Дж. Мотиер - Послание Иакова
Иаков вообще запрещает нам думать о планировании. Понятно, что речь идет только о планировании независимо от воли Божьей, когда мы полагаемся на себя, когда о Боге вспоминаем только по воскресеньям, а время от понедельника до субботы считаем предоставленным в наше полное распоряжение. Конечно, выражение «на все воля Божья» не должно стать фетишем или талисманом суеверного человека. Джон Кальвин верно отметил: «…повсюду в Писании мы читаем, что святые мужи говорили о будущем, не ограничивая себя никакими условностями, но в основе их главного принципа лежала мысль о том, что они ничего не могут делать без позволения Бога». Миттон тоже рассматривает эту проблему Он противопоставляет «злонамеренных», которые оправдывают скоротечностью жизни «погоню за удовольствиями, пока есть время», тогда как «другие используют это же оправдание, объясняя свое нежелание делать что–либо полезное». Но Иаков «в мимолетности жизни видит ту причину, по которой человек должен смириться пред Господом» (курсив мой — А. М. Ср.: Деян. 18:21; 1 Кор. 4:19; 16:7; Флп. 2:19, 24; Евр. 6:3). Смиренная жизнь пред Богом находится под угрозой. Мы изначально решили полностью покориться и посвятить себя Богу (7), жить в тесном общении с Ним (8а), очистить наши жизни и сердца (8б), прийти к полному покаянию (9) и таким образом смириться пред Богом. Однако мы утратим все это, если возьмем бразды правления своей жизнью в собственные руки и забудем о своем невежестве, бренности своего бытия и зависимости от высших сил, планируя дни, недели и последующие годы так, словно каждый из нас — пуп земли и на небесах нет никакого Бога. Конечно, слова «на все воля Божья» могут быть пустыми словами суеверного неверующего человека, но они же могут быть выражением самой сладкой и самой твердой уверенности, которую дает смиренный и доверившийся Богу возрожденный дух.
Эти слова применимы в любых трудных обстоятельствах реальной жизни. Здесь же Иаков обращается к богатым христианам, которые планируют расширение сферы своего бизнеса, финансируя развитие торговли на год вперед. Слишком часто христиане, отправляясь к себе в офис, оставляют Бога дома. Иаков считает, что либо Богу воздают честь как Господу во всех абсолютно областях, либо на алтарь надменности возлагают в жертву решающий фактор — дух смирения. В стихе 14 речь шла о том, что нам неизвестно, что будет завтра, а в стихе 15 под вопросом оказалось уже само наступление завтрашнего дня и наше собственное существование. Мы можем считать приход следующего дня само собой разумеющимся фактом, думать о нем как об отметине на ободке колеса времени, неминуемо появляющейся, когда круговорот лет приближает к нам этот день. Но в Библии годы не замыкаются в круг. Они идут ровным строем от вечности в вечность, и завтрашний день приходит к нам не в силу природной неизбежности, не по законам механики, не потому, что мы имеем на это право, не по милости природы, но только лишь по обетованной милости Божьей (ср.: Быт. 8:22; Иер. 33:25). Само существование завтрашнего дня в большей степени зависит от Него, как и вся наша жизнь (ср.: Пс. 103:29,30; Дан. 5:23б) и все наши дарования (ср.: Втор. 8:18; Пр. 10:22; Иер. 10:23,24; Ос. 2:8,9).
Грех самонадеянности
Мы описали в общих чертах грех самонадеянности. Насколько же он серьезен? Этот грех способен нанести сокрушительный удар по нашей смиренной жизни, ибо он вовлекает нас в соблазн полностью планировать свою жизнь и самим решать свою участь. Мы грешим уже в том, что рассматриваем свою жизнь как право существовать долго, а не как каждодневную милость. Этот вывод вытекает из стихов 13–15, но в данном случае он настолько серьезен, что Иаков не хочет недосказанности. Он поясняет ситуацию в стихах 16,17.
Глагол «тщеславиться», «хвалиться» (kauchaomai) часто выражает в Новом Завете ликование и избыток радости в хорошем смысле этого слова. Например, мы можем хвалиться надеждой славы Божьей (Рим. 5:2). Но какой порочной и неприемлемой становится наша хвала, когда это возвышенное чувство возникает на почве нашей надменности). Здесь Иаков употребляет слово (alazoneia), которое еще раз встречается только в 1 Послании Иоанна 2:16, где оно переведено словосочетанием «гордость житейская». Другими словами, когда мы хоть на секунду забываем, насколько мы бренны, и перестаем осознавать зависимость от Бога, в нашем поведении становится ощутим элемент гордого, тщеславного и превозносящегося над другими человеческого духа. Мы словно напоказ выставляем предполагаемую независимость и самодостаточность. Это есть зло (16), и Иаков не предлагает другого пространного объяснения: он просто ставит в строку это слово, которым другие библейские авторы обозначали дьявола, воплощение «зла».
В стихе 17 у Иакова опять резкий переход. Он переводит разговор от частного в стихе 16 к общему в стихе 17, от зла греха надменности к исследованию принципов греха упущения. В этом стихе очень ясно выражена идея невыполнения своих обязательств. Пожалуй, мы никогда не сможем стать блестящими исполнителями. «Мы вполне в состоянии, — говорит Миттон, — избежать запретных злых поступков, но принимал ли хоть кто–нибудь во внимание каждую упущенную возможность сделать добро?»
Стихи 16 и 17 нельзя назвать несвязанными, как следует из RSV. В греческом языке стих 17 начинается со связующего «поэтому» (в русском Синодальном переводе «итак». — Примеч. пер.) Нельзя не обратить на него внимания: «…всякое такое тщеславие есть зло. Итак, кто разумеет…» Для Иакова грех надменности настолько серьезен, настолько существенен, что категория грехов упущения словно бы нарочно была изобретена в связи с грехом надменности, — такова сила связующего «итак» в стихе 17. Если мы будем принимать решения, основываясь только на собственной воле, забывая, насколько мы зависимы, мы можем посчитать какое–то дело слишком незначительным в нашей быстротечной жизни. Иаков рассматривает этот грех как сердцевину превознесенной гордыни, которая есть признак и проклятие падшего человека. Здесь, более чем где бы то ни было, мы не можем позволить себе впасть в грех упущения.
Против жадности (5:1–6)
Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих (на вас). 2 Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. 3 Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни.
4 Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа.
5 Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания. 6 Вы осудили, убили праведника; он не противился вам.
Начало главы 5 — это начало разговора о третьей области повышенного риска, о новой угрозе нашей смиренной и покорной Богу жизни. Мысли Иакова и главные идеи его учения достаточно ясны, хотя многое требует комментариев. Он обращается к богатым и объясняет им, почему нельзя злоупотреблять богатством — это все понятно. Но каких богатых имеет в виду Иаков? Может быть, христиан, сошедших с пути истинного под влиянием богатства и потому угнетающих своих братьев по вере? К сожалению, такое толкование вполне возможно, ибо в истории церкви не было периода, когда слова Иакова невозможно было бы применить к членам церкви. В поддержку мнения о том, что Иаков обращается к богатым христианам, мы можем отметить, что вводное предложение стиха 1 Послушайте вы, богатые очень похоже на обращение Теперь послушайте вы в 4:13. Поскольку в последнем случае Иаков обращался к богатым христианам, то и в первом могло быть то же самое. И если здесь упоминаются именно христиане, то повеление плакать и рыдать следует рассматривать как безоговорочное требование покаяться. Подобный призыв звучал в 4:9. С другой стороны, если Иаков ведет речь о христианах, то нам не нужно объяснять, почему данный отрывок рассматривается именно в этом контексте. В этом заключается одна из задач церковной жизни, которую и исследует Иаков, что дает ему право предупредить верующих об опасности в той области, где их смирение и покорность могут быть легко утрачены.
Некоторые комментаторы выступают против того, чтобы говорить о богатых как о членах церкви. Один из их аргументов — в этом стихе нет призыва к покаянию (Лоуз, Адамсон). Они считают, что богатым невозможно получить спасение и что они могут лишь ожидать грядущего суда (Ноулинг). Но они не объясняют, почему призыв к плачу (1) нельзя назвать призывом к покаянию и почему упоминание о судном дне мы должны воспринимать только как угрозу гибели для неверующих, а не как повеление верующим исправиться, пока еще есть такая возможность. К сожалению, единственным убедительным аргументом против понимания стихов 1–6 как призыва к верующим может быть только утверждение, что верующие не могут вести себя подобным образом. А. Барнс, к сожалению, прав, потому что и в истории церкви были случаи, когда искренне верующие до этого люди позволили деньгам вскружить себе голову и не заметили, как Христос перестал быть Господом их финансов и как земные богатства ожесточили их сердца.
