Сборник статей - Небесные Посредники. Иудейские Истоки Ранней Христологии
В Новом Завете мы также встречаем намеки на телесность Бога, призванные выразить его мощь и силу. Среди речений, которые экзегеты обычно интерпретируют как восходящие к историческому Иисусу, фигурирует Лк. 11:20, где сказано, что Иисус перстом Божиим изгоняет бесов. В Мк. 12:36 – хотя это, возможно, более позднее место – говорится, что Бог приглашает Мессию сесть одесную Себя. Несмотря на эти и другие, менее выразительные примеры, мы можем утверждать, что антропоморфные образы Бога часто повторяются.
Эти традиции продолжали развивается в Талмуде. Например, в в. Санх. 38b рассказывается любопытная история о том, как ангелы пытаются доказать, почему сотворение человека было бы ошибкой. Реакция Бога не заставила себя ждать, и Он движением «перста» предает ангелов огню. Мекилта рабби Ишмаэля к Исх. 12:2 повествует о том, как Бог объяснил Моисею, указывая «перстом», три вещи, которые тому было трудно понять: употребление лунного календаря, нечистоту (Лев. 11:29) и устройство светильника (Чис. 8:4). В в. Хагига 12b, где комментируется Втор. 33:27, Бог несет в «правой руке» небеса, а в «левой» – землю. В том же тексте утверждается, что «левой рукой» Он несет восемнадцать тысяч миров, окружающих наш мир, а в «правой» – сто двадцать тысяч миров будущего Мира. Кроме силы Бога, видение Бога недоступно человеческому разумению. В самом деле, око Бога способно прозревать вселенную от края и до края, тогда как другое око прозревает прошлое и будущее. Упомянем также Ваикра Рабба 4:8, где говорится, что как человеческая душа покрывает все тело, так Бог покрывает весь мир. Продолжая ту же линию и разъясняя Ис. 6:3, Мидраш Танхума указывает на то, что Бог вездесущ, заполняет все небесные и земные сферы. Это гигантское видение (на сей раз как облако славы) осеняет всю скинию, не позволяя Моисею войти к нее (Исх. 40:34–35).
Все эти примеры, помимо прочих, свидетельствуют о том, что телесность Бога есть не что иное, как средство выражения Его величия, мощи и славы. Громадные физические размеры Бога – всего лишь прием, который ставит человека перед тайной, невыразимо превосходящей его самого. Эта тенденция достигнет кульминации в традиции Шиур Кома (Меры Тела Бога), присутствующей во фрагментах Хейхалот Раббати, Хейхалот Зутарти, а также в некоторых фрагментах Меркава Рабба и Мюнхенского манускрипта.[541] В Меркава Рабба указывается, что «парасанги Его стопы заполняют весь мир, согласно сказанному: Небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих (Ис. 66:1). Высота Его подошвы – три тысячи мириад парасангов. От подошвы Его стопы до щиколотки – двенадцать тысяч мириад парасангов.» (Synopse § 695).[542]
Перед такой безмерностью божественной славы и мощи человек предстает умаленным: не только собственной малостью, но и неспособностью постигнуть подобное величие. Эта дистанция между Богом и человеком выражается негативным образом в источниках, уклоняющихся от какого-либо физического описания божества. Когда Авраам (в Откровении Авраама) оказывается перед Престолом Бога, он описывает все, что окружает божество: колеса «Меркавы», как бы огненные и усеянные глазами (18:9–10), четыре хаййот – «живущих» (18:3–6) и неизреченный свет, окутывающий огненный сонм (18:20), но ничего не говорит о зримом облике Бога. Тот же подход присутствует в некоторых текстах Филона Александрийского: он замечает, что Бог не имеет ничего общего «ни с одной из сотворенных вещей» и «запределен им всем – настолько, что даже самый тонкий и быстрый разум слишком слаб для того, чтобы постигнуть Его, и признает свою немощь» (De somn. 1, 184). О том же кратко сказано в Евангелии Иоанна: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18). Нечто похожее встречаем в синоптической традиции (Мф. 11:27 / Лк 10:22) и в традиции т. н. «второпавловых» посланий (1 Тим. 6:16). В раввинистической литературе встречается, например, знакомое речение о Боге как о всевидящем, но невидимом (в. Хаг. 5b, 32). Во всех этих примерах общим знаменателем служит признание того, что Бог превыше всего, что человек может высказать о Нем или приписывать Ему. Поэтому независимо от того, описывать ли Бога физически или нет, дистанция между Ним и человеком огромна. Именно поэтому автор Второй книги Еноха спрашивает: «Но кто может… объять… лик Его многоочитый и многогласный… или неизменное, неисповедимое, несмолкающее славное служение ему?» (2Енох 9:14).
Однако, несмотря на эту дистанцию, Бог поистине тесно связан со Своим народом. Как показывает Ларри Хартадо, хотя персонаж Откровения Варуха признает безмерную мощь божества и иерархическое служение Ему сотен ангелов, тон его обращения к Богу – личный и интимный, и отсюда явствует, что его мольбы выслушиваются (1:5).[543] В Откровении Авраама, где трансцендентность Бога выражается в Его незримости, глас Божий обращается к Аврааму по имени и призывает его созерцать звезды у его ног, а затем обещает ему потомство столь же многочисленное, как звезды которые он созерцал (20:1–4) Вообще говоря, Бог, несмотря на Свое величие, есть Бог близкий, сострадательный и внимательный: это Бог Завета.
Но близость – не единственная форма преодоления дистанции между божеством и людьми в иудаизме эпохи Второго Храма. Другим способом, связанным с различными функциями, служат небесные посредники, способные выступать в качестве связующих звеньев между тайнами божественной реальности и народом. Логос у Филона Александрийского (Quis rerum divanarum heres sit, 205–206; OP 36; Вопросы к книге Исхода II. 94) и Премудрость в книге Премудрости Соломона (6:12–10:21) – парадигматические примеры деятелей-посредников или гипостазированных божественных сил (в зависимости от того, какие аспекты текстов мы выделяем). В одних традициях посредниками служат архангелы – например, Рафаил (Тов. 3:16; 12:15), Посланник (Завет Моисея 10:1–3), Михаил (2 Енох), Иаоил (Откр. Авр.), ангел-посредник (Завет Дана 6:2) и т. д. В других иудейских группах посредником оказывается какой-либо ветхозаветный герой, образцовый пример коего – Моисей, выполняющий посреднические функции на земле и на небесах.
Посреднические функции Моисея связаны с его первосвященством (Пс. 98:6) и его происхождением из левитов (Исх. 2:1–10). Другие упоминаемые священнические качества – служение слова и лицезрение Бога (Исх. 33:12–35; Чис. 12:7–8), а также служение у жертвенника (Исх. 24:4–8). В Апокалипсисе Моисея патриарх выступает в роли главного посредника между народом и Богом; он называется, помимо прочих эпитетов, «святым духом Господним, пророком Божиим, совершенным учителем мира» (11:16). Он, преклонив колени, возносит молитвы от имени народа всякий час, денно и нощно. Он молится, устремив взор к Богу, милосердно и справедливо правящему всем миром, и напоминает Ему о завете отцов, и смягчает Его клятвой (11:17). Согласно Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, Бог поставил Моисея «священником и посредником» между Богом и Его народом (Сир. 45:5). В греческой версии того же текста эта священническая черта принимает небесные оттенки, ибо говорится, что Бог сделал Моисея «равным в славе Своим святым» (т. е. ангелам). Завет Моисея (1:14) идет еще дальше, признавая, что посредническая роль была предназначена Моисею еще до сотворения мира. В более аллегорической форме Филон Александрийский указывает на то, что Моисей был словно бог (De Sacr. Abelis 10). Причастность Моисея к некоторым божественным свойствам делает его другом Бога, побуждающим своих соотечественником следовать его примеру (De Vita Mos. 1.159). Такое возвышенное представление о Моисее акцентируется, например, в Эксагоге Иезикииля Трагика, где персонаж возносится на небо с горы Синай, чтобы воссесть на престол Божий, быть увенчанным и получить власть судить ангелов. Упомянем также самаритянские традиции, собранные в Memar Marqah 6:3, где сказано, что, когда Моисей поднялся на гору Нево, он был коронован светом, и множество ангелов собрались, дабы его узреть. Его посреднический характер акцентируется и тогда, когда Моисей время от времени оглядывается на следующий за ним народ, словно заботливая мать на отставших детей.
Хотя Моисей представляет собой образцовый пример посредника между Богом и людьми, он – не единственный в иудейской традиции. Упомянем также Еноха, Мелхиседека (4Q401 11, 3; 11Q13) и Иакова (Молитва Иосифа). Первый преобразуется на небе в Сына Человеческого (1 Енох 71) или в ангела Метатрона (3Енох), чтобы выполнять целый ряд функций, в том числе священнических, например, функцию заступничества за людей. В христианском мире идентичность небесного первосвященника не вызывает ни тени сомнения: это Иисус Христос. Только через посредничество Иисуса человек может обрести доступ к божественному.
