Преподобный Феодор Студит - Творения. Том 1: Нравственно-аскетические творения
4. После того как злой мучитель и фараону подобный царь погиб не в Чермном море, а в геенне, для которой горючий материал, [Col. 240] то есть дрова, сено и солому (ср. 1 Кор. 3:12), плоды порочной жизни, он доставлял во всю свою жизнь, как земля бесплодная и тернистая, и после того как непосредственно за ним, по родовому преемству, сын его Лев младший поцарствовал немного времени и умер, не хотев понять Давидова пророчества, что от Давида возращен крепчайший рог (Пс. 131:17), который сокрушил роги грешников, бесов и людей нечестивых, – Начальник мира Христос, великий и единый вечный царь, воздвиже рог спасения (Лк. 1:69) и вместе с тем мира (ειρήνης) для Церкви Своей, то есть Ирину, соответствующую этому имени, и притом более делами, нежели именем. Тогда-то божественный Феодор совершенно отказался от мирской суеты и, как бы юный конь, сам себя укротивший, прибег к руководству добродетели, имея от роду двадцать второй год. Именно, когда боголюбивейшая Ирина, быв превознесена Богом до власти единодержавия, вызвала из отдаленных пределов, из ссылок и темниц, оставшиеся искры благочестия и монашеской жизни, о которых она пеклась и которые чтила, как соль земли и светильники мира (Мф. 5:13–16), содержащие слово жизни, как могущие осолить поврежденные тяжкою болезнью ереси члены Церкви и светом православной веры просветить очи ума их, – тогда, оставив Олимпийскую рощу[501], прибыл в город и родной брат вышепоименованной славной Феоктисты, достопочтеннейший Платон, в честь которого великий Феодор составил блестящее похвальное слово, достойным образом описав жизнь его[502], с тем чтобы со своей стороны подвизаться и действовать вместе с другими отцами, собравшимися в Никее, числом до трехсот пятидесяти, для низложения и истребления ереси и для восстановления поклонения священным иконам; это собрание по достоинству названо Седьмым [Вселенским] Собором, так как послужило умиротворением смут, бывших пред ним, печатию и завершением нашей православной веры. Соединившись с Тарасием, поборником благочестия и знаменитым вселенским светилом, соответственно своему имени отвратившим (εκταράξαντι) всю бурю нечестия и при помощи Божией доставившим тишину Церкви, он был ему советником во всем и правым помощником, равно как и этот оказывал всякое уважение и честь преподобному за твердость аскетической жизни и высокое происхождение.
5. Пребывая по этому поводу в Константинополе, дивный Платон расположил и многих других к презрению настоящих тленных благ, особенно же возбудил большее стремление к лучшей монашеской жизни в собственной сестре и благочестивом племяннике Феодоре, которые еще прежде внутреннее пламенели великою любовью к небесной жизни. Этот Феодор, исполнившись ревности от увещаний преподобного при содействии советов матери, [Col. 241] внушает чрез нее спасительные и надлежащие мысли отцу и таким образом располагает и его с тремя братьями проникнуться подобной любовью к добродетели и впоследствии присоединиться к своим, ибо двоих родных братьев своих[503] с одною сестрою он еще прежде уловил добрыми увещаниями матери. Когда таким образом они все согласились отречься от мира и посвятить себя Богу в апостольском виде[504], то поспешно продают все, относящееся к мирской жизни и потребное при исправлении царских должностей, также и дом свой, и, раздав бедным вырученные от того деньги, даруют служащим в доме рабам свободную жизнь, уделив им еще части из имущества. Затем, отправившись оттуда все вместе, они удаляются в Саккудионскую местность, заранее избранную ими, составлявшую их собственность и весьма удобную для монашеской жизни и покоя, ибо это именье – лесистое, округленное в виде луны и имеющее вход только с одной стороны; средина же его представляет равнину, на которой растут различные дерева, плодоносные и бесплодные, стоит прекрасный храм во имя [Иоанна] Богослова, есть и вода в достаточном количестве, а для развлечения взоров жителей не представляется ничего другого, кроме неба и северного моря. Это место с того времени и доныне процветает и изобилует множеством живущих в нем братий и сделалось знаменитым по милости положивших в нем начало и основание ангелоподобной жизни богоносных исповедников и отцов наших.
Духовные подвиги и добродетели преп. Феодора
6. Проживая сначала здесь вместе с другими, бывшими при нем, великий Феодор предал всего себя руководительству преподобного Платона и, приняв от него всеоружие святого образа, совершенно во всем следовал его воле и в желаниях своих, и в действиях. Ибо, остерегаясь опасности самоугождения, он полагал, что надобно быть далеким от собственной воли, находя свидетельство на это в апостольском изречении: живу же не к тому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2:20). Поэтому он так покорялся приснопамятному Платону, выказывая смирение нрава и мыслей не только пред ним, но и пред другими высшими и низшими, что был как бы человеком без хотения и воли или бездушной статуей, обуздывая плоть страхом Господним и воздерживаясь от всего, что обыкновенно производят тщеславие и зависть, ненависть и злоба, гнев и вражда при невнимательности разума; великодушие же, усердие и неленостную поспешность в телесных трудах он с обычною благопристойностью выказывал столь ревностно, что порученное ему дело тотчас приводил к окончанию. Он бегает туда и сюда к каждому из братий, чтобы пособить ослабевшим от болезни или от лености и недостатки их восполнить своею помощью, не отказываясь носить дрова, работать заступом, чистить сад, [Col. 244] подавать надлежащую пищу больному, но добровольно исполняя это и подобное тому, и даже часто видели, как он выносил навоз животных тайно, когда братия спали в ночные или полуденные часы. Этим, говорят, он удивлял и работавших вместе с ним, представляя своими действиями очевидное и великое доказательство присущей ему по внутреннему человеку пламенной и совершенной любви ко Христу, иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе истощил, зрак раба приим, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2:6–8).
7. Это и все прочее, написанное о Нем как Боге и как человеке, созерцая бодрой мыслью, [св. Феодор] просвещался душою, умилялся сердцем, воспламенялся умом при постоянном стремлении угождать Богу и по возможности подражать. Между прочим, повинуясь повелениям великого Платона, он построил храм во имя Иоанна Богослова, сына Громова (Мк. 3:17), имевший вид небесного свода, с разноцветными украшениями, искусно отделав не только верхнюю часть его и доставив живущим там дивное и прекрасное место собрания, но и самый пол покрыв различными и позлащенными камнями, чтобы и ноги их услаждались блеском камней. Воссылая в нем вместе с присутствующими моления Господу, он особенно сиял светом любви к Богу и умиления, прежде всех входя в дом Божий и после всех выходя оттуда, хотя некоторые из поселившихся там были по благодати Божией весьма в этом усердны.
8. Кроме того, он совершал и частные молитвы, тайно уединяясь от других, особенно в те дни, когда не занимались работами, причем он орошал потоками слез ланиты свои и пол, на котором стоял, ибо он в изобилии получил дар умиления от Бога, от Которого достойным и приготовившимся подается всякий совершенный дар. Воздержание же он соблюдал тем более, что находил его полезным для желающих служить Христу чисто и непорочно. Поставив разум как бы неподкупным судьею между духом и плотию, он чрез это так исполнял должное в отношении к ним обоим, что ни видимая часть его не ослабевала от излишнего пощения и не делалась крайне неспособной к службам во Христе, ни душевные способности от пресыщения пищею не подвергались страстям расслабления, от которого обыкновенно монаху бывает смерть. И вот блаженный, живя таким образом, делами своими служил образцом, хотя по имени и не определял ясно точных свойств каждой вообще добродетели для тех, кто следовал ему. Действительно, взирая на него, сподвижники его, особенно дивный Иосиф, бывший родным ему и по природе, и по нравам, украшал свою душу его красотою, выказывая такое же сильное усердие уподобляться ему в деяниях, поэтому считался у них как бы другим Феодором, отличаясь добродетелью и ведением. Он, по Божественному определению в свое время приняв бразды правления святою Божией Церковью в Фессалонике, претерпел множество изгнаний и заключений за православную веру[505]. С ним были также Антоний и Тимофей, Афанасий и Навкратий и многочисленный сонм других, которые тогда подвижнической жизнью, а после мужественной борьбою умертвили уды, яже на земли, и попрали всю силу противника (Кол. 3:5).
9. Между тем отец наш Феодор читал жития и творения всех богоносных отцов с сокрушенным сердцем и в духе смирения, имея в виду единственную полезную цель: как должно угождать Богу тем, которые избрали такую же жизнь. Особенно же, говорят, он был любителем и подражателем небесного Василия. Изучая его подвижнические правила и все другие догматические рассуждения его весьма богомудрых книг и много удивляясь обширности его мудрости и благоразумия, он старался всецело уподобляться Великому, так как нерадение к добру в нем уже не имело места. Увидев, что начертание его подвижнических правил в то время пренебрегалось избравшими общежительную жизнь, именно – были приобретаемы рабы, стада скотов и животные женского пола, он сильно сокрушается сердцем от такого нарушения заповедей; затем берет на себя смелость и приходит к старцу Платону с благоразумным предложением, говоря, что не должно оставлять без внимания такую неизлечимую болезнь многих, но следует собственным примером истребить нововведение, возникшее у многих от неверия и миролюбия, ибо непристойно святым искать выгод, которые свойственны находящимся в мире и провождающим жизнь не совсем святую. Это и было исполнено скорее, нежели сказано, при помощи Христа и преподобного Платона, признавшего спасительность предложения: толпу слуг они отпустили жить на свободе, снабдив их отпускными грамотами, а прочие вещи раздали бедным и таким образом оказались явными исполнителями отеческих преданий и неложными образцами монашеского благочиния, так как это доброе дело приснопамятных мужей везде разгласилось и любителей добра побуждало к подобному соревнованию в добродетели, а привыкших уклоняться от истинной стези подвижничества подвигло к богопротивной ненависти. [Col. 248] Они же и, услаждаясь словами первых, не впали в тщеславие, как бы совершив что-нибудь великое, и, подвергаясь порицанию последних, не оставили богоугодной заповеди, но, соблюдая себя в пределах здравого суждения, благоразумно избегли вреда от тех и других.
