Мартин Лютер - Лекции по посланию к Галатам
С другой стороны, слабые— не злобные и не клеветники— обижаются, когда слышат, что Закон и добрые дела не нужны для оправдания. Им надлежит помочь, объяснив, почему дела не оправдывают, как следует и как не следует творить дела. Дела должны совершаться, как плоды праведности, а не для того, чтобы достичь праведности. Сделавшись праведными, мы должны совершать дела, а не наоборот — будучи неправедными, через дела становиться праведными. Дерево производит плод, а не плод дерево.
Павел выше говорил: “Я умер... и т.д”. Злой человек может здесь придраться: “Что ты говоришь, Павел? Ты мертв? Тогда каким образом ты говоришь и пишешь?” Также и слабый может оскорбиться: “Тогда кто же ты? Разве я не вижу тебя живым и действующим?” Он отвечает: “Я действительно живу, и все же не я живу, а Христос живет во мне. Я живу двойной жизнью — моею собственною, природною, или животною, и жизнью Христа. Что касается моей животной жизни, я мертв и живу чужою жизнью. Я живу теперь не как Павел, потому что Павел мертв”.— “Кто же тогда живет?” — “Христианин”. Павел, живущий в себе, полностью мертв через Закон, но жив во Христе, или, точнее, со Христом, живущим в нем. Христос говорит и действует в нем, и дела эти не Павловы, а Христовы. “Вы, злые, не порочьте меня за слова о том, что я мертв. И вы, слабые, не оскорбляйтесь, но учитесь видеть различие. Существует двойная жизнь — моя и чужая. Своею собственною жизнью я не живу. Потому что, если бы я жил ею, Закон господствовал бы надо мною и держал бы меня в плену. Чтобы помешать ему, я умираю для него другим Законом. И этою смертью я приобретаю другую жизнь, жизнь Христа, которую не имею сам в себе, но получаю даром, по вере, через Христа”.
Ответ на второе возражение. Это возражение тоже могло быть выдвинуто против Павла: “Что ты говоришь? Ты не живешь собственною жизнью в собственной плоти, ты живешь во Христе? Я же вижу твою плоть, а Христа не вижу. Ты что, пытаешься обмануть нас, будто мы не видим, что ты во плоти, живешь привычной жизнью, имеешь пять чувств и делаешь то же, что любой другой человек?” Он отвечает:
А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия...
Это означает: “Я действительно живу во плоти. Но эту жизнь, какова бы она ни была, я не считаю жизнью. Потому что на самом деле это не настоящая жизнь, а лишь маска, под которой живет Другой, а именно — Христос, Который и есть моя настоящая жизнь. Вы эту жизнь не видите, вы только слышите ее; как ‘Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит’ (Ин. 3:8), так и вы видите, что я говорю, ем, сплю и пр., и все же не видите моей жизни. Потому что я действительно живу во плоти, но не по плоти, не в согласии с плотью, а по вере и согласно вере”. Он не отрицает, что живет во плоти, потому что делает то же, что и любой живой человек. Кроме того, он также использует материальные вещи — пищу, одежду и т.д. Но он говорит, что это не его жизнь, что он не живет этим. Он действительно пользуется материальными вещами, но не живет ими, как мир живет на основе плоти и в соответствии с плотью, потому что не знает другой жизни, кроме физической.
“Поэтому, — говорит Павел, — какова бы ни была та жизнь, которую я веду во плоти, я живу верою в Сына Божия”. То есть Слово, произносимое мною физически,— не от плоти, им управляет не моя плоть, а Дух Святой. И слышание приходит не от плоти, хотя и через плоть — оно также от Духа Святого. Христианин не говорит ничего, кроме целомудренного, здравого и божественного, относящегося ко Христу, славе Божией и спасению ближнего. Это исходит не от плоти, но тем не менее совершается во плоти. Я не могу учить, проповедовать, писать, молиться или благодарить ничем другим, кроме физических инструментов, необходимых для выполнения этих действий. Тем не менее эти действия берут начало не во плоти. Они изливаются божественным образом с небес. Поэтому я смотрю на женщину своими глазами, но целомудренным взглядом, и не желаю ее. Такое видение не от плоти, хотя и находится во плоти. Глаза — это физические инструменты зрения, но целомудренное видение дается свыше.
Христианин пользуется миром и всеми его тварями так же, как и безбожник. Их пища и одежда одинаковы. Они видят, слышат и говорят одинаково. У них одинаковые жесты, внешность и формы. Павел говорит о Христе: “Сделавшись подобным человекам и по виду став как человек” (Флп. 2:7). Тем не менее между ними огромнейшая разница. Я действительно живу во плоти, но я живу не сам по себе. Жизнью, которою я живу во плоти, я живу по вере в Сына Божия. То, что вы от меня слышите, исходит из иного источника, чем раньше. До своего обращения Павел говорил тем же голосом и на том же языке. Но его голос и язык были богохульны. Поэтому он не мог высказывать ничего, кроме богохульства и ненависти к Богу. После обращения его плоть, язык и голос остались теми же, что раньше, ничего не изменилось. Но теперь они произносили не богохульства, а духовные слова благодарения, они прославляли Бога, и это исходило от веры и Духа Святого. Вот как я живу во плоти, но не по плоти, а по вере в Сына Божия.
Из всего этого видно, откуда происходит духовная жизнь. Недуховный человек не понимает этого, потому что не знает, что это за жизнь. “Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит” (Ин. 3:8). Он слышит голос духовного человека, узнает его лицо, его привычки и жесты. Но откуда исходят слова не святотатственные и кощунственные, но святые и божественные, откуда приходят побуждения и действия, он не видит. Потому что эта жизнь возникает в сердце через веру. Желания плоти подавляются, Христос правит там со Своим Духом Святым. Теперь Он видит, слышит, говорит, действует, страдает и делает абсолютно все в человеке, хотя плоть еще сопротивляется. Короче говоря, эта жизнь — не жизнь плоти, хотя это жизнь во плоти, но это жизнь Христа, Сына Божия, Которого христианин получает верою.
...возлюбившего меня и предавшего Себя за меня.
Здесь описано истинное значение оправдания вместе с примером твердой веры. “Я живу верою в Сына Божия, Который возлюбил меня и отдал Себя за меня” — любой, кто может повторить эти слова вместе с Павлом в твердой и неизменной вере, будет истинно благословен. Этими самыми словами Павел полностью отвергает и отменяет праведность Закона и дел, о чем мы поговорим позже. Поэтому следует хорошо поразмыслить над ними: “Сын Божий возлюбил меня и отдал Себя за меня”. Не я возлюбил Сына Божия и отдал себя за Него, как софисты притворяются, будто любят Сына Божия и отдают себя за Него. Они учат, что человек с помощью только своих природных способностей может достичь “надлежащей добродетели” (meritum congrui) и любить Бога и Христа превыше всего. Они ожидают любви Бога и Христа, делая то, что в их силах. Они уходят в монахи, соблюдают бедность, целомудрие, послушание и воображают, будто отдают себя за Христа. Они переворачивают слова Павла с ног на голову и читают их так: “Мы возлюбили Христа и отдали себя за Него”. Но эти злые люди, живущие плотским умом, воображающие, будто делают все возможное, любят Бога и отдают себя за Христа — в действительности отвергают Евангелие, насмехаются над Христом, отрекаются от Него, богохульствуют, плюют на Христа и попирают Его. Устами они исповедуют, что Он Оправдатель и Спаситель, а на деле лишают Его силы оправдывать и спасать, приписывая ее [эту силу] выдуманным ими самими церемониям. Эта жизнь — не жизнь верою в Сына Божия, это жизнь своею собственною праведностью и делами.
Посему истинный путь оправдания не в том, чтобы “делать, что в твоих силах”. “Если человек, — говорят они, — делает то, что в его силах, Бог обязательно даст ему благодать”. Это утверждение исключительно важно. Фактически, это догмат веры софистов. Они, однако, смягчают положение, говоря, что следует воспринимать его не в простом арифметическом смысле, а в физическом. То есть для человека достаточно делать то, что должен делать хороший человек. Это следует оценивать не по единой мерке, так как подобной мерки не существует, но достаточно приблизительного представления. Другими словами, достаточно, чтобы кто-либо действовал, постился и пр. так, чтобы соответствовать представлениям о хорошем человеке. Тогда благодать несомненно последует — не в результате самой “надлежащей добродетели” (meritum congrui), а от святости Бога, Который так благ и справедлив, что не может не дарить благодать за что-то хорошее. Так возник маленький стишок:
Ultra posse viri
Non vult Deus ulla requiri
Вообще-то хорошая мысль, но в соответствующем месте, т. е. в политических, семейных и естественных делах. Например, если я, живущий в царстве разума, забочусь о семье, строю дом, занимаю государственный пост и делаю все, что в моих силах, я прощен. Потому что этот мир имеет границы, и в нем утверждения типа: “Делай все, что в твоих силах”, или: “Делай, пока хватает сил”, применимы. Но софисты перетаскивают их в область духовного, где человек не может творить ничего, кроме греха, так как он “продан греху” (Рим. 7:14). Во внешних же вопросах, то есть в политических и семейных делах, человек не раб, а господин этих материальных вещей. Поэтому софисты совершают зло, перенося политические и семейные принципы в церковь. Ведь мир человеческого разума следует как можно дальше отделять от духовного.
