Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IV
Этому противоречат следующие слова Августина: «Использовать вещь способно только разумное животное»[296].
Отвечаю: как было показано выше (1), пользование означает приложение активного начала к действию подобно тому, как согласие подразумевает приложение движения желания к тому, что должно быть исполнено, о чем также уже было сказано (15, 2, 3). Но лишь тот, кто способен распорядиться вещью, может приложить ее к чему-то еще, а это [в свою очередь] доступно только тому, кто знает, как сообразовать ее с этим чем-то еще, последнее же является актом разума. По этой причине на согласие и пользование способно только разумное животное.
Ответ на возражение 1. Наслаждение подразумевает непосредственное движение желания к желаемому, в то время как пользование подразумевает движение желания к чему-то как определенному к чему-то еще. Если, таким образом, сравнивать пользование с наслаждением в отношении их объектов, то наслаждение лучше пользования, поскольку то, что желанно само по себе, лучше, чем то, что желанно ради чего-то другого. Но если сравнивать их в отношении предшествующей им желающей способности, то большее достоинство надлежит присудить пользованию, поскольку определение одного к другому является актом разума, в то время как для непосредственного схватывания бывает достаточно одного чувства.
Ответ на возражение 2. Животные посредством своих членов делают нечто в силу природного инстинкта, а не благодаря знанию взаимосвязи своих членов и своей деятельности. Поэтому в строгом смысле слова они не применяют свои члены для осуществления действий и [следовательно] пользование ими им не доступно.
Раздел 3. Может ли пользование быть связано с конечной целью?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что пользование может быть связано с конечной целью. Ведь сказал же Августин, что «наслаждаться означает пользоваться чем-то к своему удовольствию»[297]. Но человек наслаждается конечной целью. Следовательно, он пользуется конечной целью.
Возражение 2. Далее, согласно Августину, «использовать означает пользоваться чем-то по своему усмотрению»[298]. Но конечная цель больше чем что-либо иное является объектом усмотрения воли. Следовательно, она может быть объектом пользования.
Возражение 3. Далее, Иларий сказал: «Вечность – в Отце, вид – в Образе (то есть Сыне), польза – в Даре (то есть Святом Духе)»[299]. Но коль скоро Святой Дух – Бог, то Он суть конечная цель. Следовательно, конечная цель может быть объектом пользования.
Этому противоречит сказанное Августином о том, что «никто по справедливости не пользуется Богом, но только наслаждается Им»[300]. Но конечной целью может быть один только Бог. Следовательно, мы не можем пользоваться конечной целью.
Отвечаю: пользование, как было показано выше (1), подразумевает применение вещи ради чего-то еще. Но то, что применяется ради чего-то еще, рассматривается в качестве средства к достижению цели, и потому пользование всегда относится к средствам. По этой причине пригодные для достижения некоторой цели вещи называются «полезными», а практическое применение их полезности иногда называется пользованием.
Впрочем, следует иметь в виду, что конечную цель можно понимать двояко: во-первых, в прямом смысле слова, во-вторых, в отношении индивида. В самом деле, коль скоро цель, как было показано выше (1, 8; 2, 7), в одних случаях означает некую вещь, а в других – обретение или владение этой вещью (так, целью скупца являются или деньги, или обладание ими), то ясно, что в прямом смысле слова конечная цель является самой вещью – ведь обладание деньгами является благом лишь постольку, поскольку сами деньги являются некоторым благом. А вот в отношении индивида обладание деньгами является конечной целью, поскольку скупец не искал бы денег, если бы не мог ими обладать. Поэтому непосредственно и в прямом смысле слова человек наслаждается деньгами постольку, поскольку видит в них свою конечную цель, а пользуется ими он в той мере, в какой стремится ими обладать.
Ответ на возражение 1. Августин говорит о пользовании в широком смысле слова, поскольку подразумевает отношение цели к наслаждению, которое человек ожидает обрести по достижении этой цели.
Ответ на возражение 2. О цели говорится в отношении воли постольку, поскольку воля обретает успокоение по достижении цели. Таким образом, это успокоение по достижении цели, которое является наслаждением ею, в указанном смысле может быть названо пользованием целью. А вот о средствах в отношении воли говорится не только потому, что ими пользуются как средствами, но также и потому, что их определяют к чему-то еще, в чем воля обретает успокоение.
Ответ на возражение 3. Слова Илария относятся к пользованию в смысле успокоения по достижении конечной цели, что подобно тому, как, говоря в широком смысле слова, можно, как было показано выше, сказать, что целью пользуются ради ее достижения. Поэтому Августин говорит, что «эту любовь, это наслаждение, это блаженство он (то есть Иларий) называет пользой»[301].
Раздел 4. Предшествует ли пользование выбору?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что пользование предшествует выбору. Ведь ничто не последует выбору помимо исполнения. Но пользование, коль скоро оно принадлежит воле, предшествует исполнению. Следовательно, оно предшествует также и выбору
Возражение 2. Далее, абсолютное предшествует относительному. Поэтому менее относительное предшествует более относительному. Но выбор подразумевает два отношения: одно – отношение выбранной вещи к цели, другое – отношение выбранной вещи к тому, чему она была предпочтена; в то время как пользование подразумевает только отношение к цели. Следовательно, пользование предшествует выбору
Возражение 3. Далее, воля использует другие способности постольку, поскольку она их движет. Но, как было показано выше (9,3), воля также движет и самое себя. Таким образом, применяя себя к акту, воля использует самое себя. Но она делает это, когда налицо согласие. Поэтому имеет место пользование в согласии. Но, как уже было сказано (15,3), согласие предшествует выбору Следовательно, предшествует ему также и пользование.
Этому противоречат следующие слова Дамаскина: «Произведя выбор, мы стремимся к действию. Далее, достигнув предмета желаний, мы им пользуемся»[302]. Таким образом, пользование последует выбору.
Отвечаю: воля относится к желаемой вещи двояко. Во-первых, постольку, поскольку желаемая вещь некоторым образом находится в субъекте желания в качестве своего рода соразмерности или упорядоченности к желаемой вещи. Поэтому о том, что по природе соразмерно некоторой цели, говорится как о желании цели естественным образом. Однако такое обладание целью является несовершенным, а каждая несовершенная вещь стремится к совершенству. Поэтому как природные, так и произвольные желания стремятся обладать целью в действительности, то есть совершенно. И это – второе отношение воли к желаемой вещи.
Затем, желаемой бывает не только цель, но также и средства. И последний акт, который принадлежит к первому отношению воли к средствам, является выбором, поскольку при его осуществлении воля становится полностью соразмерной, совершенным образом желая средства. Пользование, со своей стороны, принадлежит ко второму отношению воли, в соответствии с которым она стремится к обладанию желаемой вещью в действительности. Отсюда понятно, что пользование последует выбору, с той, впрочем, оговоркой, что под пользованием мы понимаем использование волей исполнительной способности для осуществления движения. Но поскольку воля, так сказать, подвигает и использует также и разум, мы под использованием средств можем понимать то рассмотрение разума, посредством которого он сообразует средства с целью, и в таком смысле пользование предшествует выбору.
Ответ на возражение 1. Движение воли к исполнению предшествует самому исполнению, но последует выбору. И потому принадлежащее движению воли пользование посредствует выбору и исполнению.
Ответ на возражение 2. То, что является относительным сущностно, последует абсолютному, но то, с чем связано отношение, последовать никак не может. В самом деле, более предшествующая причина относится к большему количеству следствий.
Ответ на возражение 3. Если идет речь об одном и том же объекте, то выбор предшествует пользованию. Но ничто не препятствует тому, чтобы пользование одной вещью предшествовало выбору другой. И коль скоро акты воли воздействуют друг на друга, то в каждом действии воли мы можем обнаружить и согласие, и выбор, и пользование. Поэтому допустимо говорить о согласии воли на выбор, о ее согласии на согласие и об использовании самой себя при согласии и выборе. И такие действия, будучи упорядоченными к тому, что предшествует, в свою очередь также являются предшествующими.
