Кирилл Александрийский - Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II
КНИГА ДЕСЯТАЯ
Главы, содержащиеся в десятой книге
I. О том, что Сын не менее Бога и Отца, напротив, — равен и подобен (ὅμοιος) по природе Ему, — предметом служит изречение: «Если любите Меня, радовались бы, что Я к Отцу иду, потому что Отец более Меня» (Ин. 14, 28).
II. О том, что единосущен (ὁμοούσιος) Богу и Отцу Сын, а не иноприроден и не инороден, по превратному учению некоторых, — предметом служит изречение: «Я есмь лоза, вы — ветви, а Отец Мой земледелец» (Ин. 15, 1 и 5).
***
Имеяй заповеди Мои и соблюдаяй я, той есть любяй Мя, а любяй Мя возлюблен будет от Отца Моего, и Аз возлюблю его и явлюся ему [265] (14, 21)
Указывая на то, что преимущественно тогда будет яснейшее откровение таинства в нас, когда мы будем созерцать себя живыми по подобию с Ним, говорит: «Живу Я, живы будете и вы» (Ин. 14, 19), в чем ум каждого удостоверяется уже не посредством того, что он услышал и чему поверил только, но посредством того, что он может иметь, уже получив исполнение обетования. Исполнение слов есть, конечно, самое сильное средство для убеждения и удостоверения. Но чтобы мы не думали, что наслаждение столь славным даром может принадлежать всем безразлично, хотя бы некоторые и не были добры и осияны Божественным страхом, Он, тотчас же введши в речь лицо любящих Его, тем самым ясно показал, что не другим каким людям можно получить столь несравненную благодать, как только решившимся проводить наилучшую жизнь. Таковы именно любящие Его. Если Христос и воскресит тела всех людей, ибо восстанут добрые и злые, но не всем безразлично дано будет ожить к славе и блаженству. Очевидно, одни, получив воскресение только для наказания, будут иметь жизнь горше всякой смерти, а другие, проводя в блаженстве вечные годы, будут жить истинно превожделенною и святою жизнью. Что имеющие во время суда получить от Христа приговор о наказании останутся непричастными блаженной жизни, хотя и получат общее со святыми оживление, на это указывает в словах: «Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не повинующийся Сыну не узрит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (Ин. 3, 36). Заметь, что хотя и все, как добрые, так и злые, ожидают воскресения, однако ж подлежащие обвинению в непослушании отнюдь, говорит, не узрят жизни, без сомнения, называя жизнью не одно только воскресение, но со всею справедливостью именно воскресение во упокоении и славе и блаженстве, конечно духовном, а не другом каком. Духовным же образом блаженства является совершенное знание о Боге и точное откровение Христовых тайн, являющее нам не в зеркале опять и в загадке, как теперь, неясные черты искомого, но всецело ясное и светлое в нас и делающее ведение совершеннейшим, «ибо что отчасти, упразднится», по слову Павла (1 Кор. 13, 10).
Итак, Господь наш Иисус Христос, научая нас тому, что обетование о (будущем) откровении (славы) всего более подобает и свойственно исполнителям Его Божественных наставлений, а не думающим и делающим противное, весьма благополезное к сказанному присоединил слова: Имеющий заповеди Мои и блюдущий их, сей есть любящий Меня. «Имеет заповеди» тот, кто принял веру и посредством хорошей памяти внес в свой ум чистое и ясное наставление евангельских заповедей, а также исполняет их деятельно и старается отличаться славою своих дел. Итак, совершен и всецело предан благочестию отличающийся и верою и делом как засвидетельствованный в святости, соответствующей учению Христа, ибо «при устах двоих или троих свидетелей должно стать всякое слово», по написанному (2 Кор. 13, 1; Втор. 19, 15). Такового-то справедливо возлюбит Бог Отец, но нисколько не менее и Сын, ибо как единосущен Он, так и соволитель (συνεθελητής) Своему Родителю. При одной сущности одно, конечно, и желание, и цель во всем одна, и нет никакого разногласия или разделения на различные желания.
И удостоившимся Божественной любви Он обещает подать славную награду и увенчать их превышающими слово дарами, ибо «явлю, говорит, ему Самого Себя». Чистые речи о Боговидении будут у чистых (людей), Христос сияет между ними, очевидно, чрез Своего Духа световодя их во всем нужном и неизреченными некиими светочами в их умах открывая Себя и являясь. А раз принявшие Его будут блаженны и ревностны к Нему. Таковым, мне кажется, пророк Давид говорит: «Послушаю, что будет говорить во мне Господь Бог» (Пс. 84, 9). Так же и сам Божественный Апостол, пишущий нам в Послании: «или доказательство требуете того, что во мне говорит Христос?» (2 Кор. 13, 3). Ведь Он говорит в святых чрез Духа, открывая тайны как о Себе Самом, так и, кроме того, другие. Поэтому-то, точно уразумев их, они говорят то: «Нам открыл Бог чрез Духа» (1 Кор. 2, 10), то опять: «Мы же ум Христов имеем» (1 Кор. 2, 16), называя умом Дух Его.
Глагола ему Иуда не Искариотский: Господи, что бысть, яко нам хощеши явити ся, и не мирови? [266] (14, 22)
По любви ученик выступает с вопросом, хотя и оказывается неточно понявшим речь Спасителя. Господь наш Иисус Христос обещает святым некое особенное знание, не подобное знанию других всех людей. Причина та, что черты Божественных тайн в людях божественных блистают сильнее и гораздо светлее, тогда как в людях, еще не достигших до такой чистоты мыслей, чтобы быть в состоянии ясно воспринять чрез дар Духа ведение превышающих разум предметов, знание проявляется в простых только рассуждениях (умозаключениях) и состоит, может быть, в одном только ведении того, что Христос есть Бог и истинно Сын Бога по природе. Но хотя и замечается столь великое различие между знанием обыкновенных людей и знанием, свойственным святым, ученик не делает этого различия и обращается с вопросом, почему Он обещает открыть Себя не всем жителям вселенной, а одним только святым. И в своем восклицании что бысть, кажется, желает указать на нечто, подобное нижеследующему. Цель, говорит, Твоего к нам пришествия, Владыко, не та, конечно, чтобы некоторыми людьми отдельно быть познаваемым, а другими нет. Ведь мы слышали у пророков, что «узрит всяка плоть спасение Бога» (Ис. 40, 5), но также и Сам Ты возглашал: «Радуйся и веселись, дщерь Сиона, по тому что вот Я иду и поселюсь посреди тебя, говорит Господь, и сойдутся народы многие к Господу в день тот, и будут Ему в народ» (Зах. 2, 10–11). Да и сами мы, находясь и живя вместе, слышали Твой голос, когда Ты говорил к нам: «Когда вознесусь от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12, 32), равно и к самим иудеям Ты изрек, что «и других овец имею, которые не суть от двора сего, и тех мне должно привести, и будут одно стадо, один пастырь» (Ин. 10, 16). Итак, если ожидается распространение Твоей благодати на всех и как Сам Ты ясно обещал нам всех привлечь к Боговедению, так и глас святых пророков свидетельствует об этом, то что случилось? Куда, говорит, отклонилась и перенесена цель обещания? Почему не всем, живущим в мире, Ты являешь Себя, но только нам одним? Таков, думаю, а не другой, смысл слов ученика.
А что отвлекло его от истинного понимания (слов Господа), это надо показать.
Господь наш Иисус Христос сказал: «Мало, и мир Меня уже не будет видеть, вы же будете видеть Меня» (Ин. 14, 19). Но, без сомнения, было совершенно ясно, что миром в этих словах называет, конечно, не тех, кто находится в этой жизни или живут на земле, ибо все в этом мире и злы и добры, — но назвал миром тех, кои предпочли помышлять земное и предали свой ум суете мира (ср. Флп. 3, 19). Вот это-то не очень разумевая, ученик подумал, будто Он говорит, что будет сокрыт от взора, очевидно внутреннего и сокровенного, всех других людей, которые обитают в этом земном пространстве, и станет совершенно невидим и никому не ведом, кроме одних только Своих учеников. Такова была причина неведения его. Ведь если бы он уразумел вначале, он отнюдь не приступил бы к Нему с вопросом: Что стало (почему произошло), что нам имеешь явить Себя, а не миру? К такому пониманию (слов Господа) он приведен был тем, что принял слово (мир) в общем и обычном для других значении. Ведь по общепринятому и обычному всем словоупотреблению мы обыкновенно называем миром живущих во всем мире, равно как и городом можно называть населяющих целый город.
Впрочем, достоин похвалы ученик и за эти слова. Замечай, как он желает, чтобы слава Спасителя, подобно солнцу, являлась живущим по всей земле, хотя он, имея обещание о познании (Господа), мог удовольствоваться одним собственным своим благом, если бы имел заботу об одном только себе самом. Но благо, обещанное как бы ему единолично, не было достаточно для его счастия. И так как он был одновременно и боголюбив и братолюбив, то и желает, чтобы слава Спасителя распространялась на всех и благодать предлагалась всем вообще братьям. Действительно, что может сравниться с призванием к точному знанию Бога?
