Квинт Тертуллиан - О ПОКАЯНИИ
10.
Однако многие избегают публичного покаяния, не желая обнаруживать его прилюдно, или откладывают со дня на день. Я полагаю, здесь они более пекутся о стыде, нежели о спасении, — подобно людям, которые избегают обратиться к врачам, когда чувствуют боли в считающихся запретными членах тела, и таким образом погибают вместе со своим стыдливым румянцем. Нестерпимо стыдно, видите ли, принести извинение оскорбленному Господу, приуготовив себя тем самым для утраченного было спасения. Уж очень ты стыдлив, когда раскрываешь лицо для греха, а для прошения о помиловании скрываешь! Я не оставляю места краске стыда там, где ее потеря много мне дает, где она сама как бы поощряет человека, говоря: «Не обращай на меня внимания, ради тебя мне лучше погибнуть!» Конечно, пренебрежение стыдливостью тягостно тогда, когда приходится сносить издевательства со стороны насмешников, когда падение одного возвышает другого, когда простершегося гопчут. Но среди братьев и обращенных, где общие надежда, страх, радость, скорбь, страдание, поскольку един общий Дух от единого для всех Господа и Отца, — как можно их считать чем-то другим, нежели ты сам? Что ты избегаешь твоих спутников по несчастью словно каких-то насмешников? Тело не может радоваться при страдании одного из членов; оно неизбежно страдает целиком и содействует исцелению. И ты, и он, все мы — Церковь, Церковь же есть Христос. Следовательно, когда припадаешь к коленам братьев, касаешься Христа, Христа умоляешь. Равным образом, когда они проливают над тобою слезы, Христос страждет, Христос умоляет Отца. Всегда легко исполняется просимое Сыном. Что и говорить, большой выигрыш для стыдливости сулит сокрытый грех! Если мы в состоянии что-нибудь скрыть от человеческого внимания, то неужели утаим это и от Бога? Неужели можно сравнивать человеческое о нас мнение и Божье знание? Или лучше быть тайно осужденным, нежели явно оправданным? Говорят, беда — приступать к публичному исповеданию. Но только через зло попадают в беду, а где нужно каяться, там нет беды, поскольку покаяние служит спасению. Беда, когда режут, прижигают и мучат каким-нибудь едким порошком. Однако в том, что, хотя и неприятно, но приносит исцеление, с вредом мирятся ввиду его целебных свойств, и даже рекомендуют перенести страдание ради будущей пользы.
11.
Но бывает, что кроме стыда, который считается главнейшей причиной нерешительности, боятся еще тягот телесных, — того, что придется быть немытым, перемазанным, и в грубом рубище возлежать на внушающем ужас пепле, без какой-либо радости в душе, с осунувшимся от поста лицом. Но неужели нам подобает молиться о прощении грехов в багрянице и тирийском пурпуре? Бери же быстрее булавки для укладки волос и зубной порошок, бери железные или медные ножницы для подрезания ногтей! Намажь щеки и губы краской для блеска, для поддельного румянца! Еще отыщи местечко поприятнее, в садах или на море, и поселись там, увеличив свои расходы, ища лопающуюся от жира птицу и отцеженное старое вино. А если кто тебя спросит, для чего ты так роскошествуешь, отвечай: «Согрешил я перед Богом и страшусь, как бы мне не погибнуть навек! Потому-то я и не знаю, как мне быть, изнываю и мучаюсь, чтобы примириться с Богом, оскорбленным моим грехом». Но ведь люди, которые домогаются должности, не стыдятся и не ленятся добиваться того, чего желают, подвергая себя всяческим лишениям, — как для души, так и для тела, и не только лишениям, но и прямым оскорблениям. В какие только уничижающие одежды они не облачаются! Каких только приемных не заполняют, чтобы поприветствовать хозяина, — хоть среди ночи, хоть сразу после обеда! При всякой встрече с более важным лицом они словно уменьшаются в росте, и их не видно на пирах, они держатся вдали от гуляний и лишают себя вольного счастья и радости. И все это — ради не-долгого удовольствия, длящегося один лишь год! А мы, ввиду опасности вечных мук, еще сомневаемся, переносить ли то, что терпит соискатель секир и фасций! Нам ли медлить с наложением на себя перед лицом оскорбленного Господа ограничений в пище и в одежде, когда это делают даже язычники, никого не оскорбив? Вот о ком напоминает Писание: Горе тому, кто навязывает свои грехи как бы на один длинный канат!12
12.
Если ты еще сомневаешься в целесообразности публичного покаяния, представь себе геенну, которую лично для тебя оно угасило, и чтобы ты не сомневался в необходимости лечения, вообрази тяжесть наказания. Какова должна быть эта бездна вечного огня, когда небольшие ее отдушины пышут такими языками пламени, что соседние с ним города либо уже погибли, либо со дня на день ожидают той же участи?! Под напором внутреннего огня раскалываются высочайшие горы! И то, что они, хотя раскалываются и дробятся, никогда не перестают существовать, — не есть ли это для нас доказательство вечно длящегося Суда? Кому эти мучения гор не покажутся наглядным примером грозящего всем Суда? Кто не согласится, что эти искры — всего лишь извержения некоего громадного и необъятного очага, как бы пробные его стрелы? Итак, ты знаешь, что, кроме первого оплота против геенны, даваемого при Господнем крещении, у тебя имеется еще и второе средство — в виде публичного покаяния. Так почему же ты пренебрегаешь своим спасением? Что ты медлишь приступить к тому, что, как ты знаешь, принесет тебе исцеление? Даже бессловесные и лишенные разума животные, когда необходимо, сыскивают себе определенные им Богом целебные средства. Раненный стрелой олень знает, что ему следует лечиться ясенцом, чтобы удалить из раны наконечник с загнутым острием. Ласточка, если она ослепила своих птенцов, способна возвратить им зрение «ласточкиным корнем»13. А грешник, зная данное Богом для его исцеления публичное покаяние, обходит его, хотя именно оно восстановило на царстве вавилонского царя! Долго он каялся перед Господом, совершая публичное покаяние и семь лет не снимая вретища, когда и ногти его отросли наподобие львиных когтей, а волосы, вследствие небрежения о них, придавали ему ужасный орлиный облик. Какое самоуничижение! Но кого люди в страхе сторонились, того принял Бог14. Наоборот, царь Египта взялся преследовать народ Божий, долгое время находившийся в порабощении, когда его не желали возвратить Богу. Несмотря на столь великие знамения казней, фараон бросился в битву и погиб во вновь сомкнувшихся водах расступившегося было моря, которое открыло путь только одному народу15. Ибо фараон отверг покаяние и сам способ его осуществления-публичное исповедание.
Следует ли продолжать рассуждение об этих двух как бы досках человеческого спасения, более заботясь при этом о способе выражения, а не об обязанности, налагаемой совестью? Так как я кругом грешен и рожден не для чего иного, как для покаяния, то не могу умолчать об этом, как не молчит и сам Адам, родоначальник и рода человеческого, и оскорбления Господа, Адам, который был возвращен в рай именно через публичное исповедание грехов16.
Комментарии
1 См. Матф. 5,27–30.
2 См. Дан. 2,35; Мер. 19, 10.
3 См. Пс. 1, 3; Матф. 3,10.
4 См. прим. 61 к трактату «О прескрипции…».
5 См. 1 Кор. 6, 3.
6 См. Откр. гл. 2–3.
7 См. Откр. 3, 19.
8 См. Лук. 15,8-10.
9 См. Лук. 15,4–5.
1 °Cм. Лук. 15,11–23.
11 Возлюбленные Божьи (can Dei) — возможно, мученики.
12 Ср. Ис. 5, 18 и 1 Тим.6,8–9 (Resch § 12 № 89).
13 См. Плиний Ст. VIII 27.
14 См. Дан. 4,30–33.
15 См. Исх. гл. 5-14. См. также прим. 88 к трактату «К язычникам».
16 См. Прем. 10,1–2.
