KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Религия и духовность » Религия » Святитель Игнатий Брянчанинов - Том 1. Аскетические опыты. Часть I

Святитель Игнатий Брянчанинов - Том 1. Аскетические опыты. Часть I

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Святитель Игнатий Брянчанинов, "Том 1. Аскетические опыты. Часть I" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Понятия мои были уже зрелее, я искал в религии определительности. Безотчетные чувствования религиозные меня не удовлетворяли, я хотел видеть верное, ясное, Истину. В то время разнообразные религиозные идеи занимали и волновали столицу северную, препирались, боролись между собою. Ни та, ни другая сторона не нравились моему сердцу; оно не доверяло им, оно страшилось их. В строгих думах снял я мундир юнкера и надел мундир офицера. Я сожалел о юнкерском мундире: в нем можно было, приходя в храм Божий, стать в толпе солдат, в толпе простолюдинов, молиться и рыдать сколько душе угодно. Не до веселий, не до развлечений было юноше! Мир не представлял мне ничего приманчивого: я был к нему так хладен, как будто мир был вовсе без соблазнов! Точно их не существовало для меня: мой ум был весь погружен в науки и вместе горел желанием узнать, где кроется истинная вера, где кроется истинное учение о ней, чуждое заблуждений, и догматических и нравственных» [9].

Глава II

Начало духовной деятельности, когда она предпринимается с определенной целью и становится преобладающей, чтобы затем сделаться вполне исключительной, сопровождается обыкновенно внутренней бранью помыслов и страстных чувствований. Брань эта столь сильна, что противостоять ей собственными силами нет никакой возможности, — нужна помощь Свыше. Димитрий Александрович обратился к молитве, творя ее внутренно, внимательно и непрестанно. Такая молитва, образуя внутреннего монаха, настраивает сообразно себе всю душевную деятельность человека, но такой молитве необходимо правильно обучаться, что и составляет предмет монашеского духовного делания. Он занимался умной молитвой, и столь рачительно упражнялся в ней, что она творилась у него самодейственно. «Бывало с вечера, — рассказывал он впоследствии о себе, — ляжешь в постель и, приподняв от подушки голову, начнешь читать молитву, да так, не изменяя положения, не прекращая молитвы, встанешь утром идти на службу, в классы». Таким образом, будучи монахом по душе и еще на 16 году жизни испытав благодатное действие молитвы, набожный сей юноша не мог довольствоваться установленным в училище обычаем — только однажды в год приступать к Таинствам Исповеди и Святого Причастия, а нуждался в более учащенном подкреплении себя этой духовной пищей, потому для удовлетворения своего желания он обратился к законоучителю и духовнику училища. Такое необычайное среди юношества явление вызвало удивление духовника, особенно, когда исповедающийся сказал, что «борим множеством греховных помыслов». Не делая различия между «греховными помыслами» и «политическими замыслами», о. протоиерей [10] счел своей обязанностью довести об этом обстоятельстве до сведения училищного начальства. Начальник училища генерал-лейтенант граф Сиверс [11] подверг обвиняемого юношу формальному допросу о значении помыслов, им самим признанных «греховными». Немецкое начальство [12], не уяснив себе значения этого выражения, за Брянчаниновым стало следить. Неосмотрительность духовника повергла Брянчанинова в тяжкую ответственность пред своим начальством и довела до болезненного состояния; он принужден был избрать себе другого духовника. Поэтому Брянчанинов обратился к инокам Валаамского подворья, стал ходить туда каждые субботу и воскресенье для исповеди и Святого Причащения и, наученный опытом, старался делать это скрытно от училищного начальства. В этом святом деле к нему присоединился товарищ по училищу Чихачов, из дворян Псковской губернии, одновременно с ним поступивший в училище и весьма любимый Государем Николаем Павловичем. Димитрий Александрович привязался к Чихачову самой искренней дружбой, несмотря на несходство их характеров: первый был серьезен, задумчив, сосредоточен в себе, другой — весельчак, говорун, с душой нараспашку. Чихачов предался Брянчанинову скорее как сын отцу, нежели как брат брату: таково было влияние Димитрия Александровича на своего сотоварища. Самое первое знакомство этих двух молодых товарищей полно умиления и истинно христианского характера. Однажды в дружеских разговорах Димитрий Александрович прервал веселую болтовню Чихачова, сказав ему: «Будь ты христианином!» — «Я никогда не бывал татарином», — возразил товарищ ему. «Так, — сказал первый, — да надо слово это исполнить делом и углубиться поприлежнее в него». С того времени оба они ходили к инокам на подворье, исповедовались и причащались, молились, назидались душеспасительными беседами, подвизались. Вот как эти хождения описывает в своих записках сам Чихачов, где откровенно говорит, какое они производили на него действие: «В одну субботу слышу приглашение от товарища своего идти к священнику. — «Зачем?» — «Да обычай у меня исповедаться, а в воскресенье приобщаться Святым Христовым Тайнам; смотри и ты не отставай». Бедная моя головушка пришла тогда в изумление и великое смятение. Страх и ужас: что и как, не готов, не могу! — «Не твое дело, а духовника», — отвечает храбро товарищ и любовию своею влечет за собою. Юность и здоровье, и все внешние обстоятельства и вся обстановка, да к тому же и внутреннее сильное восстание страстей и привычек, разъяренных противодействием им, страшно волновали душу, и могла ли бы она своей немощью устоять, если б не была невидимая сила, свыше поддерживавшая ее? — И при всем этом, не будь у меня такого друга, который и благоразумием своим меня вразумлял, и душу свою за меня всегда полагал, и вместе со мною всякое горе разделял, не уцелел бы я на этом поприще, — поприще мученичества добровольного и исповедничества».

Иноки Валаамского подворья с любовью принимали молодых людей, потому что видели в них искреннее стремление к Богу и желание пути спасительного, но они, как люди без научного образования, по преимуществу ограничивавшиеся внешним подвигом, не могли удовлетворить вполне их духовных потребностей, почему и посоветовали молодым людям обращаться за душеназиданием к инокам Невской Лавры. Там в это время пребывали некоторые ученики старцев о. Феодора [13] и о. Леонида [14], мужей опытных в духовной жизни, получивших монашеское образование: первый у известного старца Паисия Величковского, архимандрита Молдавского Нямецкого монастыря, а второй — у учеников его. Таковы были: монах Аарон, монахи Харитон, Иоанникий и другие. Молодые люди стали ходить к этим инокам; через них познакомились они с лаврским духовником о. Афанасием, который своим истинно отеческим, любвеобильным обхождением поддержал их живое стремление к христианскому благочестию. Молодые люди радовались, найдя себе истинных наставников, понимавших их духовные нужды и могущих пользовать обильно. Они усугубили свою ревность к подвигам благочестия, участили посещения свои к инокам, услаждались богослужением Лавры, которое производило на них благое впечатление, потому что было величественнее и продолжительнее, чем на Валаамском подворье. Они совещались с иноками, как с духовными отцами, обо всем, что касается внутреннего монашеского делания, исповедовали свои помыслы, учились, как охранять себя от страстей, греховных навыков и преткновений, какими руководствоваться книгами из писаний святых Отцов и т. п. Добрые иноки, особенно о. Иоанникий и духовник о. Афанасий, делились с монахолюбивыми и любомудрыми юношами всем, что составляло достояние их многолетней духовной опытности. Часто Димитрий Александрович удивлял их своими вопросами, которые касались таких сторон жизни духовной, какие свидетельствуют о довольно зрелом духовном возрасте. Такая тесная дружба с иноками имела соответственное себе действие. Димитрий Александрович сделался совершенным аскетом по душе, обложил себя творениями святых Отцов, преимущественно подвижнического содержания, которые перечитывая с жадностью, еще более углублялся в самосозерцание и видимо охладел к светскому обществу. В «Плаче» своем так говорит он о себе:

«Пред взорами ума уже были грани знаний человеческих в высших окончательных науках. Пришедши к граням этим, я спрашивал у наук: что вы даете в собственность человеку? Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, это богатство верное, которое я мог бы взять с собою за пределы гроба! Науки молчали.

За удовлетворительным ответом, за ответом существенно нужным, жизненным, обращаюсь к вере. Но где ты скрываешься, вера истинная и святая? Я не мог тебя признать в фанатизме, который не был запечатлен евангельскою кротостию; он дышал разгорячением и превозношением! Я не мог тебя признать в учении своевольном, отделяющемся от Церкви, составляющем свою новую систему, суетно и кичливо провозглашающем обретение новой истинной веры христианской, через осмнадцать столетий по воплощении Бога-Слова. Ах! в каком тягостном недоумении плавала душа моя!..

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*