Иржи Лангер - Девять врат. Таинства хасидов
И реб Пинхесл отправился в странствие. Однако далеко не ушел. Святая земля сама вышла ему навстречу и дошла до самой России. Он умер в 10-й день месяца элула в 5551 (1791) году в местечке Шпитевка, где и был погребен.
Хасиды горько оплакивали потерю реб Пинхесла. И более всего по нему горевал его сын, Мойшеле. Я должен и о нем поведать вам кое-что, ибо Мойшеле был в самом деле шелковый молодой человек. Он был не только широко образованным и набожным, но и искусным каллиграфом и рисовальщиком. Он прекрасно владел различными ремеслами и собственноручно изготовлял всякие красивые вещи. Его дорогой отец всю жизнь высоко ценил сына Мойшеле. А какой прекрасный голос был у него! Когда Мойшеле пел, со всех сторон из дальних далей слетались к нему птицы и учились у него какой-нибудь песенке.
Мойшеле не стал раввином. В Славуте он оборудовал типографию. Его предприятие было весьма успешным и принесло ему заслуженную славу. Он трижды полностью издал Талмуд и, кроме того, некоторые каббалистические сочинения. Необходимые буквы он изготавливал своими руками. И тот, у кого в домашней библиотеке есть некоторые труды, отпечатанные в славутской типографии, очень гордится ими и хранит их, как драгоценные реликвии. Конечно, тут имеется еще один резон, о котором вы сейчас узнаете. Я ведь вам уже давно обещал рассказать об этом.
В типографском деле отцу помогали два сына — старший Шмил-Абе и младший, которого назвали Пинхеслом в память его знаменитого деда. Известны они были как Рабиновичи. Однажды в славутской молельне был найден повешенный. Это был некий Лейзр, горький пьяница, который работал в типографии. Кто знал, был ли он из-за своего непробудного пьянства убит разъяренной толпой хасидов и потом повешен, как тогда шептали злые языки, или повесился сам в отчаянии, наступающем после отрезвления. По крайней мере, так утверждали хасиды. Один личный враг семьи Рабиновичей, некто Шамшн, донес в своей слепой ненависти к Мойшеле и его сыновьям не кому-нибудь, а самому царю, что Рабиновичи, дескать, присвоили себе силу царскую над евреями и что осуждают людей на смерть. Повешенный Лейзр, сказал Шамшн, был именно таким осужденным.
Подлый и ничем не оправданный донос вызвал неописуемое негодование среди евреев всей России. Даже самые непримиримые противники хасидизма, иногда не брезговавшие доносительством, с помощью которого могли досадить своим хасидским соплеменникам, на сей раз дрожмя дрожали от омерзения и стыда. Что хасиды убили пьяницу — в это ни один еврей не мог поверить. Правда, говорили они, среди нас, евреев, много мошенников, воров и распутников — пожалуй, не меньше, чем среди других народов. И из-за них мы все безвинно страдаем. Но при всех наших ошибках и пороках никто не может отказать нам в том, что мы действительно народ избранный: жестоких убийц среди евреев почти нет. Еврей-убийца уже на протяжении тысячелетий явление еще более редкое, чем еврей неграмотный. Каждые пять — десять лет примерно один из пятнадцати миллионов евреев становится убийцей, и, как правило, при обстоятельствах весьма чрезвычайных.
«Если, сынок, ты услышишь, что тот или иной еврей кого-то обманул, присвоил чужие деньги или, давая ложную клятву, совершил большой грех, — такое возможно. Разве такое обвинение не может быть вполне оправданным? И среди нас есть такие мерзавцы. Если у царя воруют его министры, то и его милые евреи далеко от них не ушли, — говорили еврейские матери своим детям. — Но если ты услышишь, сынок, что еврей пролил кровь, не верь тому. Это ложное обвинение. Еврей не убивает!» Вероятность этого действительно очень мала. Почти нулевая. Убийц похотливых, братоубийц, отцеубийц не было у нас уже многие столетия. Этим мы отличаемся от всех иных религий, от всех иных народов из конца в конец света. Однако подозрение в том, что евреи повинны в смерти пьяницы, могло возникнуть еще и потому, что евреи испытывают очень сильное отвращение к пьянству. Хасиды, правда, любят выпить. Но всегда пьют умеренно. Их противники хорошо осведомлены об этом. И утверждение, что мудрый и дальновидный Мойшеле присудил Лейзра к смерти, было, по меньшей мере, смешным. Такое обвинение противоречило бы талмудическому правосудию.
Царь, однако, повелел строго расследовать дело и возложил это на главного губернатора Васильчикова. Васильчиков провел расследование весьма обстоятельно, но при самом большом желании не мог найти за обвиняемыми даже малейшей провинности. Со старого Мойшеле обвинение было снято тотчас. И оба его сына должны были вот-вот выйти на свободу, но случилось так, что они по молодости и неопытности допустили опрометчивый шаг, ставший для них роковым. Для полной уверенности, что они вскоре будут выпущены из заключения, они решили предложить губернатору Васильчикову полторы тысячи рублей в золоте — вещь тогда на Руси обычная. Однако Васильчиков подал на них в суд. Сумма была гораздо ниже его достоинства, а ненависть к евреям была гораздо большей, чем жадность к деньгам. И оба молодых человека на этот раз были осуждены. Естественно, уже за взяточничество. Им было назначено страшное наказание: полторы тысячи ударов кнутом. Несмотря на все просьбы и ходатайства, приговор был полностью приведен в исполнение. Голыми, их прогнали сквозь ряды — «улицы» — казаков, которые немилосердно их хлестали. Ни одного удара не было пропущено.
Лишь одна милость им была оказана. Им, как внукам раввина, было дозволено оставить на голове маленькую шапочку, ярмелку, потому что ходить с непокрытой головой считается у евреев грехом. Рассказывают, что у одного из них во время порки слетела с головы шапочка, но он заметил это только немного позже. Не желая совершать грех долгой дорогой с непокрытой головой, он добровольно вернулся за своей ярмелкой и еще раз подставил себя под кнуты казаков.
Согласно параграфам приговора обоих законопреступников после произведенной экзекуции должны были отправить в Сибирь. Но выполнить это не удалось. Оба брата остались лежать на земле в луже крови. Куски мяса свисали с тела. Они даже не походили на людей, сотворенных по образу Божьему. Мужикам, которые смотрели на это зрелище до конца, стало жалко замученных евреев. Они убили баранов и в их еще горячие кровоточащие шкуры завернули обоих раненых. Такой порки кнутом еще никто никогда не переживал. Однако внуки святого рабби Пинхесла Корецкого остались живы и выздоровели.
Спустя некоторое время они были переведены в Москву. Жена младшего, Пинхесла, приехала навестить мужа и, увидев его обезображенное пыткой лицо, сразу скончалась, разбитая параличом.
Говорят — хотя я сомневаюсь, так ли это, — что это была Божья кара за ложное оскорбление одного ученого, которое однажды якобы допустили оба молодых Рабиновича. Одного знаменитого талмудиста, главного раввина из Калиша по имени Акива Эгер, они якобы обвинили в том, что он взял взятку в одном судебном разбирательстве. И он, реб Акива Эгер, якобы сказал тогда: «За то, что они оскорбили меня, прощаю их от всего сердца. Но за то, что они тем самым оскорбили Закон Божий, представителем которого я являюсь, — им нет прощения».
Славутская типография опустела. Раздавленный горем отец двух сыновей, реб Мойшеле, когда-то подающий надежды сын святого рабби Пинхесла Корецкого, бродил по миру с посохом и в конце концов умер в ужасающей нищете. «Я был молод, и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба…»[40] Так написано в Священном Писании. А что писано, то есть высшая правда. Неисповедим, однако, суд Божий.
Из мудрости реб Пинхесла Корецкого (Из его книги Мидраш Пинхас — «Толкование Пинхасово»)Все удовольствия нисходят к нам с Неба — даже остроумные шутки.
Радость находится на более высокой ступени, чем печаль. И новорожденный сперва плачет и только потом улыбается. Он поднялся на ступень выше. Ибо радость исходит из высших миров: из Сияния Божьего. Поэтому радость смывает все грехи.
Если человек оказался во власти какого-либо порока, из-за этого ему незачем слишком страдать. Он должен надеяться, что Бог исправит и очистит его. Ибо лишь в возможности выбора между Добром и Злом проявляется наша свобода выбора; свершение наших замыслов и все остальное уже только в руках Божьих. Но если человек решит в пользу Добра искренне, тут Господь Бог определенно поможет ему совершить его.
Если кого-то одолевают большие заботы, самое мудрое, что он может сделать, — это лечь спать. Во сне душа сливается с бесконечностью, и в этом слиянии все неприятности совершенно исчезают.
Каждая вещь спит по-своему. И растения спят, и подобно им вода спит. И ангелы Господни иногда своим, особым, образом спят, и даже Закон Божий, бывает, спит.
Сны — это отбросы мозга. Но они всегда сообразуются с личными качествами человека.
