Э. Тозер - Стремление к Богу
Наш Господь говорил об этой тирании вещей, когда обращался к ученикам Своим: «Если кто хочет идти за Мною, отвертись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» (Мф.16:24-25).
Если проанализировать эту истину, то окажется, что внутри каждого из нас живет враг, которому мы попустительствуем. Иисус называл его «душа» и «свое» или, как бы мы теперь сказали, «своя жизнь». Важнейшим свойством этого врага является инстинкт собственника; на такую мысль наводят слова приобрести и добыть. Позволить существовать этому неприятелю — значит утратить в конечном счете все. Отречься от него и отказаться от всего ради Христа — значит ничего не потерять, а сохранить все в вечной жизни. Очевидно, что Господь предлагает использовать единственно верный способ покончить с этим врагом — крест. «Возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф.16:24).
Глубокое боговедение люди обретают, находясь в пустынных долинах духовной нищеты и отрекаясь от всех вещей. Блаженные, которым принадлежит Царство Небесное, это те, кто отказались от всего внешнего, до последнего корешка удалив из своего сердца инстинкт приобретательства. Таковые суть «нищие духом». Они достигли духовного состояния, родственного состоянию простого нищего на улицах Иерусалима. Таково на самом деле значение слова нищий, которым пользуется Христос. Эти благословенные нищие не являются рабами деспотического «вещизма». Им удалось сбросить рабское ярмо, и достигли они этого, не вступая в борьбу, а уступая. Не давая воли инстинкту собственника, они становятся собственниками всего. «Ибо их есть Царство Небесное».
Позвольте мне призвать вас принять эти слова всерьез. Их нельзя считать очередным поучением, которое надо по прочтении благополучно сдать на хранение вместе с кучей других бездейственных наставлений. В отличие от последних они указатель, ведущий к зеленеющим злачным пажитям, тропинка среди круч горы Божьей. Мы не можем обогнуть ее, если стремимся следовать в направлении этих святых поисков. Рано или поздно, но нам придется стать на нее. Если мы откажемся хотя бы от одной пяди на этом пути, прогресс наш обратится в регресс.
Настоящий новозаветный закон духовной жизни имеет прекрасную символичную параллель в Ветхом Завете. История Авраама и Исаака представляет собой и впечатляющую картину жизни человека, отказавшегося от всего, и великолепный комментарий к первой заповеди блаженства.
Когда родился Исаак, Авраам был уже стар, так стар, что ему скорее подходило бы быть дедом, и дитя это сразу же стало светом очей его и кумиром его сердца. С того самого момента, когда он впервые взял в свои неуклюжие руки крошечное тельце, он превратился в исполненного страсти раба отцовской любви. И Бог вышел на пути Свои, дабы указать Аврааму на силу этой привязанности. Его родительскую любовь нетрудно понять. Дитя, казалось ему, олицетворяло собой все священное: обетования Божьи, заветы, упования долгих лет и давнюю мессианскую мечту. От самого младенчества и до поры юношеского возмужания сын рос на глазах отца, и сердце старого человека все больше и больше прикипало ко всему, что было связано с этой жизнью. Пока наконец это не стало граничить с безрассудством. Именно тогда и вмешался Бог, чтобы спасти обоих, отца и сына, от последствий такой неразумной любви.
«Возьми сына твоего, — сказал Бог Аврааму, — единственного твоего, которого, ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» (Быт.22:2). Библейский автор щадит нас, избегая подробного описания страданий, которые той ночью на склонах горы возле Беэршивы причинил старому человеку его Бог, однако услужливое воображение поможет нарисовать согбенную горем фигуру человека, в благоговении и ужасе застывшего в одиночестве звездной ночи. Никогда уже не посетит человеческую душу такая смертная мука, пока Некто более великий, нежели Авраам, не вступит в борение в Гефсиманском саду. О, если бы только человек мог умереть, когда захочет. Авраам стар, а смерть не кажется особенно суровым испытанием тому, кто ходил с Богом столько времени. К тому же последним дорогим удовольствием было бы для него остановить свой тускнеющий взор на фигуре сына, своего наследника, который останется жить, чтобы продолжить его и исполнить обетования Божьи, данные давным-давно, еще в Уре Халдейском.
Но как сделать жертвою своего отрока! Если даже удастся найти согласие со своим разбитым и протестующим сердцем, как примирить этот поступок с обетованием: «Ибо в Исааке наречется тебе семя»? Это было подобно испытанию огнем, и в этом суровом испытании Авраам не обманул наших ожиданий. Звезды, испуская колючие лучи, еще мерцают над палаткой, где спит Исаак, и до бледной зари на востоке еще далеко, а святой старец уже приходит к определенному решению. Он принесет в жертву сына, как и повелевает ему Бог, и потом с верой будет ждать, когда Бог воскресит его из мертвых. Вот какое решение, говорит автор Послания к Евреям, находит во мраке ночи сердце, страстно жаждущее Бога, находит, чтобы рано утром привести его в исполнение. Как радостно видеть, что сомнение Авраама в действиях Бога не мешает ему верно почувствовать тайну Его великого сердца. И это решение Авраама находится в полном соответствии с новозаветным Писанием: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» (Мф.16:25).
Бог позволяет страдающему старцу занести над сыном руку с ножом, дойти в этом испытании до самой крайней точки, откуда, Он знает, уже нет пути назад, чтобы затем запретить ему опустить руку на отрока. Изумленному праотцу верующих Он говорит в сущности следующее: «Хорошо, Авраам. Я никогда не хотел, чтобы ты убил отрока. Я хотел только вывести его из замка сердца твоего, дабы Мне править там непоколебимо. Я хотел лишь удалить искажение, помутившее твою любовь. Ныне вот тебе твой сын, цел и невредим, забирай его и возвращайся в свою палатку. Теперь Я вижу, что ты боишься Бога, ибо знаю, что ты не пожалел сына твоего, единственного твоего, ради Меня».
Затем небеса отверзаются и слышится глас, обращенный к нему: «Мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, то Я благословляя благословлю тебя, и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего» (Быт.22:16-18)
Старец Божий возводит очи свои, дабы ответить Гласу сему, и стоит там, на горе, сильный, непорочный и великий человек, отмеченный Господом и избранный Им для особого назначения, нареченный друг и возлюбленный Всевышнего. Отныне это человек безоговорочно преданный, беспрекословно смиренный, человек, не владеющий ничем. Все свое он сосредоточил в личности дорогого сына, и Бог отнял у него это. Можно было начать издалека, постепенно продвигаясь внутрь, к средоточию жизни Авраама. Но Бог предпочитает прямую и скорую дорогу в его сердце, чтобы в одной, но решительной схватке одержать в нем победу. Эта тактика Бога, тактика экономии средств и времени, мучительна, но действенна.
Я сказал, что у Авраама не осталось ничего. Но разве этого бедняка нельзя назвать богачом? Все, чем он владел до сих пор, по-прежнему оставалось в его распоряжении: овцы, верблюды, крупный рогатый скот и всякое иное добро. У него оставалась жена, друзья и, что самое главное, сын его Исаак в целости и сохранности пребывал рядом с ним. У него было все, но он не имел ничего. В этом заключена известная духовная тайна. Есть некое сладостное богословие сердца, которому можно научиться только в школе самоотречения. В книгах по систематическому богословию вы не найдете его, но мудрому это откроется без книг.
После столь горького, но благодатного переживания, я думаю, слова мой, моя, мое навсегда утратили для Авраама прежний смысл. Чувство собственника, заключенное в них, покинуло его сердце. «Вещи» навеки изгнаны из него. Они сделались для этого человека чем-то сугубо внешним. Внутренний человек его освободился от их гнета. Мир утверждает «Авраам богат», но престарелый патриарх только улыбается. Он не способен объяснить этого, но он просто знает, что не владеет ничем, хотя истинное сокровище его пребывает внутри него и в вечности.
Не может быть никаких сомнений, что жажда собственности, владения является одной из самых вредоносных черт, характеризующих жизнь в этом мире. Она кажется столь естественной, что немногие люди отдают себе отчет в том, какое зло она несет в себе. Между тем плоды материализации такой установки весьма прискорбны.
Часто страх собственника мешает нам отказаться от своих сокровищ ради Господа, особенно когда такими сокровищами являются наши близкие или друзья. Однако бояться этого не следует. Не губить пришел Господь, а спасать. Наше имение пребывает в безопасности, если мы предаем все Ему; в то же время ничего своего не сберечь, если не доверить всего Богу.
