Дионисий Ареопагит - Сочинения (с толкованием Максима Исповедника)
12. А как же иначе стало бы возможным для нас подражание Богу — без всегдашнего поновления памяти о священнейших богодеяниях с помощью иерархических[1248] священнословий и священнодействий? Мы ведь это творим, как говорят Речения, в их воспоминание (ср. Лк. 22:19; 1 Кор. 11:24–25). Затем божественный иерарх, став перед божественным жертвенником, воспевает упомянутые священные богодеяния Иисуса в божественнейшем о нас промысле, какие Он, согласно Речениям, совершил при спасении нашего рода благоволением всесвятейшего Отца во Святом Духе. Воспев же[1249] и узрев умственными очами их честное умопостигаемое зрелище, он переходит к их символическому священнодействию; и это он творит по Божьему преданию. После этого благословенно, а притом и иерархически, со священными гимнами о богодеяниях, он оправдывает себя в своем священнодействии, сначала священно взывая к Нему: «Ты сказал: Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19; 1 Кор. 11:24–25). Далее, попросив сделать его достойным этого богоподражательного священнодействия и совершить, уподобившись самому Христу, божественное, а затем и всенепорочно его раздать и причастить священно причащающихся священного, он священнодействует божественнейшее и делает воспеваемое видимым посредством священно предложенных символов. Ибо открыв и разделив на многие части покровенный[1250] и нераздельный хлеб, и единство чаши разделив на всех, символически умножая и раздавая единство, он таким образом совершает всесвятейшее священнодействие. Ибо единство, простота и сокровенность Иисуса, богоначальнейшего Слова, по Его благости и человеколюбию, благодаря Его ради нас вочеловечению, непреложно перешли[1251] в сложность и видимость и благодетельно осуществили единотворящее общение нас с Ним, предельно[1252] соединив свойственное нам скудное со свойственным Ему божественнейшим, — если только мы, как части тела (см. 1 Кор. 12:27), гармонически соединяемся с Ним в тождестве непостыдной[1253] и божественной жизни, не оказываясь умерщвляемы тлетворными страстями, несообразны, несклеиваемы и несожизненны с божественными, в высшей степени здоровыми членами. Ибо нам подобает[1254], если мы желаем приобщения к Нему, взирать на Его божественнейшую жизнь во плоти и путем уподобления ей священной безгрешностью восходить к боговидному и непостыдному состоянию. Ибо тогда нам будет гармонически даровано приобщение к подобному.
13. Иерарх являет это священно исполняющим, делая видимыми покровенные дары и разделяя их единство на множество, благодаря же предельному единству разделяемого с тем, в чем оно оказывается, делая их причастными причаствующих. Ведь в них он доступным для чувств образом описывает, выводя из свойственной божественному невидимости в видимость[1255], как на иконах, Иисуса Христа, нашу умопостигаемую жизнь, благодаря совершенному и неслиянному ради нас вочеловечению человеколюбиво принявшему наш облик[1256] и непреложно пришедшему из единства по природе к нашей делимости и благодаря этому благодетельному человеколюбию призывающему человеческий род к приобщению Себе и Своим благам, — если только мы соединимся с Ним божественнейшей жизнью, нашим по мере сил уподоблением Ему, и таким образом станем настоящими общниками Божьей истины[1257] и божественного.
14. Причастившись же и преподав богоначальное приобщение, иерарх заканчивает служение в священном благодарении[1258] со всеми священно наполняющими церковь. Преподание другим предваряется[1259] ведь причастием самого иерарха, а его причащение тайн — таинственным их разделением. Ибо соборное благоустроение и порядок божественного таковы, что первым в причастии и исполненное того, что через него будет от Бога даровано другим, должен стать священный предводитель и уже потом он может передать это и другим. И посему те, кто дерзновенно ограничивается[1260] преподаванием боговдохновенного[1261] прежде, чем обрели соответствующие ему образ жизни и навыки, совершенно чужды священного законоположения[1262]. Ведь как, в случае солнечных лучей, тончайшие и прозрачнейшие сущности, первыми исполняясь вливающегося в них сияния, солнцеобразно пересылают по всему превосходящий их свет в то, что находится за ними, так и во всем божественном: не должен сметь[1263] руководствовать другими тот, кто не стал боговиднейшим по всем своим навыкам и не был засвидетельствован как правящий[1264] по божественному вдохновению и рассуждению.
15. На этом все собрание священных лиц, иерархически учиненное, причастившись божественнейшего, со священным благодарением заканчивается, соответствующим образом признав и воспев благодать богодействий. А непричастные божественному и не знающие его да не придут к благодарению, хотя по своей природе божественнейшие дары достойны благодарения. Но, как я уже сказал, никогда не пожелав взглянуть на божественные дары из — за склонности к худшему, они остались неблагодарными по отношению к безмерной благодати богодействий. «Вкусите» же, говорят Речения, «и увидите»[1265] (Пс. 33:9). Ибо благодаря священному посвящению в божественное посвящаемые познают дающую великие дары благодать и, всесвященно созерцая в причастии ее божественнейшую высоту и величие, они будут благодарственно воспевать сверхнебесные благодеяния Богоначалия.
Глава 4. О том, как происходит совершение мира и что совершается посредством его
Столькое относится к священнейшему соединению! И так прекрасны умопостигаемые зрелища, иерархически священнодействующие, как мы часто говорили, наше общение и соединение с Единым! Но есть и иное совершеннодействие, единочинное сему. Наши наставники называют его освящением мира. Итак, рассмотрев по порядку, соответственно священным образам его части, мы таким путем, посредством иерархических созерцаний частей, окажемся возведенными к его Единому[1266].
Таинство совершения мираТаким же образом, как при собрании, чины несовершенных удаляются, — имеется в виду, после иерархического обхождения с благовонием по всему храму[1267], а также псалмического священнословия и чтения божественнейших Речений. Потом иерарх, взяв миро, ставит его на божественный жертвенник покрытым двенадцатью священными крылами, а все возглашают священнейшим гласом песнь боговдохновенных пророков[1268]. По исполнении же над ним совершительной молитвы им пользуются в священнейших из освящающих совершений почти для всякого иерархического совершеннодействия[1269].
Рассмотрение1. Возводящий ум урок этого совершенствующего священнодействия — посредством священно творимого с божественным миром — научает, я думаю, вот чему: священность и благоуханность ума божественных мужей должны быть сокровенны. И это боговдохновенно повелевает священным мужам[1270] не открывать ради пустой славы ппекрасные и благоуханные уподобления в добродетели сокровенному Богу. Ибо сокровенные и превосходящие ум благоуханные красоты Божьи неприкосновенны и умопостигаемо являются лишь существам умственным, — желая создать в душах неискаженные относительно добродетели единовидные образы. Ведь если созерцают не поддающееся описанию хорошо уподобленное изображение[1271] боговидной добродетели, эту умопостигаемую и благоуханную красоту, — значит, она сама таким образом себя изображает и придает себе вид для наилучшего себе подражания. И подобно тому, как в случае воспринимаемых чувствами образов, — если рисующии неуклонно взирает на модель, ни на что другое видимое не отвлекаясь, ни от чего не рассеиваясь, то он, если можно так выразиться [1272], создает изображаемое таким, каково оно есть, и показывает истину в уподоблении и образец в образе[1273], притом что одно отличается от другого по существу. Так, упорное и неуклонное созерцание благоуханной и сокровенной красоты любящими красоту, рисующими в уме людьми, дарует им ее неложное и богоподобнейшее подобие[1274]. Так что, по справедливости[1275] божественные художники, сами в соответствии со сверх — существенно благоуханным и умопостигаемым благообразием собственный умственный мир неискаженно изображая, ничего не совершают[1276] из дел своих богоподражательных добоодетелей, «чтобы видели»[1277], согласно Речению, «люди» (ср. Мф.6:1, 23:5), но священно видят в божественном мире, как в образе, поинадлежащее Церкви священнейшее сокровенное. Почему и сами они священно сокрыв присущее добродетели священное и боговиднейшее внутри богоподражательного и богоначертывающего ума, взирают умом только на Первообраз. И ведь не просто невидимы они для неподобных, но те и не склонны их видеть. Вследствие чего, сообразно самим себе, они любят не то, что почему — либо кажется красивым и справедливым, но то, что по — настоящему таковым является; и не взирают они на неразумно превозносимую множеством славу, но богоподражательно судят о красоте или дурноте по себе являясь божественными образами богоначальнейшего Благоухания[1278], каковое, Само по Себе имея воистину благоухание, не обращается к тому, что множеству неподобающим образом мнится, но Своими истинными образами запечатлевает лишь непритворное.
