Сборник статей - Ответственность религии и науки в современном мире
Общество, стоящее перед возможностью самопознания в различных мировоззренческих традициях, оказывается заключенным в рамки реальности «всеобщего пространства абсолютных возможностей» и действительно выстраивает свою жизнь, исходя из принципа дуализма мифического и рационалистического типов восприятия пространства. Но поскольку реально оно все же является одним и тем же обществом, то старается не только мириться с этим дуализмом, но одновременно и преодолевать его или хотя бы показывать его относительность. Ведь до сих пор человеческая история осуществлялась на едином основании и сопровождалась по этому поводу адекватной рефлексией. Даже дуализм XVII в. не нарушал этой картины, так как был рационалистическим дуализмом, то есть предполагал двойственность субстанциальности, но не сознания. Ныне же речь идет об утрате самой возможности единства.
Однако эта ситуация, как и любая другая, не является непреодолимой. Мифический опыт сознания, лишающий мир единства познания, так же точно способен восстановить это единство. В этом случае происходит своеобразная смысловая «диффузия»: рациональные явления содержательно вписываются в рамки мифа, а мифические обнаруживают в себе превращенные рационалистические возможности (логику мифа, о которой говорили еще Я. Э. Голосовкер и К. Хюбнер).
Получается, что миф, сам выступающий следствием или порождением рационалистической сферы, в свою очередь, проявляется в общественном сознании в амбивалентном соотношении принципов хаотичности и организованности событий. Будучи хаотичным по форме, миф, тем не менее, стремится внутри себя организовать некоторый мир – мир хорошо организованного хаоса (хаосмос). Именно это и делает жизнь в условиях мифа особенно сложной: с одной стороны, есть стремление к упорядочению, с другой – отсутствует сам принцип понимания порядка.
Миф неподвластен действию объективных законов общественного развития; присутствие мифа в социальном мире означает, что общество некоторым образом метафизически и реально выпадает за пределы действия этих законов, его существование становится спонтанным. Это может произойти вследствие безудержного нарастания действия определенных социальных практик – прежде всего научных, технологических. Тогда человечество незаметно для себя перестает контролировать процесс развития в аспекте научно-технического прогресса. Когда же оно замечает это, изменить что-либо уже поздно, отменить произошедшее уже нельзя. Тогда общество начинает искать выход в создании противодействующих шагов. Оно пытается найти основания для различных порядковых ситуаций, частично заменяющих законы. Прежде всего, это выражается в создании универсальных технологий мышления для обеспечения стабильного межличностного и межкультурного понимания в масштабах всей земной цивилизации. Эти универсальные мыслительные технологии призваны заменить собой традиционные законы логики – но не в том понимании, чтобы сделать мышление алогичным, а в том, чтобы сделать его прозрачным, лишенным диалектической многозначности. Для этой цели следует использовать логические законы, сделать их несамостоятельными, напрямую зависимыми от объективных обстоятельств. Тогда мышление будет возможно полностью смоделировать, закодировать и адекватно истолковывать. Человеческий разум ни чем не будет отличаться от машинного, разве что в худшую сторону (его будет тормозить чувственный аспект сознания).
А в области научного познания и научного опыта стоит задача создания таких универсальных технологий, с помощью которых можно было бы осуществить наиболее дерзкие мечты – мечты о «втором сотворении мира», о познании тайны жизни, о стирании различий между природой и Духом, и при этом осуществлять тотальный контроль над миром. Поэтому сегодня мы имеем достаточно оснований говорить о том, что в научной сфере все популярнее становится миф человека как всесильного субъекта-Творца, выполняющего одновременно различные функции – от создателя до пользователя; причем этот миф имеет одно существенное отличие от мифа, скажем, «гармонически развитой личности». Он основан на принципе абсолютной дискретности (но не специализации!) функций: человек, выступая «творцом», не предполагает себя «пользователем», и наоборот. То есть в том и проявляется всесильность этого нового субъекта деятельности, что он своим сознанием и телесностью полностью сливается с актом деятельности, он целиком погружен в настоящий момент. А потому выжимает из себя все возможности и достигает максимального результата в автономном пространственно-временном пребывании. Этот феномен уже получил в соответствующей литературе название «постчеловек», и оно весьма напоминает ницшеанского «сверхчеловека».
Постчеловеческая деятельность проявляется в научной сфере, прежде всего, как тенденция углубления в вещественную структуру мира с целью абсолютной реконструкции вещества живого и неживого мира, имитации создания всего из ничего, создания абсолютно новых вещественных соединений, которые в природе ни при каких обстоятельствах появиться не могут. Человека, уже начавшего осуществлять эти намерения, уместно, видимо, называть «постсубъектом», а вновь создаваемый им мир – «постобъектом». Технологии, в соответствии с которыми уже осуществляется этот процесс, получили название «нанотехнологии»[216]. (Термин ведет начало от названия особой величины – наночастицы, размер которой равен одной миллиардной доле метра. Именно на этом уровне микромира в дальнейшем предполагается осуществлять изменения вещества.)
Нанотехнологии – не просто вмешательство в мельчайшие структуры вещества; количественные перемены деятельности повлекли за собой переход на новый качественный уровень отношения человека к миру и, соответственно, мира к человеку. Сегодня можно выделить уже не два типа обмена веществ между человеком и природой, а три: 1) естественный, или биологический, когда человек выступает как телесное, органическое, существо, в прямом смысле «переваривающее» природные вещества и сам выступающий частью природы; 2) неестественный, или социальный, когда формой обмена веществ между человеком и природой выступает труд; человек и природа в этом случае противостоят друг другу; 3) естественно-неестественный, или технологический, когда социальная форма (трудовая деятельность) наполнена природным содержанием (конструирование новых веществ, соединений, предметов из своих же собственных структур и частей, как из кубиков). Последним достижением в этой области являются нанотехнологии, которые дают возможность синтезировать вещества на уровне комбинаций молекул и атомов. Поэтому не будет преувеличением предположить, что уже в самом ближайшем будущем нанотехнологии из отдельной группы технологий превратятся в их форму: они уже будут участвовать не только в создании новых веществ, но одновременно и новых технологий самоусовершенствования этих веществ – технологий создания не отдельных искусственных соединений, а искусственного мира в целом, мира как такового. Нанотехнологии вполне могут стать формой нового, искусственного, мира…
Очевидно, что все это – не что иное, как очередные представления о «светлом будущем», в котором общество продолжает участвовать осознанно, точно так же, как оно в различное время участвовало в строительстве «Царства разума», «Великой Германии», мирового коммунистического сообщества, перестройки, Единой Европы и проч. Поэтому внедрение нанотехнологий не следует рассматривать как только позитивное или только негативное явление. Они обладают внутренней парадоксальностью, свойственной всем мифическим феноменам: чем сильнее человек желает поставить происходящее под контроль, тем более спонтанным будет этот процесс. В этом выражается мифический характер современных социальных изменений, и в этом – вечный смысл существования человека: как бы он ни старался проявить свое могущество, он все равно имеет границы представления о мире, в котором живет, – хотя сам же участвует в создании этого мира.
В подтверждение мифического характера нанотехнологического процесса можно выделить некоторые его признаки.
1. Непредсказуемость как следствие отрицания объективных законов развития. Нанотехнологии создают в мире такую ситуацию, когда законы развития обессмысливаются и, в самом деле, исчезают, поскольку они также являются законами логики; как таковые они просто не принимаются в расчет. Вместо них следовало бы появиться новым законам, но их нет, поскольку в этом случае мы должны были бы также говорить о развитии, об однородном мире, где законы действуют постоянно, и т. д. Но специфика нанотехнологического процесса такова, что принцип «приоритетности первого шага» здесь не работает. Постсубъект способен сам конструировать вещество с определенными наперед заданными свойствами и делает это – но следующим шагом может быть такой шаг, что неподконтрольное создание само начинает диктовать условия постсубъекту. Это можно назвать «франкенштейн-ситуацией». Причем, если фантастика начала ХХ в. могла предугадать только простую совокупность веществ для создания нового, то нанотехнологии – не просто механическое соединение обрывков тканей, органов, зависимое от конкретных обстоятельств и не имеющее перспектив к развитию. Перестройка на атомном и молекулярном уровне затрагивает глубинные жизненные рычаги, которые при этом все равно остаются тайной для субъекта. В итоге будущее не только науки, но и всего человечества лишается определенности.
