Маркус Борг - Бунтарь Иисус : Жизнь и миссия в контексте двух эпох
Некоторые считают, что Матфей «одухотворил» заповеди блаженства, так что у него они уже не обращены к материально бедным и голодным. Но, быть может, это неверно. «Нищие духом» наверняка указывают вовсе не на благополучных людей, которые хранят духовную нищету, но на тех, чей дух сломлен материальной нуждой.[131] Более того, слово «правда» в Библии и, в частности у Матфея, обычно означает не личную праведность, как это чаще всего понимает современный читатель, но справедливость. Поэтому слова «алчущие и жаждущие правды» скорее означает «алчущие и жаждущие справедливости». В таком случае смысл выражений у Матфея соответствует таковому у Луки, речь тут также идет о бедных и голодных, которые жаждут справедливости. Кратко говоря, и молитва Отче наш, и заповеди блаженства показывают, что царство Божье имеет и религиозный, и политический смысл: это Божбе царство, и это царство на земле, которое коренным образом изменит жизнь бедных и голодных.
Иисус говорил о подражании Божьему состраданию, подобным образом он говорит об участии в желании Бога. Слова Иисуса о заботе относительно еды и одежды кончаются так: «Ищите прежде Царства и справедливости Бога, и это всё приложится вам» (Мф 6:33; Лк 12:31). Миссия Иисуса основывалась на двух вещах: на Божьем сострадании и на стремлении Бога установить Свое царство. Таково было главное стремление и самого Иисуса. И как мы увидим далее, именно это стремление привело его на крест. Ради этого он рисковал своей жизнью, за это он отдал свою жизнь.
8. Премудрость. Широкий путь и узкий путь
Теперь мы поговорим о том, как Иисус учил о пути, об этой второй важнейшей теме учителей мудрости. Иисус говорил о характере и желании Бога, а кроме того — о пути, о путешествии преображения, которое ведет нас от обычного существования к совершенно иному пути жизни.
В этом сходство Иисуса с другими великими учителями мудрости разных религий. Образ пути, определенного Пути, занимал важнейшее место в учении мудрецов. Сборник речений, приписываемых китайскому мудрецу VI века до н. э., носит название «Путь Лао-Цзы». Подобным образом, в буддизме «путь» признается вершиной четырех благородных истин. Это же касается и христианства: первое название христиан звучало так: «стоящие на этом Пути» (Деян 9:2).
Подобно другим учителям мудрости, Иисус говорил о двух путях. Есть обычный путь, по которому идет большинство людей, и есть некий иной путь. Есть широкий путь и путь узкий, путь глупцов и путь мудрых, путь смерти и путь жизни. Первым путем «следует большинство из нас, и это стремление к благополучию», второй — это «путь святых».[132] Надо отказаться от первого и встать на второй. Альтернативный путь (если воспользоваться известными словами Роберта Фроста и Генри Дэвида Торо) есть «непроторенная дорога», по которой идут под звук ударов «иного барабанщика».
Представление о важности другого пути основывается на особом восприятии жизни человека, которым обладал Иисус, как и другие мудрецы. Им казалось, что с обычной жизнью что-то не в порядке. И эта болезнь охватывает богатого и бедного, самодовольного и страдающего, благополучного и несчастного. Некоторые люди, особенно оказавшиеся среди удачников, могут испытывать удовлетворение от жизни, однако наше существование окрашено страданием и алчностью, тревогами и эгоцентризмом, несвободой и отвержением, слепотой и пустыми условностями, ощущением своей незначительности. Христиане называют это «падшим» состоянием жизни: наша жизнь не такая, какой должна быть. Мы ощущаем, что с жизнью не все в порядке, внутри себя, и убеждаемся в том же, глядя вокруг себя: в мире царит несправедливость, люди воюют и причиняют друг другу страдания.
Великие учители мудрости говорили, что выход из этой ситуации — путь исцеления больного человечества. Если воспользоваться метафорой из медицины, можно сказать так: здесь необходимо поставить диагноз и назначить лечение, увидеть болезнь и указать путь исцеления. Как писал Уильям Джемс, «общее ядро», о котором «единодушно свидетельствуют» все мировые религии, состоит из двух элементов: ощущения «беспокойства» и поиска «решения».[133] В настоящей главе мы поговорим о том, в чем Иисус видел проблему и какое предлагал решение, что он думал о простой человеческой жизни и пути, который позволяет изменить существующее положение.
Путь в иудаизмеИудаизм тоже был, да и сейчас остается, путем. Этот образ занимает главное место в Ветхом Завете. Там говорится о пути Исхода, пути через Чермное море, пути Торы, пути возвращения из Плена, пути мудрости, пути жизни. Вся иудейская традиция постоянно напоминает: «Выбери себе жизнь, а не смерть».
В том мире, где жил Иисус, люди по-разному понимали путь иудаизма. Такое же положение вещей встречается в мировых религиях. Так, буддизм учит о пути, но внутри этой религии существуют разнообразные мнения о том, каков этот путь. Подобным образом и христиане никогда не переставали говорить о пути, но понимали его по-разному, что мы видим и сейчас среди верующих.
Большинство современников Иисуса следовали путем «обычного иудаизма» — жили в рамках своей традиции с ее обычаями. И многие из них, несомненно, были искренне верующими людьми. Существовали также более радикальные формы иудаизма. Фарисеи следовали путем иудаизма более ревностно, придавая особое значение культовой чистоте в повседневной жизни. Ессеи также высоко ставили чистоту, но считали, что ее можно сохранить только в изоляции от мира. Существовал также путь вооруженного восстания, приверженцев которого часто называют зелотами (хотя это анахронизм).[134] Все эти группы стремились быть верными Богу, за каждой стояли свои собственные представления о характере и желании Бога, о его природе и воле.
Иисус и путь иудаизмаИисус говорил об ином пути, также глубоко укорененном в иудаизме, хотя и радикальном по сравнению с «обычным иудаизмом». Путь фарисеев отличался от пути ессеев, а путь Иисуса — от первых двух, хотя все они были иудейскими. Поэтому Иисус не только говорил о своем видении альтернативного пути, но и критиковал иные представления о путях. Но куда чаще его критика была направлена на «широкий путь», который Иисус видел в разных прочих путях и который свойствен большинству путей, бывших до него или после.
Говоря о двух путях, Иисус называл их широким и узким путями, широкими и узкими вратами. Первый путь ведет к гибели, второй — к жизни:
Входите узкими вратами, ибо широки врата и просторен путь, ведущий в гибель… Ибо узки врата и тесен путь, ведущий в жизнь (Мф 7:13–14; см. также Лк 13:23–24).
Он также говорил о пути разумного и пути глупца. Первый подобен дому, воздвигнутому на скале, а второй — дому на песке:
Поэтому всякий, кто слушает эти Мои слова и исполняет их, подобен будет мужу разумному, который построил свой дом на скале. И пролился дождь, и разлились реки, и подули ветры, и обрушились на дом тот; и он не рухнул, ибо основание его было положено на скале. И всякий, слушающий эти Мои слова и не исполняющий их, подобен будет мужу безрассудному, который построил свой дом на песке; и пролился дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он рухнул, и разрушение его было великое (Мф 7:24–27; Лк 6:47–49).
У Матфея этой притчей завершается Нагорная проповедь, у Луки ею завершается Проповедь на ровном месте. Поскольку в обоих евангелиях она стоит в самом конце сборника речений, это предполагает, что весь сборник посвящен теме двух путей.
Широкий путьСначала мы рассмотрим представления Иисуса о широком пути. Самое удивительное, что это не путь откровенного порока — убийств, воровства, вымогательства, жестокости, насилия, коррупции и тому подобное. Разумеется, Иисус не одобрял этих вещей, но широкий путь складывается не из них. Более того, люди обычно не видят в широком пути чего-то «греховного», непослушания Божьей воле (что они видят, например, в обжорстве, пьянстве или прелюбодеянии). В этом смысле (как и во многом другом) подход Иисуса решительно отличается от подхода проповедников, которые ставят во главу угла «горячие» грехи, что мы видим в некоторых евангелических движениях.
Скорее, широкий путь — это обычный путь большинства людей. Это не значит, что все они «порочны», а то, что они живут в согласии с общепринятыми обычаями своей культуры, с готовыми представлениями о том, какова жизнь и как жить по «всем известным» правилам. В каждой культуре есть свои нормы и обычаи, они, собственно говоря, и определяют культуру. Таким образом, мы не просто живем по правилам культуры, скорее ее правила живут в нас. От них зависит наша жизнь, они даже придают ей направление. Мы учимся ценить то, что ценит культура, стремимся достичь того, к чему она призывает, и смотреть на все так же, как культура. Иными словами, мы живем в мире общепринятой мудрости.
