Протоиерей Павел Матвеевский - Евангельская история. Книга первая. События Евангельской истории начальные, преимущественно в Иерусалиме и Иудее
Чудны были для Захарии слова Ангела – чудны и удивительны до такой степени, что чувство страха скоро сменилось в душе его сомнением и неверием. По чесому разумею сие"? аз бо есмъ стар, и жена моя заматоревши во днех своих, – сказал он необычайному вестнику. В ответе Ангела слышится, прежде всего, уверение в истине благовестил, а потом возвещается наказание за неверие, неуместное для священника в священном месте пред священным вестником. Аз есмъ Гавриил предстояй пред Богом, и послан есмъ глаголати к тебе и благовестити тебе сия. Ответ, исполненный величия, вполне понятный и убедительный для Захарии, который должен был знать из Священного Писания (Дан. 8, 16; 9, 21), что Гавриил есть ближайший к Богу Ангел, знающий и возвещающий волю Его людям. И се будеши молча и не могий проглаголати, до негоже дне будут сия: зане не веровал вси словесем моим, яже сбудутся во время свое. «Ангел, – по замечанию святителя Афанасия Александрийского, – справедливо не прощает неверующему Захарии, потому что он имел в пример прежде него бывших бесплодными и рождавших, как учат Божественные Писания». Наказание, постигшее Захарию – лишение не только языка, но и слуха, как толкует Святая Церковь в своих песнопениях, послужило для него также желаемым знамением к удостоверению в истине благовестил. Притом, «лишившись языка, Захария тем самым вразумлен был, что событие сие до времени должно быть тайною: какие вредные следствия могли бы произойти из того, если бы хотя малейшая часть возвещенного небесным посланником стала известною всенародно!» Смотрение тайны сокровенныя от веков в Бозе (Еф. 3, 9) открывается в мире с постепенностью, сообразною с готовностью людей принять сию тайну.
Между тем народ, стоявший в притворах храма, ожидал Захарию, чтобы принять от него благословение (ср. Чис. 6, 23–26), и дивился, что он медлит в святилище. Когда же священник вышел оттуда и стал знаками объяснять, что не может говорить, то все поняли, что с ним произошло что-то необыкновенное и он имел видение. Это онемение старца было образом приближавшегося исполнения ветхозаветным священством своего назначения: «молчание старчо, – поет Святая Церковь, – законного писания образ носит тайн, ибо пришедши благодати Моисей умолча». «Воссиявающему свету уступает место заря, – говорит святитель Исидор Пелусиот, – при восходящем солнце меркнут сонмы звезд; когда появляется ясный день, исчезают тени на востоке. Когда воссияла Евангельская премудрость, окончилось детоводительство закона; так немотствует Захария, услышав благовестие о новом и необычайном целовании».
Онемение не воспрепятствовало Захарии продолжать службу в храме до истечения срока, и уже по окончании своей чередной седмицы он возвратился домой – в свой тихий городок. Здесь вскоре исполнилось благовестие Ангела, слышанное им в храме: 23 сентября Святая Церковь празднует зачатие Предтечи Господня Иоанна. Праведная Елисавета таилась пять месяцев, пребывая в уединении для того, чтобы беспрепятственнее посвятить это время на славословие Бога за великую милость Его к старой чете. В избытке благодарных чувств она говорила: яко тако сотвори мне Господь во дни, в няже призре отъяти поношение мое в человецех.
Это зачатие неплодною Елисаветою, по мысли Святой Церкви, было «подобием от Девы рождеству недомыслимому»; «яко утро благолепно, солнца предтекий, неплодныя прозябение проповедует яве Девы рождество»; «Божию Слову хотящу от Девы родитися, Ангел от старческих чресл происходит великий в рожденных женами и пророков превысший, подобаше бо божественных вещей преславным быти началом», так что «предъидяше чудо чудеси: прежде даже родит Дева Христа, роди заматоревшая во днех своих Предтечу Христова, да видящий преестественное рождение от состарившияся имут веру преестественному рождению, имевшему быти от небрачныя Девицы». «Благодать Божия, по выражению святителя Григория Нисского, предуготовляя людей к тому, чтобы они не почли рождения от Девы невероятным, предварительно располагала неверных к верованию менее поразительными чудесами: бесплодная и престарелая рождает сына. Это было как бы преддверием чуда, имевшего совершиться Девою».
Благовестие о вочеловечении Сына Божия
Лк. 1, 26–38
В такой же прикровенности и тишине, в таком же удалении от всякого блеска и внешней славы, как приготовлялось рождение Предтечи Господня, совершилось явление в мир Господа. Святые евангелисты, занятые изображением чудных событий земной жизни Господа Иисуса Христа и изложением Божественного учения Его, оставили нам мало сведений, касающихся Пречистой Матери Его. Между тем древнее предание, сохраненное святителем Григорием Нисским, представляет и в рождении Матери Господа особенное участие Промысла Божия, предуготовлявшего избранный сосуд благодати.
Родители Пресвятой Девы были Иоаким и Анна, по выражению церковной песни, «праведные в законней благодати». Они происходили из царственного рода Давидова, и дожив до старости и не имея детей, слезно молили Господа разрешить неплодие. Молитва их была услышана, и праведные супруги получили обетование о рождении благодатной Дщери. И в этом случае, как поет Святая Церковь, «таинству предтечет таинство».
«Дева Матерь родилась от неплодной, – говорит преподобный Иоанн Дамаскин, – потому что чудесами должно было предуготовить путь к единственной новости под солнцем – главнейшему из чудес, и постепенно восходит от меньшего к большему». Превосходя чистотою жизни «всех земных родителей», праведные Иоаким и Анна удостоились «родить младенца Богоданного» – Пресвятую Деву Марию и соделаться чрез Нее «Богоотцами». «Младенчествуя плотию, Богоотроковица, по выражению церковных песней, была совершенна душою», «трилетствуя телом, многолетствовала духом», и во исполнение обета своих родителей по достижении трехлетнего возраста была введена в храм и оставлена там для воспитания. Вскоре благодатная Дева лишилась Своих престарелых родителей и в ранних годах Сама испытала положение горького сиротства. С утратою всего дорогого, что могло привязать Ее к земле, Она всецело предалась Своим чистым сердцем единому Богу и с самого юного возраста сделалась тем, чем осталась до конца Своей жизни, т. е. рабою Господнею, всегда послушною воле Божией и смиренною. Всевидящее око Божие зрело эти высокие качества святой души Ее, и Сама Пресвятая Дева, ведомая Промыслом Божиим к необычайному назначению, пожелала проводить жизнь в чистоте безбрачия и сохранить девство до смерти: «яко храм избранный и всенепорочный, – поет Святая Церковь, – Она предобручилася Духом таинственно Слову Божию, обручена Богу и Отцу».
Когда Пресвятая Дева среди молитвенных и благочестивых упражнений в храме пережила лета отрочества, Промысл Божий расположил обстоятельства так, что со всею необходимою прикровенностию исполнилось вечное предопределение о спасении человеческого рода. «Пока Пресвятая Дева была маловозрастна, – говорит святитель Григорий Нисский, – священники воспитывали Ее, как и Самуила, в церковных зданиях; когда же Она возросла, советовались, что предпринять относительно Ее, чтобы не прогневать Бога: подчинить Ее закону природы, отдав кому-либо в супружество, казалось весьма неуместным, потому что было бы святотатством, если бы человек овладел даром, посвященным Богу. Но дозволить жене пребывать в храме вместе со священниками и показываться в святилище – не было терпимо законами и согласно с важностию и приличием». Для устранения этих затруднений Дева «вручается от сонма священников обрученнику, или хранителю девства, который оставил бы ненарушимым обет Ее». Хранителем высоты и святости Богоотроковицы был избран престарелый Иосиф, так что, по выражению святых Отцов, «обручение их имело особый смысл» (свт. Григорий Нисский), и «Мария, соединенная с Иосифом, казалась женою мужа, тогда как между ними не было общения брака». Таким образом Промысл Божий, в неизследимых путях своих (Рим. 11, 33), устроил и рождение Слова от Девы и Самую Деву предохранил от ненависти врагов Христовых. «Для чего, – спрашивает святитель Иоанн Златоуст, – Дева зачала не прежде обручения? – и отвечает: для того, чтобы совершающееся было до некоторого времени сокрыто, а Дева избежала всякого подозрения». «Иначе, – продолжает святой Отец, – если бы сначала сделалось сие известным иудеям, они, перетолковав слова в худую сторону, побили бы Ее камением. Если они бесстыдно перетолковывали и то, чему примеры имели в Ветхом Завете, – чего бы не сказали, услышав о зачатии Девою? Без сомнения, крайне возмутило бы их сие необыкновенное и новое событие, когда они и не слыхали, чтобы нечто подобное случилось у предков».
Иосиф, подобно Деве Марии, происходил из царского рода Давидова (Мф. 1, 6; Лк. 1, 27). Евангелист называет его праведным (Мф. 1, 19), а это название показывает, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, что обрученник Пресвятой Девы «имел все добродетели». Из немногих слов Священного Писания об Иосифе можно видеть, что это был человек вполне чистый, скромный, искренний, миролюбивый, внимательный к голосу своей совести и вещаниям свыше, – качества, которые делали его достойным великой чести быть ближайшим зрителем исполнения велией тайны благочестия (1 Тим. 3, 16). Он снискивал пропитание трудами рук своих, будучи древоделом, т. е. плотником, и уже «много лет жил во вдовстве», когда застигло его избрание Промысла Божия, действующего иногда в мире такими путями, которых значения не понимают даже избираемые орудиями действия.
