Александр Мень - История религии (Том 5)
Голда приняла посланных сурово. Она уже прослышала о содержании книги. "Скажите человеку, который послал вас ко мне,-заявила она,-так говорит Ягве: Я пошлю бедствие на место это и на жителей его, все угрозы книги, которую читал царь Йудейский, за то, что оставили Меня и кадят другим богам, прогневляя Меня всеми своими делами, и горит гнев Мой против этого места, и не угаснет".
Впрочем, относительно самого царя Голда прибавила, что он не доживет до дня бедствий и за свою ревность примет мирную кончину (1).
Через несколько дней после находки глашатаи объявили в Иерусалиме, что царь созывает народ в храм. Встревоженные жители спешили собраться во дворе Дома Господня, чтобы услышать царскую волю. Когда храмовая площадь была запружена толпой, Иосия, окруженный духовенством и сановниками, поднялся на возвышение у колонны. Он громогласно объявил, что в храме найдена священная книга Торы, в которой Бог возвещает Свой Завет Израилю. Царь велел подать ему свиток и стал читать. Над собравшимися, как встарь, зазвучали полузабытые слова Десяти Заповедей, прогремел страстный призыв "Шема Исраэль!", воскресли грозные предостережения относительно языческих соблазнов, завершающиеся благословениями и проклятиями.
"В этот день,-читал Иосия,-сказал ты Ягве, что Он будет Богом твоим и что ты будешь ходить путями Его, хранить уставы Его, и заповеди Его, и законы Его и слушаться гласа Его. И Ягве Обещал тебе сегодня, что, если ты будешь хранить все заповеди Его, ты будешь Его собственным народом, как Он говорил тебе" (Втор 26, 17-18).
Это был знаменательный час в истории Израиля. Рожденрый не как нация, а как община верных, народ Божий возвращался теперь к своему истоку. Здесь, перед вратами храма, после долгих лет забвения и отступничества вновь обозначилась его особая судьба; здесь из национального племенного единства высвобождалось единство иное, духовное, которого чаяли пророки и которое шесть веков спустя будет утверждено на этой самой земле и в этом Святом Граде.
Закончив чтение, Иосия призвал собравшихся вновь заключать с Богом Завет, который был нарушен отцами. Кроме того, он объявил, что последние следы идолопоклонства подлежат истреблению, а единственным местом принесения жертв будет отныне храм Иерусалимский.
Человек порывистый и импульсивный, Иосия не стал медлить с исполнением требования Торы. Прежде всего нужно было вымести из столицы все, что напоминало об идолопоклонстве. Пример прадеда, царя Езекии, вдохновлял Иосию на самые решительные действия. Храм был еще раз тщательно осмотрен. Жаровни, кадильницы, фетиши, статуэтки-принадлежности обрядов в честь Ваала и Астарты-все это было сложено в кучу, вынесено из города и сожжено в овраге. Потом пришел черед колесницы для процессий и алтарей, воздвигнутых Менаше. По всему Иерусалиму стоял шум разрушения, грохот падающих камней, за стенами поднимались клубы черного дыма.
Особенное отвращение вызывал у царя Тофет-место в Генномской долине, где в жертву Молоху приносили детей. Он приказал не просто истребить все следы изуверского культа, но и устроить в Тофете свалку нечистот.
Покончив с делами в столице, Иосия отправился на Север, чтобы лично проследить за тем, как исполняются там повеления Торы. Для того чтобы народ и после разрушения не приходил совершать обряды на старых алтарях, развалины подвергались "осквернению": на них сжигались старые кости; считалось, что после этого место уже непригодно для жертвоприношений. Так поступал Иосия не только со святилищами Астарты, Кемоша и Милкома, которые построил Соломон на Елеонской горе, но и со святилищами Ягве.
Служителям этих алтарейЯгве было приказано покинуть свои места и идти в Иерусалим.
Пуританский поход продолжался, и скоро отряд Иосии достиг Бетэля, главного религиозного центра северян, пощаженного даже ассирийцами. Здесь Амос некогда предрекал гибель Эфраима, а Осия призывал небесные громы на тельцов, отсюда же шел яд векового раскола Израиля и Иуды. Теперь пробил последний час старого святилища; Иосия велел уничтожить его и предать "осквернению". Когда его слуги вынимали кости из склепа, чтобы сжечь их на месте алтаря, царь заметил, что неподалеку стоит какое-то сооружение. "Что это за памятник?" - спросил он, думая, что перед ним еще один недозволенный алтарь. Но ему объяснили, что это гробница человека Божиего, предсказавшего конец Бетэльского храма. Иосия с почтением остановился у памятника; он увидел в нем зримое доказательство правоты своих решительных действий.
Наконец отряд вступил в пределы Галилеи. Там оставалось еще много языческих капищ, построенных переселенцами с востока. Уничтожить их было труднее: Иосии оказали сильное сопротивление, поддерживаемое жрецами.
От Галилеи царь повернул назад и к празднику Пасхи прибыл в Иерусалим
14-е число весеннего месяца нисана было первым днем пасхальных торжеств. Царь объявил, что в этот день он дарит народу животных для праздничных жертв из своих стад. Духовенства в городе было теперь много, как никогда, число его пополнилось за счет уничтожения провинциальных храмов. Священники отделяли от жертвенных животных часть, положенную для алтаря, остальное тут же варили и жарили на кострах. Пиршество превратило город в единую пасхальную горницу. Повсюду перед народом читались поучения из Торы.
"Если спросит у тебя сын твой, что значат эти заповеди-уставы, которые дал нам Ягве, Бог наш, то ты скажешь сыну твоему: рабами мы были у фараона в Египте, и Ягве вывел нас из Египта мощною рукою, и явил Ягве знамения и чудеса великие бедственные на Египет, фараона и на весь дом его перед глазами нашими, и Он вывел нас оттуда, чтобы привести нас и дать нам землю, о которой клялся Он отцам нашим. И заповедал нам Ягве исполнять все эти уставы, бояться Ягве, Бога нашего, дабы добро было нам во все дни, дабы сохранить нашу жизнь, как и теперь" (Втор 6, 20-24)
x x x
До нас не дошли сведения о событиях, которыми были наполнены тринадцать лет, протекшие между находкой Торы и смертью Иосии. Все это время усилия реформаторов, вероятно, не ослабевали. Полностью освободившись от власти Ассура, Иудея решила наладить свою внутреннюю жизнь и согласовать ее с требованиями Второзакония. Тора была для нее теперь всем и гражданским, и религиозным кодексом, а следовательно, дух социальной справедливости, которым Тора была проникнута, становится отныне идеалом Иудейского царства. Впервые в истории государство приняло столь человечные законы, защищавшие интересы беднейших слоев населения. Напомним, что в том самом году, когда была обнародована Тора, в Афинах ввели законы Драконта, отличавшиеся небывалой жестокостью, о которых сами греки говорили, что они написаны не чернилами, а кровью.
Неудивительно, что влияние Второзакония привело Израиль к быстрому расцвету. Города снова стали многолюдными, возродились ремесла, торговля, земледелие. О благоденствии страны при Иосии свидетельствуют даже раскопки (2).
Но при всем этом не следует изображать иерусалимскую реформу в розовых тонах. Есть все основания полагать, что народ, невзирая на свою любовь к Иосии, осуждал религиозную политику царя и противился ей. Поэтому дело реформы в значительной степени приобретало характер чисто официальный.
Показательно, что все эти годы мы почти ничего не слышим об Иеремии. Как объяснить это? Почему пророк, призванный бороться с заблуждениями народа, не встал в ряды активных деятелей реформы? Прямого ответа на этот вопрос нет; здесь можно лишь строить догадки.
Пророку идеи Торы были, безусловно, близки, царя Иосию он искренне чтил за справедливость и благочестие. Но мог ли он согласиться с упразднением всех святилищ, кроме храма Иерусалимского? Ведь он не был, как Исайя, корнями связан со Святым Городом. Правда, сама по себе централизация культа могла показаться ему полезной, ибо сводила обряд жертвоприношений к минимуму. Прежде любая трапеза или убой скота включали в себя ритуальные церемонии. Пророки видели, как легко эти формы наполнялись языческим содержанием. Следить за чистотой богослужения в одном месте было легче, чем во многих, а именно через обрядовую сторону проникали в религию Израиля элементы суеверий. И все же Иеремия не стал энтузиастом иудейской реформы. Вероятно, он вообще не придавал большой цены внешним переменам в культе и введению новых законов. Трудность его положения заключалась в том, что он не мог быть противником нововведений, но, как человек тонкий и проницательный, видел их слабые стороны и не очень верил в их результаты.
Впрочем, есть одно свидетельство, доказывающее, что некоторое участие в деле Иосии пророк все же принял. В Анатоте и в Иерусалиме он несколько раз выступил с призывами следовать заповедям Торы. "Слушайте слова этого Завета,-говорил он,- и исполняйте их". Он напомнил народу, как часто слово Божие нарушалось им и какие горькие плоды приносило непослушание (Иер 11, 2).
