Киприан Керн - Православное пастырское служение
Пол, как сказано, может вовсе и не переходить целиком в область физиологии. Человек может быть очень яркой личностью, одаренным также в смысле секса, большим индивидуальным зарядом выделяться среди заурядных людей, но это совсем не означает, что такой человек развратник или распущен в сексуальном отношении. Секс может переходить в грубую страсть плоти и тем искажать то положительное, что в нем заложено. Истребить природное влечение секса нельзя, кастрация не есть решение этого вопроса, так как пол дан человеку не какой-то темной силой, не злым началом в мире, а Самим Творцом, и дан для продолжения человеческого рода. Отрицательная борьба не есть борьба. В данном вопросе ожидается религиозный ответ, а он состоит не в уничтожении того, что изволено в Предвечном Совете, а в преодолении того темного, что может легко проявиться в связи с этим. Если пол тесно связан с творческими дарованиями человека, то от человека же ожидается и творческое преодоление того, что может казаться как зло и страсть. Это преодоление должно состоять в созидательном раскрытии тех дарований, которые таким сильным натурам свойственны. Эта одаренность, связанная с полом, может быть профанирована, может легко превратиться в простые физиологические отправления, связанные с излишествами; но эта же одаренность может быть возведена и на высшие ступени, или как говориться, сублимирована в благородные проявления сильной личности. В этой связи стоит проблема, удачно названная "преображенным эросом."
4. Пол как Эрос. Пол в его метафизическом смысле, как одаренность сильными личными качествами, как у мужчин, так и у женщин, может проявляться в жизни по-разному. Если понимать пол обывательски, как сексуальную жизнь, или языком аскетики, как похоть, то это только одна и при том низшая форма этих проявлений. Отожествлять пол с "либидо сексуалис," это значит сузить и огрубить проблему. Пол при усилии ума и воли может быть устремленным к иным функциям, ничего с физиологией не имеющим. Тут-то вот тема секса и эроса и выступает на первый план.
Понятие Эроса чрезвычайно важно для христианской аскетики и, в частности, для нашей темы. Необходимо для лиц, не искушенных тонкостями греческой филологии, сделать предварительное замечание. Богатый греческий язык выработал целый ряд утонченных понятий для выражения того или иного оттенка любви. Об этом много писалось, но для правильного понимания нашей темы, необходимо, хотя бы вкратце, перечислить некоторые понятия. Греческий гений знает следующие выражения для любви: aggpi — как любовь в общем смысле слова, часто безотносительно к содержанию слова в данном случае; storgi — как любовь, так сказать, коллективная, социальная, т.е. то предпочтение, которое отдается семье, отечеству, народу и под.; fill как любовь дружеская, так как/ilos по гречески означает "друг"; этот термин для любви подчеркивает некую высшую форму, спокойную, более духовную, может быть, ступень любви. Filtron вкладывает в понятие любви что-то очаровывающее, почти колдовское, так как в буквальном своем значении это слово означает "любовный напиток"; наконец, eros, что может означать страстную любовь, может быть даже вожделение, но вовсе этим не ограничивается. Эрос может означать вовсе не языческого божка страстности, а горячую, пылающую, стремительную любовь. Об этих оттенках писалось много в филологических трактатах, и в богословских трудах. Упомянем лишь "Этику преображенного эроса" проф. Вышеславцева, книгу, которую каждый пастырь должен знать и которая может много помочь в трудных вопросах пола; интересны сопоставления о. П. Флоренского в его "Столп и утверждении Истины." Содержательна и достойна внимания книга A. Nigren, "Eros el agape," равно как Н. Scholz, "Eros und Caritas."
Христианские писатели греческой культуры, прекрасно осведомленные в тонкостях своего родного языка и свободные в выборе того или иного выражения для слова "любовь" умело пользовались то тем, то иным из этих выражений. Нередко можно найти у византийских богословов отрывки, в которых использованы два, три или четыре из приведенных выше терминов. Это делалось не ради чего другого, как ради оттенения того или иного смысла, который в данном случае писателем высказывался. Уже давно Wilamowitz-Moellendorff в своем капитальном труде о Платоне заметил, что Платон не пользуется понятием aggpi, равно как и ап. Павел избегает термин eros. Но такое платоновское выражение, как именно эрос, очень рано приобретает права гражданства в христианской богословской литературе и даже, в частности, в аскетических трактатах. Но отцы Церкви часто прибегают к понятию эрос, как и св. Григорий Нисский охотно называет нашу любовь к Богу словом jiltron, т.е. придавая этой любви смысл чего-то чарующего, опьяняющего, увлекающего. Западные писатели, как это указал Шольц, в процитированной выше книге, следуют, скорее, за ап. Павлом, но они больше пользуются своим латинским "caritas." Таков блаж. Августин, Данте и Паскаль.
Как бы то ни было, слово "эрос" часто и охотно употребляется нашими святыми подвижниками, нашими аскетами и мистиками. Слово это могло, конечно, иметь тот свой смысл, какой оно приобрело в обывательском сознании, т.е. любви специально чувственной, приближающейся таким образом к "либидо" фрейдовского психоанализа. Это и побудило автора "Имен божественных," так называемого псевдо-Ареопагита, написать несколько строк в защиту употребления этого слова, вульгаризированного простыми людьми. Но образованные богословы, например: св. Максим Исповедник, возвышенный аскет и тонко образованный эллин, неоднократно пользуется этим именем для обозначения нашей любви к Богу. Его мы найдем особенно часто у св. Фотия Константинопольского, у св. Григория Паламы и у многих мистиков православного Востока.
Мы сочли уместным остановиться на этих подробностях терминологии, так как слово "эрос" в трудах современных писателей очень часто употребляется как условное понятие, как технический термин. Оно противоставляется понятию sexus у такого выдающегося и вдумчивого католического психолога как Johann Klug, в его книге "Глубины души." В этом контексте слово "эрос" приближается скорее к метафизическому понятию пола, тогда как sexus означает его физиологическую, т.е. низшую функцию.
Слово "эрос" в данном контексте имеет свои большие преимущества и хорошо объясняет некоторые возможности в духовной жизни. Как это правильно заметил А. Нигрэн, "эрос" существенно отличается от aggpi. Это последнее понимание любви ни в каком случае не должно быть воспринимаемо, как некая высшая ступень эроса. Agаpi совершенно независимо от "эроса," — это два вполне самостоятельных понятия. Aggpi никогда не было в понимании греческой культуры каким-то этапом на пути преображения "эроса." Слово "эрос" уже у Платона знает свои ступени обычного, вульгарного слова и "эроса" небесного. Таким образом "эрос" сублимирован, но при этом он не утрачивает своих характерных особенностей эроса и представляет собой существенно важную задачу для пастыря в вопросах нами разбираемых.
Проф. Вышеславцев построил свою яркую и столь полезную книгу на этой мысли о возможности развития "эроса" от форм низших, вульгарных, т.е. от чисто чувственной любви до форм самых возвышенных, духовных, исходя из учения того памятника, который в богословской науке известен как "Ареопагитик," или творения некоего автора 5-го или начала 6-го века, который долго отождествлялся с апостольским мужем св. Дионисием Ареопагитом, но не имеет с ним ничего общего. В трактате "О божественных именах," входящих с состав Ареопагитик, автор говорит о том, "что толпа не понимает смысла божественного имени "эрос," отождествляя его с телесным и чувственным эросом, что не является истинным "эросом," но его отображением" (гл. 4, пар. 12). Несколько выше автор зовет не смущаться именем "эрос," так как это понятие может быть возвышено, преображено и просветлено. Ниже (15) говорится о разных ступенях этого эроса, как силы "единения и смешения": эрос божественный, эрос ангельский, разумный (духовный), душевный и физический. Важно то, что автор этого замечательного трактата, прекрасно знакомый с духом греческого языка и его богатством, не колеблясь, применяет то же самое слово как к ступеням любви, так и к высшим — ангельскому и божественному. Никому в голову не придет, и не было в мыслях у автора приписывать ангелам или Божеству что-либо чувственное, страстное. Вместе с тем и не недостаток выражений заставлял его пользоваться этим именно термином "эрос," а не каким-либо иным. Из того богатого разнообразия выражений для любви автор мог бы, если бы счел это нужным, использовать какое-либо иное слово, иной оттенок, но он не делает этого именно потому, что видит в слове "эрос" возможность возведения от низших ступеней до высших, от физической до возвышенной, духовной, т.е. просветленной любви.
Если мы имеем еще сомнения о происхождении Ареопагитика, автор которого может быть был под влиянием неоплатонической мистики, или эти произведения возникли в среде не совсем правоверной; то ряд других писателей христианского мира, ортодоксия которых не может быть уже никак заподозрена, охотно пользовались этим именно понятием "эрос," как наиболее, по духу греческого языка, соответствующим тому содержанию, которое в него вкладывает эллинский гений.
![Картер Браун - Т.12. Надо убрать труп [Внезапная насильственная смерть. Могилы,которые я раскапываю. Страстная язычница. Надо убрать труп]](/uploads/posts/books/148294/148294.jpg)