Святитель Илия (Минятий) - Слова в Великий пост
Антиохийцы восстали против своего царя Селевка, и тот едва спасся от рук бунтовщиков, которые хотели лишить его жизни так же, как лишили и царства. Он один тайно убегает из дворца, неузнанный никем, выходит из города, всю ночь идет и к утру достигает берега, где и садится немного отдохнуть. Утомленный телом, огорченный душой, он, глубоко вздыхая, думает о своем несчастье. Но мятежники, хотевшие его убить, теперь бегут по его следам. Настигают его на том самом месте, издали узнают, скачут к нему, со свирепым видом, с мечами в руках, нападают на него и жаждут его крови. Приближаются и, видя здесь царя, своего собственного царя, совершенно одиноким, безутешно горюющим, без царских украшений, лежащим на земле, обливающимся слезами, сдерживают свой гнев и опускают руки, жалеют о нем и раскаиваются в поднятом ими мятеже; утешают его выражениями сочувствия; подымают его с земли, опять кланяются ему как царю; просят у него прощения за старое, сопровождают его в столицу, возводят его на престол и клянутся ему на будущее время в верности и покорности. Так один вид несчастного царя поразил сердца варваров мятежников. О христиане, Тот, Кого мы в Великую Пятницу видим распятым на кресте, увенчанным тернием, обезображенным от заушений, окровавленным от ран, есть Царь славы, есть Царь наш, во имя Которого мы крестились, в Евангелие Которого веруем, Царства Которого ожидаем.
Наши грехи привели Его в такое ужасное состояние. Значит, у нас каменные сердца, если при виде Его не сокрушаются от боли. Мы должны бы сказать Ему тогда, но сказать от сердца, с сокрушением: «Ииусе мой, Избавителю мой, справедливо ли, чтобы Ты висел на кресте, а я валялся на мягкой постели?! Чтобы Ты носил терновый венец, а я имел лукавые помышления в голове! Чтобы Твой бок был поражен раной, а я в сердце своем имел вечную ненависть против ближнего. Чтобы Твои руки и ноги были пригвождены, а мои руки полны несправедливости, мои ноги стремились по пути погибели?! Чтобы Твоя чистейшая плоть была рассечена ударами бича, а моя осквернена в стольких нечистотах. Мне бы следовало понести такой крест, мне бы следовало подвергнуться этим страданиям, мне бы следовало перенести такую смерть. Но если уж я не могу ради Тебя умереть, то, по крайней мере, покаяться бы мне. Если не могу пролить своей крови, хотя бы пролить слезы; если не могу дать своей жизни за Твою, то хотя бы отплатить своей любовью за Твою. Ты, безгрешный Бог, сделал столько ради меня, грешного человека, что же может быть меньше того, как любить Тебя или, по крайней мере, не впадать снова в вину перед Тобой? Итак, я раскаиваюсь, я отлагаю свои прежние падения и грехи, и клянусь на будущее время вечно любить имя Твое и повиноваться закону Твоему!»
Мы должны бы это говорить и делать в Великую Пятницу. Это именно и имеет в виду наша святая Церковь, ежегодно напоминающая нам о страданиях и смерти Христовой. Праздник христиан, говорит божественный Златоуст, особенно в эти святые дни, «должен состоять в обнаружении добрых дел, благоговейном настроении души, строгости образа жизни». Обнаружение добрых дел, а не свечи и факелы. Благоговение души действительное, а не показное. Строгость образа жизни, а не праздное только зрелище. Иначе, если одно кажется, а в действительности происходит совершенно другое, знаете, что нам лучше делать? Послушайте. Царь Саул умер от своей собственной руки в войне против филистимлян. Услышав об этом, Давид разодрал свои одежды, поднял великий плач и сказал всему народу: «Мужи израильские, царь Саул умер. Но молчите, не открывайте об этом никому, чтобы об этом не услышали враги и не обрадовались» — «не возвещайте в Гефе, ниже поведайте на исходищих Аскалоних, да не возвеселятся дщери иноплеменничи» (2 Цар.1:20). Настает святая и Великая Пятница, и наша святая Церковь напоминает нам, что Сын Бога Живого, Богочеловек Иисус, Царь наш умер на кресте из любви к нам. Итак, молчите. Заприте, священники, церкви, сокройте Распятого и Крест во внутренность святилища, пусть этого не увидят, не услышат об этом и не возрадуются этому враги веры. Но как? Носить крест от одного конца города до другого, носить образ Распятого по улицам и площадям, открыто проповедовать, что Он восприял эту болезненную и позорную смерть ради нас, и в тоже время не проявлять никакого знака сердечного соболезнования, за исключением внешней торжественности, ни истинного благоговения, любви и благодарности? Что тогда скажут евреи, распявшие Его? Они скажут, христиане веруют, что Он — Сын Божий; христиане исповедуют, что Он распялся из любви к ним; но вот и все, что они делают для своего Благодетеля — одно из двух: или нет в действительности того, во что веруют христиане, или же сами христиане в действительности не веруют в Него. «Аще Сын есть Божий, да снидет ныне со креста и веруем в Него» (см. Мф.27:42). И теперь евреи будут хулить страдания Христовы, как это делали и тогда. Так они будут насмехаться над лицемерием христиан. Поэтому, повторяю, уж лучше замкните, священники, церкви, сокройте крест и Распятого, чтобы не было ни видно, ни слышно, чтобы не радовались враги веры. «Да не возвеселятся дщери иноплеменничи».
Значит, в Великую Пятницу не будет привычного шествия, крестного хода, торжества, которое каждый год бывает? Да, это я сказал; однако, если хотите, пусть будет по–вашему, но пусть будет, как следует. Чтобы и в действительности было то, что обнаруживается вовне, чтобы внутреннее благоговение было таково же, как и внешнее. Вместе со свечами и факелами пусть в вашем сердце горит любовь к Тому, Кто из любви к нам умер. От Его тернового венца пусть почувствуется в нас сокрушение и умиление. От Его ран пусть возгорится в нас решимость смирить плоть свою; от креста Его мы должны научиться терпению, от смерти Его должны понять, какое велико зло есть грех. День Великой Пятницы пусть будет днем нашего покаяния. Крестный ход пусть будет «обнаружением добрых дел, благоговением души, строгостью образа жизни». — Да будет!
2
Нет, кажется, более трудного искусства, чем искусство прорицания. И, однако, некоторые вещи я очень легко предрекаю. Хотите ли, я скажу, что у вас всех, здесь присутствующих, на уме? Вы все думаете об одном и том же. Именно о том, что я скажу вторую часть проповеди, как сказал первую. Неправда ли? Я угадал. Но на сегодня я больше ничего не говорю. Ввиду торжественности этого дня я решил не задерживать вас долго. Итак, идите с миром, и я буду ждать вас в Великую Пятницу; приходите внимать страшным и спасительным страстям.
Слово в Великую пятницу. О спасительной страсти
«Прискорбна есть душа Моя до смерти» (Мф. 26:38).
Человечеству пришлось увидеть на земле два великих и преславных чуда: первое, это — Бога, сошедшего на землю, чтобы принять человеческое естество; второе чудо, это — Богочеловека, восшедшего на крест, чтобы на нем умереть. Первое явилось делом высшей премудрости и силы, второе — крайнего человеколюбия. Поэтому оба они совершились при различных обстоятельствах. В первом чуде, когда Бог принял естество человека, восторжествовала вообще вся тварь: ангелы на небесах воспели радостное славословие, пастыри на земле возликовали о спасительном благовестии и о совершившейся великой радости, и цари с востока пришли на поклонение к новорожденному Владыке с дарами. Во втором чуде, когда Богочеловек умер на кресте, как осужденный посреди двух разбойников, тогда горний и дольний мир восплакал, небо покрылось глубочайшей тьмой, земля с основания потряслась от трепета, камни растрескались. Та ночь была светлая ночь, принесшая всемирную радость и веселье, а сей день был мрачен, как день печали и скорби. В ту ночь Бог оказал человеку благодеяние, какое только мог, а в этот день человек выказал все свое беззаконие, какое мог сделать перед Богом.
Ты вправе сказать, Богочеловече и печальный Иисусе: «Прискорбна есть душа Моя до смерти», — ибо многи страсти Твои, велика печаль Твоя. Страдания так велики, каких еще никогда не выносило человеческое терпение; печаль так невыносима, какой еще не испытывало человеческое сердце. И поистине, слушатели, чем более я стараюсь найти в людской жизни другой подобный пример, тем более уверяюсь в том, что Его болезнь в страстях и печаль в болезни ни с чем не сравнимы. Велика была зависть в Каине против брата, но гораздо большая зависть у архиереев и книжников против Спасителя; а неправедное убийство Авелево не сравнимо с крестной смертью Иисусовой. Велико было терпение в Исааке, когда он готовился быть принесенным в жертву от Авраама, отца своего; но несравненно более терпения в Иисусе, Который в самом деле был предан от Отца Своего Небесного в жертву ненависти врагов Своих. Велики были злоключения Иосифа, когда он был продан братьями своими, оклеветан женой Потифара и, как виновный, был ввергнут в темницу; но гораздо многочисленнее страдания Иисусовы, когда Он продается учеником Своим, обвиняется всем сонмищем, влечется с суда на суд, как преступник. Велико было уничижение Давида, когда он свергнут был с царского престола сыном своим, когда подданные от него отступились; когда его собственные слуги гнались за ним, когда он босой убегал на гору Елеонскую, когда в него бросали камни и осыпали его ругательными словами. Но то, что совершалось с Иисусом, когда апостолы Его покинули, воины связали, увенчали тернием, обременили крестом, когда жители всего города провожали Его поносными злохулениями, когда Он восходил на Голгофу, чтобы принять позорную смерть между двух разбойников, — все это разве не более скорбное зрелище?!
