношений между Православием и инославием затрагивается в следующих книгах отца Иоанна: «Православие и кафоличность» [358], «Православная Церковь: вчера и сегодня» [359], «Кафоличность и Церковь» [360], «Свидетельство миру» [361], «Видение единства» [362].
Церковная история
Отец Иоанн Мейендорф был блестящим и разносторонним знатоком церковной истории, которую он преподавал сначала в Парижском богословском институте, а затем в Свято–Владимирской семинарии. Среди его церковно–исторических трудов — «Имперское единство и христианские разделения» [363], «Византия и Московская Русь» [364]. Отец Иоанн рассматривал в исторической перспективе взаимоотношения Церкви и государства, заостряя внимание на таких трудных и спорных проблемах, как папоцезаризм византийских императоров и цезарепапизм римских епископов, гонения на еретиков со стороны православных в эпоху Юстиниана и гонения на православных со стороны иноверцев и безбожников в мусульманской Турции и советской России.
Отец Иоанн считал себя в первую очередь церковным историком и лишь во вторую — богословом. Он говорил, что все богословские проблемы должны рассматриваться в контексте истории. Ни догматы Церкви, ни определения Вселенских Соборов, ни церковные каноны, ни учение Святых Отцов — ничто из этого не может быть правильно понято вне церковно–исторического контекста: «Для того, чтобы действительно проникнуть в мир Святых Отцов, почувствовать их мысль, узнать, почему они говорили именно так, а не иначе, и что все это значит для нас — носителей другого менталитета, живущих много веков спустя, в иной культуре, — нам необходимо изучать историю» [365].
Богословие самого отца Иоанна глубоко исторично. По его мнению, настоящее невозможно понять, если не знать прошлое. В его трудах прошлое соединяется с настоящим, опыт человека XX века рассматривается через призму святоотеческого опыта, учения византийских исихастов XIV века, опыта Древней Неразделенной Церкви. Может быть, именно благодаря этой историчности творчества отца Иоанна его имя уже вошло в историю, а книги его стали частью истории.
2. Епископ Диоклийский Каллист
В России имя епископа Каллиста известно немногим. На Западе же его знает всякий хоть сколько–нибудь интересующийся Православием. Его книга «Православная Церковь», впервые изданная в 1963 году [366], стала международным бестселлером: она переиздавалась около двадцати раз, переведена на многие языки и является классическим введением в православное вероучение.
Жизненный путь Тимоти Уэра (будущего епископа Каллиста) начался в 1934 году. Он родился в городе Бат (графство Сомерсет), в состоятельной английской семье. Воспитывался в знаменитой Вестминстерской школе, затем обучался в Оксфорде на классическом отделении. Научной специализацией избрал патристику, темой его докторской диссертации было учение преподобного Марка Подвижника.
Интерес к Православной Церкви пробуждался в Тимоти постепенно. Важную роль сыграло посещение православного храма, заставившее его по–иному взглянуть на жизнь, на веру в Бога. Вот как он сам рассказывает об этом:
Все это началось одним воскресным вечером, когда я еще был школьником. Не имея ясного представления, куда я иду, я случайно вошел в русскую православную церковь в Лондоне... Там было темно. Первое, что я заметил, это широкое пространство полированного пола и ни одной скамьи, только несколько стульев. Церковь выглядела пустой. Затем я услышал маленький хор, который был где–то вне поля зрения. Я смог также увидеть несколько служителей, в большинстве пожилых, стоящих за стеной с множеством икон. Но первое ощущение пустоты, почти отсутствия, вдруг сменилось каким–то безграничным чувством полноты. Я чувствовал не отсутствие, но присутствие — присутствие бесчисленного множества невидимых служителей. Я понял, что это маленькое собрание есть часть какого–то действия, которое намного больше, чем оно, действия, которое не началось с началом службы и не прекратится, когда она закончится. Я не мог понять ни одного слова службы, так как все шло на славянском языке. Но я знал, что, пользуясь выражением из великопостной Литургии Преждеосвященных Даров, «ныне силы небесные с нами невидимо служат». Много лет спустя я читал рассказ о князе Владимире, содержащийся в «Повести временных лет», и дошел до того места, где русские послы описывали Литургию, на которой они присутствовали в Константинополе. «Мы не знали, где мы находились — на небе или на земле, — говорили они. — Мы не можем описать это тебе, но одно только мы знаем точно, что Бог живет там среди людей. Мы не можем забыть эту красоту». И я не забуду потрясения от прочитанных слов, потому что в них я с точностью узнал свой собственный опыт. Та вечерняя служба, в которой я принял участие... может быть, была лишена внешнего великолепия Византии X века, но, подобно русским послам, я тоже ощутил «небо на земле», незримую красоту Царства Божьего, непосредственное присутствие сонма святых [367].
Большое влияние на Тимоти Уэра оказало также чтение творений Святых Отцов и участие в работе православно–англиканского Содружества имени святого Албания и преподобного Сергия. К 24 годам у него созрело решение перейти в Православие. В 1958 году он был принят в Православную Церковь и провел некоторое время в Свято–Троицком монастыре в Джорданвилле. Однако изоляционистская позиция Русской Зарубежной Церкви не удовлетворяла его, и он вскоре перешел в Константинопольский Патриархат.
В 1966 году Тимоти Уэр принял монашеский постриг с именем Каллист в монастыре св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова на о. Патмос (Греция), в том же году был рукоположен в сан иеромонаха. По возвращении в Англию был назначен на пост лектора по восточно–христианским исследованиям (ранее этот пост занимал Николай Зернов), и вот уже свыше 30 лет остается в той же должности. В 1982 году рукоположен в сан епископа с титулом «Диоклийский».
В течение всего времени, прошедшего с момента его иерейской хиротонии, Владыка Каллист руководит оксфордским православным приходом Константинопольского Патриархата, совмещая пастырскую деятельность с преподавательской. За годы своего пребывания в университете Владыка Каллист воспитал не одну сотню учеников: многие его выпускники занимают сейчас ведущие богословские кафедры в университетах всего мира.* * *
Я познакомился с Владыкой Каллистом в Оксфорде, в его доме на улице Ставертон. Поступив в Оксфордский университет, я стал встречаться с ним регулярно, так как именно под его руководством писал свою докторскую диссертацию о преподобном Симеоне Новом Богослове. С первых же дней совместной работы между нами завязались самые добрые и доверительные отношения. В епископе Каллисте меня более всего привлекало удивительное сочетание глубокой, истинно православной духовности с подлинной академической ученостью. До встречи с ним подобное сочетание я наблюдал лишь однажды — в отце Иоанне Мейендорфе. Владыка Каллист всем своим обликом напоминал мне о таких святителях древней Церкви, как Василий Великий и Григорий Богослов, которые несли бремя архипастырского служения, но в то же время были выдающимися богословами и одними из самых образованных людей своего времени.
Рабочий день Владыки обычно начинается рано утром и продолжается до позднего вечера. Его день расписан не по минутам, а в буквальном смысле «по часам»: он уделяет ровно час каждому посетителю. Вокруг него всегда люди — коллеги, студенты, духовные чада, прихожане, друзья. Среди его друзей — немало клириков и мирян Англиканской Церкви. Перейдя в свое время из англиканства в Православие, Владыка Каллист сохранил прочную связь со многими прежними друзьями. Его переход в Православие не сопровождался тем надломом, которым так часто сопровождается принятие Православия западными христианами; став православным, он сохранил уважение к англиканству. И англикане приняли его переход в Православие спокойно: не только не осудили его, но, наоборот, поддержали.
