Церковь христиан адвентистов седьмого дня - Настольная книга по теологии. Библейский комментарий АСД Том 12
Апологеты следовали примеру своих предшественников. Иустин Мученик отмечал, что пророки провозгласили два пришествия. При втором Христос «сойдет с неба во славе Своей и в сопровождении ангельского воинства, чтобы воскресить тела всех когда–либо живших на земле» (Апология, 1.52). В своем опровержении гностицизма Ириней высказал мысль, что пророчество Даниила 2, включая камень, который символизировал царствование Христа, исполнится в его дни (Против ересей, 5.26). В начале третьего столетия Тертуллиан предвкушал окончательное пришествие Христа (О воскресении плоти, 22). В своем Трактате о Христе и антихристе Ипполит проанализировал пророчества Даниила и Откровения, которые завершаются Вторым пришествием, как описано у Павла в 1 Фес. 4:13–17.
Однако в ряде сочинений того периода времени вера в бессмертие души уже отодвигала эсхатологию на задний план. После принятия греческой философской мысли христианские авторы больше не испытывали сильной потребности увидеть возвращение Христа во славе, потому что, как отмечал Игнатий Антиохийский, умирая, христиане достигают Бога (Римлянам, 1,2,6).
Ориген истолковывал события конца в духовном ключе, применяя аллегорический метод толкования Священного Писания. Он утверждал, что парусия Господа на облаках каждый день совершается в душе верующих людей (Комментарий на Матфея, 50; ср. 15, т. 1, с. 317–320).
В начале третьего столетия проблема конца мира сего волновала многих христиан, особенно в Риме. Политическая и экономическая нестабильность, а также гонения направили рассуждения о пророчествах в сторону близкого пришествия антихриста. Все еще находясь под влиянием суровых испытаний и гонений, христиане постановили на Никейском Соборе (325 г. н. э.), что «Божественный Логос… придет судить живых и мертвых», и что «Священные Писания учат нас также веровать в… воскресение мертвых и суд возмездия» (20, с. 210).
В. От Никейского Собора до Реформации
Вскоре после смерти Константина «появилась идея, что земля в ее нынешнем состоянии» — это «территория царства, предсказанного в пророчестве; что нынешняя диспенсация (эра)» есть «время его наступления, а утверждение земной Церкви человеческими руками — способ его наступления. Затем стало считаться, что иерархическое правление Церкви и есть то самое Царство Христово на земле, которое предсказано в пророчестве» (35, т. 1, с. 373).
Несколько факторов способствовали этому новому мышлению. Главным был новый юридический статус Церкви и поддержка, которую империя стала оказывать Церкви. В соответствии с духом времени Евсевий Кесарийский (умер около 340 г. н. э.), прежде учивший, что Второе пришествие Христа установит на земле Божественное Царство (Доказательство Евангелия, 4.16; 9.17), теперь рассуждал о том, в какой степени христианская империя является исполнением ветхозаветных пророчеств о завете (Комментарий на Книгу Исайи, 19.18). В то же время он осыпал похвалами Константина, считая его исполнением христианской надежды (Жизнь Константина, 2.28; 3.1).
Никто не отрицал, что конечная цель истории спасения — это надежда на пришествие Христа. Второе пришествие многократно упоминалось в проповедях и трактатах. Кирилл Иерусалимский был даже убежден, что «конец мира… приближается» (Катехизические поучения, 15.12). Однако христиане гораздо охотнее вели теперь богословские диспуты по другим доктринам, поскольку их интерес к парусин явно угас.
Под влиянием александрийской школы аллегорического истолкования Библии, Тихоний (четвертый век) выдвинул идею о том, что седьмое тысячелетие нужно отсчитывать не от Второго пришествия, а от начала христианской эры (22, с. 86). Августин из Гиппона (354–430), основываясь на взглядах Тихония, отождествлял Церковь с Царством Божьим и утверждал, что Христос приходит к ней каждый день, а тысячелетнее правление Церкви на земле началось со служения Самого Иисуса Христа (О Граде Божьем, 20.5–9). В то же время Августин утверждал, что «вся Церковь истинного Бога утверждает и исповедует в качестве своего символа веры, что Христос сойдет с небес, чтобы судить живых и мертвых; это то, что мы называем последним днем или последним временем Божественного суда» (там же, 20.1).
В течение всего Средневековья большинство христианских теологов следовали методу Августина, веруя во Второе пришествие, но при этом утверждая, что земная Церковь и есть Царство Божье. В то же время многие комментаторы писали о Книге Откровение. Пришествие антихриста и Божественный суд стали заметной, но болезненной частью общехристианского мышления. Флагелланты Италии (тринадцатый век) и «Божественная комедия» Данте показывают, до какой степени страх перед адом преобладал в средневековом мышлении. Усиливалась вера в то, что «человек греха» или антихрист, пришествие которого было важным знамением конца, является не императором или пророком, а видимой главой христианской Церкви. Эта озабоченность стала одной из предпосылок для реформации.
Г. Реформация
Со времен Августина (пятый век) эсхатологические ожидания были связаны с победой Церкви над миром. Однако неудача Церкви и ошибочный тезис Августина требовали реформации.
Для Лютера антихрист, пришествие которого должно предшествовать концу мира, уже стал реальностью в папстве. Опираясь на «слова и знамения Христа», он утверждал в 1522 году, что Второе пришествие не за горами (Веймарское издание, 10/1, 2:95); в застольной беседе 1532 года он говорил, что Господь «при дверях» (Застольные речи, 1291). Это ожидание было глубокой и неизменной частью его веры. Далекий от того, чтобы видеть во Втором пришествии проявление Божьего гнева, Лютер считал его счастливым событием, которое можно ожидать с уверенностью, ибо учение об оправдании верой придает ему новый смысл. Он молился о наступлении этого дня, который избавит христиан от страданий и дарует им новые тела, свободные от физической боли (Веймарское издание, 41:37). В проповеди 1537 года по Матфею 25 Лютер нарисовал следующую картину: «Он вернется в последний день с великой силой и славным величием, а с Ним целое воинство ангелов… Это будет славный суд и неизреченное величие со всеми небесными ангелами, посреди которых находится Он» (там же, 45:325).
Надежда Лютера жила на протяжении всей германской реформации. Его последователи, среди которых выделялись Меланхтон и Николаус Герман, пламенно верили во Второе пришествие. Их гимны, воспеваемые в собраниях, говорили о славном уповании.
Точно так же Жан Кальвин наставлял своих последователей «желать пришествия Господа» как «самого благоприятного из всех событий», когда Христос придет «как Искупитель», чтобы «избавить мир от зла и страданий и ввести нас в блаженное наследие Его жизни и славы» (Наставления в христианской вере, 3.9.5). В 1545 году Кальвин утверждал, что надежда на Второе пришествие и сопровождающий его суд делает верующего человека счастливым (Катехизис Женевской Церкви). В 1560 году он посвятил два абзаца в своих «Наставлениях» благоприятному суду, который Христос произведет над Своим народом при Своем пришествии (2.16.18). Кальвин связывал обетование воскресения со Вторым пришествием (3.25.1–4).
И Лютер, и Кальвин считали протестантскую Реформацию исполнением слов Христа в Мф. 24:14. Исследование Библии и проповедь Евангелия в большей чистоте, чем во времена Августина и Иеронима, проложат путь к наступлению небесного Царства. Они не ожидали обращения всего мира, но Лютер утверждал: «Я верю, что последний день не за горами, ибо Евангелие в настоящее время заканчивает свою работу» (Застольные речи, 5488).
Д. От Реформации до девятнадцатого века
После Реформации на континенте проявилось два разных подхода к эсхатологии. Радикальная реформация по–прежнему живо интересовалась эсхатологией, порой выдвигая крайние теории относительно тысячелетнего царства на земле. Менно Симоне, а впоследствии и меннонистские конфессии проповедовали скорое возвращение Спасителя. С другой стороны, пиетисты, продолжившие дело немецкого лютеранства, настаивали, что величайший вызов для верующего — это иметь уверенность в собственном спасении. Главный акцент они делали на глубоком личном духовном опыте.
На Британских островах надежда на Второе пришествие Христа, «похоже, стала одним из самых важных итогов движения пуритан, которые по–новому открыли для себя важные вести Библии» (5, с. 132). Несмотря на разные толкования тысячелетнего царства, теологи Англиканской, Пресвитерианской и Конгрегационалистской церквей писали и проповедовали, что Второе пришествие близко. Они возвещали, что верующим, разделяющим это упование, следует готовиться к великому дню (там же, с. 146–149).
