Иосиф Афонский - Послание исихасту пустыннику
Вот, чадо, такова одна из прелестей. И лекарство от нее для человека — познать, что прельстился, и со слезами обратиться к опытному врачу, способному его спасти, дать подходящее лекарство для безопасности его души.
А мы давай вернемся к тому, на чем остановились. И говорим: если человек не уйдет от братьев, как тот, о котором мы сказали, но хоть и пребывает в неведении и думает, что он сам приобрел благодать, и спорит о том, что человек может, если захочет, понудить себя и приобрести благодать, то все же есть у него и страх и говорит он с естественным рассуждением: "Как я могу осуждать других, думая, что ни у кого нет ведения и только я оказался просвещенным?" И сражается с помыслами, нанося и получая удары. А благодать Божия мало-помалу удаляется и попускает ему впасть в искушения, чтобы он научился смирению. Он же, будучи не в силах выдержать ярости помыслов и боясь, как бы не прельститься, бежит разыскивать опытного старца, чтобы тот исцелил его рану.
А все отцы — хорошие и святые, и каждый из них говорит свое мнение, однако он не исцеляется, потому что не пришло еще время, чтобы открыл Бог врача и лекарство. И поэтому он не получает извещения. И потому, что ему необходимо слово от делания того, кто выше его, чтобы его смирить и сбросить гордость. И, не находя того, что ищет, — ибо нет у него терпения ждать, чтобы оно пришло, когда того хочет Господь, — еще больше исполняется гордыни. И тогда он оставляется немощи естества. Уходит благодать. Болеет тело. Не может он, как когда-то, исполнять привычные обязанности. Его душат нерадение, уныние, тяжесть тела, безмерный сон, расслабление членов, помрачение ума, безутешная печаль, помысел неверия, страх прелести. И, не в силах терпеть, он бежит в поисках помощи. Но, как мы уже много раз сказали, трудно найти сегодня дельного наставника. Поэтому иной говорит ему есть молоко, яйца, сыр, мясо, чтобы поправиться. И он, не в силах сделать иначе, слушается. Ибо потерял терпение и охладели в нем ревность и пыл веры, и потому, что от слов всех отцов он стал как безумный. Одни ему говорят: "Ты пропал". Другие: "Ты прельстился, так и прочие погибли". И каждый, в согласии со своим ведением, по любви говорит ему то, что знает. И он начинает есть, пить, копать и прочее. И становится прежний аскет торговцем, виноградарем и садовником.
И не находит он никакого удовлетворения в том, чтобы оставаться на общем пути отцов. Но или совсем оставит монашеский образ и женится, или станет, как мы сказали, рабом плоти и врагом других подвижников. И если от кого-нибудь услышит, что тот постится, бодрствует по ночам, плачет, молится, то гневается, возмущается, говоря: "Это все прелесть, ты прельстишься. В наше время Бог этого не хочет. И я это делал, и меня чуть было уже не связывали цепями". Так вот, и сам он совершенно пренебрегает своими духовными обязанностями, живя в великом бесчувствии, находясь в преддверии ада из-за грехов, в которых он ежеминутно погрязает. И для других становится препятствием ко спасению. И хочет, чтобы все стали такими, как он, который прежде был пламенным подвижником, а теперь — раб бесов.
Такова, чадо, другая прелесть, которая похищает подвижников. А лекарство от нее — смирение сердца и то, чтобы он возвратился туда, где был, и с терпением ожидал милости Божией. И если придет Божия помощь, то хорошо, в противном же случае пусть он подчинится послушанию, смирится, шествуя общим путем отцов. Мы же давай возвратимся опять к своему.
И говорим: если он, как мы сказали, выдержит подвиг, с терпением ожидая милости от благоутробия Божия, смиряясь, и когда сперва испытает немного наставления отцов и увидит, что не происходит никакого исцеления, ибо то, что они ему дают, — лекарство неподходящее, не то, которое нужно, но должно быть какое-то другое, которое, конечно же, у кого-нибудь есть, — тогда он начинает со слезами, смиряясь, просить этого у Бога и у людей.
А Святой Бог еще больше скрывает Свою благодать и оставляет его искушениям, пока совершенно его не смирит и не научит хорошенько тому, как он должен размышлять, ибо пока у него все еще есть гордость. И здесь уже самый большой подвиг, и испытывается чистота| намерений подвижника, как золото в плавильной печи. Ибо потому, что он полон страстей, а более всего — гордости, он и предается в руки малодушия, уныния, гнева, хулы и всякой другой злобы врага. И вкушает он в каждый миг душевное удушье, и пьет от вод ада, и все его страсти возбуждаются бесами днем и ночью. А Господь стоит поодаль, не укрепляя его, как прежде.
А истинный подвижник во всех этих опасностях не оставляет своего места, но стоит, обороняясь и собирая части своего корабля, разбитого сражением с бесами. Сидит, рыдая и оплакивая свои раны. И старается исцелить свои язвы. И стойко ожидает или ослабления искушений, или совершенного их истребления. И, имея малую надежду, говорит: "Лучше умру в борьбе, чем оставлю свое место и тем будет поруган путь Божий. Ведь я имею столько свидетельств тому, что этим путем прошли все святые. А более всех других отцов нас в этом убеждает и воодушевляет авва Исаак Сирин, похвала безмолвию и утешение подвижников".
И такими утешениями он исцеляет потихоньку уныние и проявляет терпение. Тело же исцеляет скудной грубой пищей, чтобы вынести и вытерпеть скорби и телесные подвиги. И все силы ума вкладывает во внимание — чтобы в смятении бесов и страстей как-нибудь не похулить имя Божие.
Так вот, этот великий подвиг длится довольно долго, соответственно терпению каждого и сколько того пожелает Бог, пока совершенно не очистит его от различных страстей и не приведет его к совершенному ведению, чтобы он ясно увидел, что происходит от него и что от Бога. И когда он будет должным образом испытан, он начинает хорошенько размышлять, говоря себе: "О смиренный и убогий! Где то, что ты говорил, — что другие не понуждают себя и потому не преуспевают? Увы тебе — ведь если не Господь созиждет дом твоей души, ты трудился всуе".
Об этом и о многом другом он размышляет и постоянно борется с бесами. Один удар наносит — десять получает.
И этот один удар, который он наносит, есть терпение, которое Бог не забирает полностью, но немного оставляет ему, чтобы он, прилагая усилие, стоял. И некий голос тайно ему говорит: "Смотри, не сойди со своего места, ибо упадешь и совершенно погибнешь. И память твоя будет вычеркнута из Книги жизни. И станешь хуже мирских!" И поэтому он терпит. А коварные бесы так бьют его, что едва его не удушают. И во сне он их видит целые полчища. И они его мучают тысячей разных способов. А бодрствуя, он видит волнение всех страстей.
Всеблагой Бог да даст нам мужество и терпение, чтобы мы благополучно миновали эту душевную опасность.
О том, как возвращается Божия благодать после того, как сперва хорошо нас научит
Полезно тебе услышать, как устраивает мудрый Правитель прекращение искушений и возвращение Своей Божией благодати.
Наконец, после того, как подвижник хорошо узнает и увидит немощь человеческого естества и придет в глубину смирения, тогда Господь и говорит: "Подвижник уже на грани полного душевного потопления. Поможем-ка бедствующему". Но и, опять же, не шлет Ангелов, чтобы его наставить, ибо естество восьмого века этого не выносит, и благодати не дает ему в его уединении, как раньше, чтобы тот не сказал, что она ему дана благодаря собственному его терпению и подвигу. Поэтому мудрый Бог, Который все устраивает ради пользы, Который возводит на Небеса и низводит нас в ад, Который умерщвляет и животворит, хоть и посылает Он тому искушения для очищения и исцеления, но когда придет время их отвести, Он снова особым образом и мудростью достигает Своей цели.
Бог подвигает опытного и выстрадавшего то же самое старца и искусного наставника, способного спасти душу, или, скорее, сам Бог обитает в нем и говорит через него, и приводит его ко встрече. И, когда состоится беседа, происходит возвращение Божией благодати. Отец говорит — и как молнии проникают в глубину сердца его слова, и Божественный Свет озаряет душу, и бесы убегают далеко, не в силах устоять перед старцем. Ибо в этот миг святой старец весь — божественный огонь, и слова его наполнены Божественным просвещением, и советы его тонки, с великим ведением и разумением, полны созерцания, ибо сопутствует им Божия благодать. И сразу, как только они войдут в сердце, ум устремляется к восхищению и удивлению, ибо его учат сверхъестественному и тому, что необходимо для поднятия великой тяжести бесовской злобы. Когда же старец хорошо его исправит и даст достаточно советов, способных спасти душу, они расстаются. И вся ночь зимы прошла как одно мгновение, как чудо, так что и не заметили, когда она миновала.
И после расставания, возвращаясь к себе, этот прежде младенец, ныне же после испытания бесами ставший опытным, возопил с рыданием, источая сладчайшие слезы любви: "Терпя потерпех Господа, и внят ми". И: "Аще не Господь помогл бы ми вмале вселилася бы во ад душа моя". И многое другое. И когда пришел в жилище и применил наделе наставления, сразу и избавился от того, что прежде его тиранило.
