Адин Штайнзальц - Сборник статей
Как мы воспринимаем цвета? Если человек слеп, он цветов не различает. Если дальтоник — оттенки красного и зеленого сольются для него в серо-бурый цвет. Если у человека острое зрение, он увидит в картине тончайшее цветовое пятно.
Или парфюмеры. Понятно, что они должны обладать особо тонким обонянием, чтобы различать нюансы запаха, помнить их и добиваться нужного аромата. Значит ли это, что все пользующиеся духами дамы столь же чувствительны? Вряд ли. Подобно тому, как люди различаются по слуху, музыкальности, эмоциональности, они различаются по чувствительности к святости. И здесь ничего не поделаешь. Но внутренняя готовность, как развитие слуха, например, повышает чувствительность.
Зоя: Получается, святость Земли Израиля может ощутить только иудей или християнин или мусульманин?
Рав: Расскажу вам интересный случай. Совсем недавно сидел у меня здесь, почти на вашем месте, один архитектор. Иранец, нееврей. Он был из лучших архитекторов в своей стране, но был вынужден покинуть ее. Поскольку он весьма знаменит и знающ, его пригласили в Гарвардский университет. И вот этот профессор взял группу своих аспирантов и отправился по свету изучать Святые места. Его интересует, есть ли что-то общее в Святых местах и отражается ли оно в языке архитектуры.
Зоя: И что он сказал?
Рав: Ничего не сказал. Он, видимо, не чувствителен к святости как таковой. Зато знаете, какое самое сильное впечатление у него осталось от этого вояжа? Когда он был в Мекке, то заходил в главную мечеть. Там все стены изнутри обиты черным шелком, а по шелку — узор. И знаете, какой? Маген-Давиды! Огромный золотой Маген-Давид под куполом и поменьше — по стенам! Он был совершенно потрясен этим зрелищем. Маген-Давид — в Мекке!
Практически невозможно без подготовки ощутить Святость Земли Израиля. В наших книгах рассказывается об особых людях, великих знатоках Торы, которые мечтали совершить паломничество в Святую Землю. Как только они ступали на эти колючки и камни, они падали ниц и целовали прах земной, словно нечто несказанно прекрасное…
Зоя: Мой следующий вопрос связан с текстом Торы, вернее последних ее глав в книге Второзакония. Там идет речь о последних днях пребывания сынов Израилевых за Иорданом и о последних наставлениях, которые Господь дает им через Моисея перед тем, как войти в Обетованную Землю. Текст этих глав страшен. Если мы отступим от заповедей, говорится там, то нас ждут ужасные бедствия: засуха, голод, победоносное нашествие врага-душегуба, болезнии и эпидемии и — уход в изгнание, галут. Из всего этого напрашивается вывод, что пребывание евреев в Земле Израиля требует от них особого образа жизни. Но когда я обращаюсь к нашей жизни в современном Израиле, то не вижу ни особой нравственности, ни особой гармонии между евреями. Что же — нас ждут кары?
Рав: Я не пророк. И меньше всего я хочу предсказывать плохое. Но вы же помните, наверное, что Бог называет эту Землю «землей, текущей молоком и медом». Видите ли вы это в сегодняшнем Израиле?
Зоя: Увы, не вижу. Я вижу тяжелый засушливый климат, вижу постоянную угрозу засухи, немилосердно страдающих от жары людей, которые с трудом могут функционировать нормально…
Рав: Вот вам и ответ. Эта земля — особая Земля. Она чрезвычайно чувствительна. Она подобна тонким весам: чуть больше нравственности — чуть лучше условия, чуть меньше — похуже и условия. Чтобы эта Земля потекла молоком и медом, надо жить на ней по-другому.
Зоя: Правильно ли я поняла, что вы готовы выйти сегодня к евреям в Израиле и сказать: «Евреи, опомнитесь, обратитесь к заповедям, и уровень воды в Киннерете повысится!»
Рав: Во-первых, людей, которые так говорят, немало. Да кто их слушает? Во-вторых, возможно, если бы еще 50 тысяч евреев надели цицит, ситуация изменилась бы к лучшему… Знаете, кто это сказал? Рамбам. Еврейский мыслитель, известный своим рационализмом и научной образованностью.
Попробую вам пояснить. У меня довольно много родственников, двоюродных, троюродных и прочих. Разные поколения, все мыслимые профессии и места проживания на земном шаре. И среди моих родственников есть один водитель автобуса в Тель-Авиве. Много лет он работал на одном и том же маршруте, и в один прекрасный день его перевели на другой маршрут. Что вы думаете? Через какое-то время в автобусную контору приходит письмо: «Верните водителя имярек на нашу линию!» В чем дело? Человек пишет: «Я годами каждое утро сажусь в автобус, и тот водитель неизменно улыбался мне и говорил: «Доброе утро! Как поживаете сегодня?» От этих слов у меня сразу улучшалось настроение, и с этим настроением я приезжал на работу. А что теперь? Нет этого водителя — и словно весь день испорчен!»
Зачем я вам это рассказываю? Этот мой родственник совершенно не религиозный, но, видимо, хороший человек. Кто это заметил и оценил? Один пассажир оценил. Понимаете, все мы чего-то стоим. Кто нас оценивает? Бог и люди. Но у Бога критерии и меры одни, а у людей — другие. Могу я знать критерии и меры Бога? Сомнительно. А ведь от Его измерений зависит моя судьба и судьба моих близких и, в конечном счете, может быть коллективная судьба всех нас. И что же? Всевышний дал мне какие-то простые указания, чтобы я легко мог узнать, соответствую я Его меркам или нет. Цицит, например. Может быть, Всевышний смотрит совсем на другие вещи, но я-то как об этом узнаю? И вот мне велено смотреть на цицит — есть цицит, хорошо, нет — хуже. Это моя мера, чтобы я мог как-то ориентироваться. А у Бога — Свой отсчет… И по данным Его измерений Он меняет условия нашего существования на этой Земле.
Зоя: Да, не дает дождей… Вот в Иерусалимском Талмуде есть история об одном простом человеке, на которого Всевышний указал как на того, чью молитву о дожде Он готов услышать. А Мудрецам выбор Бога показался несколько неожиданным…
Рав: Вот именно. Этого человека звали Пентакака, т. е. Пятикратное Зло. И был этот человек сутенером, т. е. жил тем, что поставлял блудниц клиентам и забирал их деньги. По нашим меркам — вряд ли достойное занятие, не правда ли? А на него указал Господь, и благодаря его молитве на Землю Израиля пролился дождь.
Зоя: Но почему? Этой истории я не знаю. Я имела в виду другой рассказ из того же источника, мы его публикуем в разделе Агада.
Рав: Дело было так. Пришла к этому сутенеру замужняя женщина продаваться в блудницы, потому что не было у семьи средств к существованию. А он отдал ей свои деньги и тем уберег от недостойного занятия. Все понятно. Но узнать об этом даже Мудрецам было непросто. Отсюда и вывод Рамбама о цицит. Отсюда и призывы к покаянию — тшува, — чтобы наполнился Киннерет.
Зоя: Понимаете, когда я читаю Тору, я убеждена, что мне открывается абсолютная истина. Но в наше время — да и во всякое, я думаю, время — невозможно убедить человека, что твоя истина — абсолютна. И становится страшно жить: ты видишь, что из-за всяких наших прегрешений ситуация все ухудшается, и не можешь отделаться от мысли, что мы не застрахованы от нового мучительного изгнания…
Рав: Когда-то я учился в классе с одной девочкой, и мы с ней дружили. Потом она выросла, оказалась в Америке, вышла замуж. Но наши отношения не прервались, мы оставались друзьями. Она не была особенно религиозной. Сейчас она живет в Израиле, она ребецн — знаете, что это такое? Да, жена раввина. Она мне когда-то сказала: «Я прочла Тору внимательно и увидела, что все ужасы, обещанные еврейскому народу за религиозное отступничество, нас настигли. Я поняла, что это правда. И вот — я здесь».
А то, что вы говорите о невозможности убедить всех в своей правде, так ведь так мир устроен: свобода выбора. Каждый должен иметь возможность сам понять и выбрать. Иначе и быть не может.
Зоя: А Земля Израилева? Ее тоже каждый должен выбрать? И тот, кто здесь родился, тоже?
Рав: В Торе есть такое понятие: Земля Израилева исторгает, а точнее выблевывает того, кто ей не подходит. Прямо таким физиологическим словом пользуется Тора: мдчйа. Сказано (Левит, 18:27–28): «Все эти мерзости делали люди этой Земли… и она выблевала народы, бывшие здесь прежде вас». Это представление касается не только целых народов, но и отдельных людей.
Земля Израилева, как я уже говорил, очень чувствительна. Но и жить на ней очень непросто. Она не всем подходит. И нет простых способов определить, кто может здесь выжить, а кто нет. Возьмем вторую алию. Сколько было среди тех людей энтузиастов! А условия жизни здесь оказались такими тяжелыми, что в результате осталось в стране лишь около 5 % приехавших. Кто умер, другие разъехались. Это данные историков.
Зоя: Да, мне об этом известно.
Рав: Вы посмотрите, как тут живется. Каждые несколько лет — война, волны террора. А какое окружение! Трудные геополитические условия, как принято говорить. И не только в 20 веке — всегда. И сколько израильтян, отслужив здесь в армии, уезжают потом на долгие годы, чтоб не сказать — на всю жизнь, за границу. Вы это знаете? Ну вот. А почему? Потому что жить в этой особой стране могут только особые люди — и не слишком чувствительные, и не слишком бесчувственные. Должно быть какое-то тончайшее равновесие.
