Джейсон Берри - Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов
Куда же девались деньги?
Тиг пожал плечами и сказал: «До скандала 2002 года Лоу использовал пенсионный фонд духовенства, чтобы расплачиваться с жертвами священников».
Многие думали примерно так же, как отец Тиг, хотя на свет всплыли новые финансовые документы, которые, не давая простого ответа, порождали новые загадки.
Новости из Рима
В начале мая 2005 года Майкл Полсон писал:
Globe упорно пытается добиться разъяснений в Риме относительно рассмотрения апелляций в ватиканской Конгрегации по делам Духовенства… Сначала заместитель секретаря отрицал тот факт, что его служба занимается вопросом о закрытии приходов; когда же корреспондент Globe указал на то, что секретарь службы подписал многие письма к закрывающимся приходам, заместитель секретаря предложил позвонить секретарю, а тот посоветовал обратиться к префекту, которым является кардинал Дарио Кастрилльон Ойос. Кардинал не ответил на несколько просьб о встрече, переданных по телефону и письменно[308].
Однако в августе Конгрегация по делам Духовенства постановила, что архидиоцезия Бостона совершила ошибки против канонического права в восьми случаях, когда она претендовала на собственность приходов. Борре ликовал. В своем интервью для Globe он язвил по поводу канониста-самоучки Леннона: «В нашей архидиоцезии каноническое право стало предметом импровизации, и получается дурной результат – и в сфере права, и в сфере реконфигурации». Однако система юстиции Ватикана носит монархический характер и потому, несмотря на решение Конгрегации духовенства о незаконности изъятия собственности приходов, сотрудники кардинала Кастрилльона помогали О’Мелли добиться того, чтобы настоятели добровольно передали приходские фонды диоцезии, в результате чего канцелярия получила бы то, что ей нужно, не нарушая канонического права. О’Мелли сказал тому же Полсону из Globe: «Мы рады тому, что Святейший Престол стоит на нашей стороне в этой ситуации, понимает наши проблемы и старается помочь нам найти пути к их решению»[309].
Осторожные слова «стоит на нашей стороне» означали, что система правосудия Ватикана старается поддержать епископа и обойти стороной свои собственные решения о незаконности изъятия собственности приходов. Пока велись переговоры о том, как осуществить замысел архидиоцезии, его автор епископ Леннон наткнулся на сопротивление со стороны Дэвида Кастальди, главы комитета по наблюдению за реконфигурацией. Этот человек, назначенный на данный пост О’Мелли, был реформатором, хотя и в какой-то мере преданным иерархии. Кастальди входил в группу мирян Голос верных, которую многие епископы откровенно ненавидели, но в то же время долгое время верно служил церкви.
Кастальди вырос в маленьком городке Индианы, а затем учился в Нотр-Дам и Гарвардской школе бизнеса. Он основал две компании, занимающиеся биотехнологиями, был их руководителем, а затем их продал. Он был «совершенно надежным» человеком, когда один священник в конце 2000 года пригласил его на собеседование как кандидата на пост канцлера архидиоцезии. Этот худощавый носивший очки человек за пятьдесят до того ни разу не разговаривал с епископами. Лоу произвел на него впечатление, он занял этот пост, хотя в другом месте мог бы зарабатывать намного больше денег – тем самым он как бы отдавал дань уважения церкви. Его хватило на одиннадцать месяцев. Расставаясь с ним, Лоу сказал: «Дэвид, тебе эта работа не слишком подходит».
Спустя десятилетие мы сидели с Кастальди на открытой площадке отеля «Бикон-Стрит». Он рассказывал со своими размеренными интонациями: «Думаю, эта работа действительно была не по мне. Я старался быть вежливым, но обижал людей. Я настаивал на учете сравнительно малых средств, расходовавшихся на резиденцию кардинала; монахини привыкли жить без учета. Я хотел учитывать документы и квитанции, на основании которых можно было бы выделять наличность на содержание резиденции. Никому это не понравилось». Улыбнувшись кривой улыбкой, Кастальди отпил глоток из стакана с диетической кока-колой и продолжил: «Нам не хватало пространства в канцелярии. Для хорошей работы нужно было разумнее относиться к нашим скудным ресурсам. Здесь надо было принимать решения, но нелегко было действовать в клерикальном окружении. Я хотел, чтобы один священник переместился в кабинет поменьше. Он настаивал на том, что ему нужна большая комната. Ему пришлось удовольствоваться кабинетом поменьше, и это его глубоко оскорбило».
Кастальди не оправдывал поведения Лоу в момент скандала с сексуальными преступлениями священников, но в то же время с восхищением говорил о его реакции в тот момент, когда один ревнитель совершил убийство сотрудника абортария – тогда он сумел разрядить напряжение как противников, так и защитников абортов. «Лоу показал, что он лидер, – говорил Кастальди со своими ровными интонациями. – А я хотел улучшить процедуры финансового учета. Если их сравнить с порядками на производстве, то в церкви они были явно не на высоте. Быть может, я не нашел здесь верного подхода». «Какие именно процедуры вас беспокоили?» – спросил я. Кастальди поднял брови и сказал: «Никому бы не понравились их отчеты о расходах. Так не поступают на частных предприятиях. Мне казалось, что это необходимо изменить. Всем в церкви управляли священники, а не миряне с бухгалтерскими дипломами и знанием бизнеса. Я не вписался в клерикальную среду. Чем больше процедур я хотел ввести, тем больше вызывал в этой среде сопротивления».
Он помолчал и продолжил: «Все это сильно изменилось с появлением кардинала О’Мелли. Этот человек внушает к себе любовь, но, в отличие от Лоу, отнюдь не обаятелен. Лоу бы решился продать имение кардинала лишь в том случае, если бы не оставалось никакого иного выхода. Кардинала О’Мелли критикуют и Голос верных, и Сообщество жертв священников, и сайт BishopAccountability, но он делал такие вещи, на которые другие епископы неспособны. Сайт архидиоцезии публикует финансовые отчеты. Думаю, это связано со способностью О’Мелли расстаться с некоторыми вещами».
Приход Дэвида Кастальди перестал заниматься своим техническим обслуживанием, в том числе перестал заказывать асбест, а это означает, что прихожане согласны с решением о его закрытии. Однако переговоры об этом были неудачными. Хотя Кастальди с уважением относился к Леннону, вспоминая их общие дела в прошлом, когда он обратился к епископу с просьбой предоставить сведения, связанные с реконфигурацией, тот был недоволен. «Он однобоко понимал характер подобных переговоров, – пояснил Кастальди. – Леннон перестал нам доверять… Бдения в приходах стали для него адскими муками. Он как-то сказал мне: «Закрывать любую церковь всегда сложно, как ты ни старайся. Нужно сделать это быстро, поставить точку – и все возвратится в обычное русло»».
Комитет Кастальди выяснил, что в результате реконфигурации Центральный фонд получит $12 миллионов, его члены возражали против использования денег, вырученных за счет продажи церквей, на текущие расходы[310]. Комментарий тогдашнего канцлера Дэвида Смита к финансовому отчету звучал достаточно мрачно:
Центральная администрация архидиоцезии на данном этапе неспособна содержать себя. Хотя у нас есть ликвидные активы, мы мало что можем продать, а нам необходимо выполнять принятые серьезные обязательства. Хотя с начала кризиса, вызванного скандалом с сексуальными преступлениями, мы сократили штат на девятнадцать процентов, наша центральная администрация, пытаясь сохранить докризисный уровень работы, каждый год действовала с дефицитом. Как вы увидите, для решения проблемы дефицита нам приходилось занимать деньги, продавать собственность и на протяжении последних двух лет использовать активы приходов в соответствии с планом реконфигурации.
О’Мелли был зажат в угол. По неписаному закону апостольского преемства один епископ не должен открыто критиковать другого, а архиепископ обязан заботиться о репутации своего предшественника, особенно кардинала. О’Мелли не мог публично заявить, что Лоу дурно обращался с финансами, используя деньги списанных ссуд на судебные расходы духовенства и оплачивая дорогостоящее психиатрическое лечение священников. Сто девяносто священников, оставшихся вне служения, с их расходами на юристов и медицину и пособиями, обходились архидиоцезии очень дорого, в то время как это уменьшало число священников, занимавшихся банальным но крайне важным трудом – сбором денег в приходах. Хотя реконфигурация была для Шона О’Мелли кошмаром, он не желал нарушить неписаный закон апостольского преемства и открыть для публики соответствующие финансовые документы, поскольку это привлекло бы внимание к деятельности его предшественника Лоу. Даже если он, как многие считали, недолюбливал Леннона, О’Мелли нужно было знать, что знал Леннон. И в состав служения О’Мелли входило соблюдение одной неписаной инструкции: защищать Берни Лоу.
