Григорий Палама - Трактаты
Итак, эти несчастные, не понимая того, что они становятся обвинителями святых, и претерпевая, по выражению Богослова, «нечто подобное тому, когда иные из–за страха смерти [сами] удавливаются»[733] , чтобы не потрудиться немного, исследовав, каковы суть эти божественности, и что в них благочестиво называется высшим (ибо если есть Божия зрительная сила и природа, и обеим им название – «божественность», и природа является высшей как причина и также по неизреченности и непричаствуемости, а Божией зрительной силы приобщались и пророки, и ей также приличествует наименование божественности, как выше сказал божественный Нисский [предстоятель] Григорий, то и она имеет бытие от оной природы как от причины, «ибо, – говорит Златоустый богослов, – не сущность от мудрости, но мудрость от сущности»[734] ), – чтобы, значит, не трудиться со страхом Божиим и вниманием, ища доказательство сказанному, тем более, что прибавление [слова] «нетварное» побуждает к исследованию и подсказывает [путь] к обнаружению истины, и делает явным низведение обвинителями божества до уровня твари, они с легкостью предают врагам искомое и наносят ущерб [учению о] божественности, становясь, увы, тварепоклонниками и безбожными единобожниками или скорее поистине двоебожниками. Ибо и те [то есть, Варлаам и Акиндин] готовы учить вопреки сему [отеческому учению], и эти, последуя им, [готовы] признать единственной нетварной божественностью божественную природу, которая сама по себе является для всех абсолютно невидимой, неосязаемой и непричаствуемой, а сияние божественной природы, посредством которого Бог сообщается с удостоившимися, по Григорию Богослову, «увидеть и опытно испытать светлость Божию»[735] ; а свет, воссиявший от Спасителя на Фаворе, который этот же Богослов назвал божественностью, говоря, что «свет – показанная на горе ученикам божественность»[736]; а вневременную и «постоянную и непреходящую славу»[737] божественности, «запредельную всему, единственно сверхсовершенную и предсовершенную (μονην υπερτελη και προτελειον)»[738] , – согласно богоглаголивому Дамаскину, – посредством которой Христос и совосшедшим с Ним на гору [ученикам], получившим очи, каких они прежде не имели, дал узреть Себя как Бога, и в будущем [веке] неизреченно у зрится святыми, и от которой передав им [некую часть], соделает их, по великому Василию, иными солнцами, соединившимися с беспримесным и истинным Светом, и сделавшимися сынами дня[739]Господня, видящими и опытно переживающими оную божественную доброту [740], о которой он также сказал: «доброта истинная и вожделенная есть то, что окрест божественной и блаженной природы, и устремившийся к ее сияниям и красотам и сам преображается в божественное [подобие]» [741] . И еще: «видели же Петр и Сыны громовы на горе Его красоту, светлейшую светлости солнца, и удостоились воспринять очами начатки Его славного [второго] пришествия» [742]. Итак, это царствие Божие, сияние Его природы, открывающееся достойным в силе Духа, они называют тварной божественностью, а также зрительную и произволительную силу Бога, и Его промысл и справедливость, и низводя до уровня твари вообще все, что каким бы то ни было образом отличается от божественной природы, – будь то благость, или благоначалие, или божественность, или богоначалие, будь то боготворящий дар и благодать, и сила, и все что именуется божественным и высоким, выше чего ничего нет, – они через это несомненно низводят вместе с тем и саму божественную природу.
13.
Но ты не путайся [случающегося] в рассуждениях различения божественности и благочестиво помышляемого применительно к ней превосходства, ибо без этого нет и рассуждения. Так что не бойся такого рассуждения до тех пор, пока нетварностью устанавливается равночестность и единство правильно различаемого, а всякое злочестивое принижение и преувеличение отбрасывается прочь. Бойся же привнести в полноту божественности тварность, отчуждающую от божественной сущности божественную силу и энергию и рассекающую единую [заключающуюся] в сущности, силе и энергии, и во всем том, нетварно и нераздельно разделяемом и неслитно соединяемом, что созерцается окрест сущности, божественность на поистине неравные и непохожие, и несовместимые божественности. И да не отнимешь и не изгонишь от нетварной божественности благочестиво созерцаемое окрест божественной сущности, устыдившись [ложным] обвинением в двубожии или многобожии со стороны тех, кто бесстыдно приписывает другим собственные вины, и да не отрешишь все это от сущности так, чтобы она была бездеятельной и бессильной, либо безумно соединенной, либо безбожно усеченной.
14.
Этого требовали и от прежде нас здраво учивших о Сыне и богословствовавших о Духе недуговавшие [в своих мудрованиях] относительно Обоих. Но [отцы] не отказались, несмотря на это, от благочестивейшего оного разделения. Ведь они слышали Богослова, повелевающего: «ни единоначалие не почитай худо, сокращая или усекая божественность, ни обвинения в троебожии не стыдись»[743]. Так что и ты не иди худо на поводу у тех, кто, якобы защищая единство божественности, в действительности отметают единую божественность, хоть бы они [тебя] обвиняли, хоть стращали, хоть порицали. Но если и потребуется несколько потрудиться в слове, не предавай Бога разрывающим и упраздняющим Его, как только могут, и, с одной стороны, все то, что окрест оной блаженной природы, отсекающим от божественности и низводящим до уровня тварного, а с другой – саму божественную природу показывающим лишенной внутренней связи (ασυστατον) и совершенно несуществующей. Ибо «что за природа, – говоря словами божественного Максима, – без природной силы и энергии?»[744]
15.
Скажи им с дерзновением: мы не так, как евреи, почитаем единого Бога в единой божественности; не как Савеллий; не как Арий и Евномий, который еще прежде изобрел то, что теперь проповедует Акиндин, и запечатлел это на письме, то есть, что Бог – это только сущность, и, чтобы быть Ему простым, Он должен быть либо совершенно непостижим, либо совершенно постижим, отчего и всякое божественное имя является обозначением божественной сущности, и мы от творений возводимся к самой сущности Божией. И свидетель тому великий Василий, а после него – являющийся ему братом и сродно мудрствующий богоглаголивый [Григорий Нисский], и с ними вместе Григорий Богослов, которые [своими] писаниями заклеймили его мудрования. Итак, скажи [им], что мы не так чтим единого Бога, но [почитаем Его] триипостасным, действующим (ενεργη) и всесильным: единым по сущности; триипостасным же – как познающегося в трех ипостасях; а действующим и всесильным – как обладающего энергиями и силами. Нетварным же [почитаем Его] и по сущности, и по ипостасям, и по силам, и по энергиям, «ибо ни человеческой природе, – говорит снова божественный Максим, –не присуще что-либо нетварное, ни божественной природе – что-либо тварное» [745] . Как же тогда мы примем Варлаама, пишущего: «существует одно безначальное и бесконечное – сущность Бога, а все, что вне ее, суть сотворенной природы»? Подобным же образом и Акиндина, пишущего: «единственная нетварная божественность – это сущность Божия, а то, что окрест нее, – то все тварно»? Как же не примем [лучше] возражающего им на сие и проповедующего Бога по всему нетварным иерея Божия Григория [746], тем более [что он говорит это] согласно с богоносными [отцами], ибо никто не может показать, будто что– либо из по природе присущего Богу он называет тварным, или различающимся на тварное и нетварное и высшее? Как же может быть ответственным и [сам] придерживающимся заблуждения Акиндина и Варлаама низложитель оного?
16.
Если же Палама обвиняем Варлаамом и после него унаследовавшим его заблуждение Акиндином в том, будто бы он говорит о двух нетварных божественностях, [то есть] о божественном облистании и сиянии и о природе, от которой это облистание и от которой само сияние, превосходящей их как их причина и подательница, еще же [превосходящей] и произволительную, зрительную и промыслительную Божию силу из-за того, что ничто из этого: ни показанную на горе божественность и сияние Божьей природы, по которому Бог неизреченно сообщается с достойными, ни таинственное и божественное облистание, которое по обетованию бывает очистившимся сердцем [747]посредством [исполнения] Божиих заповедей, ни к тому же зрительную, произволительную и промыслительную Божию силу, и все тому подобное – он не допускает называть тварным; то из самого этого обвинения для благоразумных явствует, что он не только более чем кто-либо благочестив, но является и поборником благочестия, как ничего из относящегося к полноте божественности не помышляющий тварным и содержащий [в своем учении] божественность равной и равночестной самой себе, и с готовностью противоборствующий раздирающим ее на тварное и нетварное и худо разделяющими единую и единственную божественность на [две] поистине неравные и чуждые посредством поистине несправедливых и чудовищных рассечений.
