Александр Мень - Сын человеческий, с илюстрациями
Он умер даже не как мудрец, перешагнувший грань обычных человеческих чувств, победивший страдание силой духа. Он мучился, как миллионы людей, как каждый ребенок или раненая птица, как любое живое существо. Никто не помог Ему, когда Он истекал кровью на страшном кресте. Никакой ангел не облегчил агонии. Правы оказались те, кто говорил: “Других спасал, а Себя не может спасти”.
Но, значит, Иисус не тот, за кого они Его принимали? Не Избавитель Израиля и мира? И, следовательно, напрасной была их вера в Него, а Петр, сказав: “Ты Мессия”, произнес лишь пустые слова? Это было крушение окончательное, непоправимое. Рухнули надежды и ослепительные мечты. Никогда еще люди не испытывали более тяжкого разочарования.
Что оставалось им делать? Бежать, скорее бежать из этого зловещего города! Вернуться в Галилею к своим домам и лодкам. Забыть о Человеке, Который обманулся Сам и ввел в заблуждение Своих простодушных последователей...
Глава двадцать первая. ПОБЕДА НАД СМЕРТЬЮ
9-14 апреля 30 г.
С заходом солнца 8 апреля кончился срок субботнего покоя, но женщинам еще нужно было купить душистые порошки и мази, из которых приготовлялась смесь для бальзамирования. Поэтому посещение гробницы было отложено до утра следующего дня. О страже они не знали; их беспокоила только мысль: кто поможет им откатить тяжелый камень.
Мария Магдалина пришла раньше своих подруг. В предрассветном сумраке, подойдя к склепу, она в смятении остановилась: камень был сдвинут. Что это значит? Неужели даже после смерти Учителя враги Его не успокоились?..
Тем временем подоспели Саломея с Марией Клеоповой и, заглянув в пещеру, убедились, что она пуста. Магдалина в слезах побежала к Петру и Иоанну и сообщила им горестную весть: “Взяли Господа из гробницы, и не знаем, где положили Его”. Оба ученика, немедленно покинув дом, в котором скрывались, поспешили за Марией в сад Иосифа.
Сначала они бежали вместе, но потом Симон отстал, и Иоанн достиг пещеры первым. Видя, что Мария права, он терялся в догадках: кто мог, нарушив Закон, оскорбить место вечного упокоения? Юноша наклонился к отверстию, но решимости войти у него не хватило.
Когда в ограде показался Петр, он еле переводил дыхание. Но не таков был этот человек, чтобы долго размышлять. Не останавливаясь, Петр тотчас вошел в темный склеп. Это ободрило Иоанна, и он последовал за Симоном. Рядом с каменным ложем они увидели саван и покров для лица.
Погребенный исчез.
Расспрашивать, протестовать, искать тело ученики побоялись. Они побрели назад в город, полные печального недоумения. Видно, недруги решили глумиться над ними до конца...
У могилы осталась одна Магдалина. Погруженная в свое горе, она не заметила, что остальные женщины куда-то ушли. Словно не веря несчастью, Мария еще раз приблизилась к отверстию пещеры и неожиданно увидела там двух неизвестных в белых одеждах.
- Женщина, почему ты плачешь? - спросили они.
- Потому что взяли Господа моего, и не знаю, где положили Его.
В ней проснулась надежда: может быть, эти люди объяснят ей случившееся? Но в тот же миг Магдалина почувствовала, что сзади нее кто-то стоит, и оглянулась.
- Женщина, почему ты плачешь? Кого ищешь? - спросил Незнакомец.
Думая только о своем, Мария решила, что перед ней садовник, который, наверно, должен знать, где тело.
- Господи, - умоляюще говорила она, - если ты унес Его, скажи мне, где ты Его положил, и я Его возьму.
- Мариам! - прозвучал до боли знакомый голос. Все всколыхнулось в ней. Сомнений не было. Это Он...
- Раввуни! - вскричала Магдалина и упала к Его ногам.
- Не прикасайся ко Мне, - предостерег ее Иисус, - ибо Я еще не взошел к Отцу Моему; но иди к братьям Моим и скажи им: “Восхожу к отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему”.
Обезумевшая от радости, едва сознавая происходящее, Магдалина бросилась из сада.
Возвестила плачущим
Вестницей неслыханного, небывалого вбежала она в дом, где царил траур, но ни один из друзей не принял ее восторженных слов всерьез. Все решили, что бедная женщина с горя потеряла рассудок. То же самое подумали они, когда вслед за ней появились Иоанна, жена Хузы, Мария Клеопова и Саломея и стали, перебивая друг друга, уверять, что Учитель жив, что они видели Его своими глазами. Они рассказали, как спустились в пещеру, когда Магдалина уходила позвать учеников, и нашли там юношу в белой одежде. “Не ужасайтесь! - сказал он. - Иисуса ищете Назарянина, распятого. Он восстал, Его нет здесь. Вот место, где положили Его. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее. Там вы Его увидите, как Он сказал вам”. Женщины признались, что сначала им было страшно говорить о виденном, но потом Сам Иисус явился им на дороге и повторил повеление всем идти в Галилею.
Апостолы, переглядываясь, слушали рассказ. “Показались им, - замечает св.Лука, - слова эти бредом, и они не верили женщинам”[1]. После того что стряслось, ученики были далеки от надежд на чудо, и меньше всего они предполагали, что скоро Бог превратит их самих из трепещущих, раздавленных катастрофой людей в провозвестников новой веры.
Много непостижимого хранят анналы истории, но можно смело сказать, что самое невероятное в ней - жизнь Иисуса Назарянина и тайна, которой Его жизнь увенчалась. Справедливо считают, что эта тайна выходит за пределы, доступные человеческому знанию. Однако есть и осязаемые факты, находящиеся в поле зрения историка. В тот самый момент, когда Церковь, едва зародившись, казалось, навсегда погибла, когда здание, возведенное Иисусом, лежало в развалинах, а Его ученики потеряли веру, - все внезапно коренным образом меняется. Ликующая радость приходит на смену отчаянию и безнадежности; те, кто только что покинул Учителя и отрекся от Него, смело возвещают о победе Сына Божия.
Что-то произошло, без чего не было бы самого христианства...
Самое раннее и непосредственное свидетельство об этом принадлежит человеку, в жизни которого встреча с Иисусом произвела полный переворот. Встреча же произошла спустя пять-шесть лет после Голгофы. Этот человек - Савл Тарсийский, впоследствии Павел, - писал христианам Коринфа: “Я передал вам, во-первых, то, что и принял: что Христос умер за грехи наши, по Писаниям, и что Он погребен, и что Он воздвигнут в третий день, по Писаниям, и что Он явился Кифе, потом - Двенадцати, затем свыше чем пятистам братьям одновременно, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые почили; затем явился Иакову, потом всем апостолам, а после всех явился и мне, словно недоноску. Ибо я - наименьший из апостолов, я, который недостоин называться апостолом, потому что гнал Церковь Божию”[2].
Это Павлово свидетельство вместе с пасхальными повествованиями Евангелий приводит нас к реальному факту, который духовно воскресил учеников и подвиг их на проповедь Благой Вести.
Архиереи думали, что с галилейским Мессией покончено, но теперь они оказались бессильны остановить новое движение. Рассказ стражников о необычайных феноменах, сопровождавших исчезновение тела, мог, конечно, смутить Синедрион. Понадобилась своя официальная версия. Как сказано в Евангелии от Петра, жрецы решили, что лучше прибегнуть к обману, чем “попасть в руки народа иудейского и быть побитыми камнями”[3]. Было объявлено, что ночью, когда стража задремала, ученики Иисуса похитили Его тело и стали говорить, будто Он жив. Века спустя это обвинение все еще повторялось теми, кто хотел “рационально” объяснить пасхальную веру христиан[4]. Они не приняли во внимание одну психологическую трудность: если апостолы участвовали в подлоге или знали о нем, откуда взялись бы у них сила духа и смелость отстаивать сознательный обман даже перед лицом смерти? За проповедь Воскресшего был распят Петр, обезглавлен Иаков Зеведеев, побит камнями Иаков Праведный; за нее многие другие апостолы выдержали бичевание, тюрьмы, преследования властей Рима и Иудеи и пожертвовали жизнью.
Но не могло ли случиться, что тело Распятого было унесено кем-то другим, разумеется, не по приказу Пилата или Синедриона, - ибо тогда они могли бы легко разоблачить обман, - а людьми неизвестными? Сторонники этого мнения забывают, что то же самое думали ученики, увидев опустевшую гробницу, и впали в еще большее уныние.
Перемена же наступила в них лишь после того, как они воочию увидели Господа.
Галлюцинация? Плод расстроенного воображения? Оставим это объяснение тем, кто думает, что в мире все можно познать лишь средствами науки[5]. В действительности же гипотеза, сводящая начало христианства к умственному помрачению нескольких галилеян, мало правдоподобна. Он являлся при различных обстоятельствах и во многих местах отдельным людям, группам и большим толпам. Эти явления с полной достоверностью убедили их в том, что смерть не властна над Иисусом, что она “не могла удержать Его”. Если это был бред душевнобольных, как мог он охватить сотни столь непохожих друг на друга очевидцев и дать столь прочные результаты? И наконец, были ли серьезные предпосылки для иллюзий такого рода? Ведь подавленные смертью Иисуса ученики разуверились в Его мессианстве[6]. Слова Учителя о Воскресении остались ими непонятыми, а смысл служения Христова открылся им гораздо позднее.
