Сатсварупа дас Госвами - Прабхупада: Человек. Святой. Его жизнь. Его наследие
Шрила Бхактисиддханта Сарасвати проповедовал самую суть учения Господа Чайтаньи: он учил, что Господь Кришна является Верховной Личностью Бога и повторение Его святого имени гораздо важнее всех прочих религиозных обрядов и ритуалов. В предыдущие эпохи существовали другие способы постижения Бога, но в век Кали достичь этой цели можно, только повторяя мантру Харе Кришна. Опираясь на авторитет таких священных писаний, как «Брихан-нарадия-пурана» и Упанишады, Бхактивинода Тхакур и Бхактисиддханта Сарасвати особо подчеркивали значение маха-мантры: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
Абхаю были известны эти цитаты из священных писаний, он был знаком с философией «Гиты» и знал о мантре Харе Кришна. Но только теперь, увлеченно читая труды великих ачарьев, он начал понимать все величие миссии Господа Чайтаньи. Он заново открывал для себя глубины вайшнавского наследия и все глубже осознавал, какое благо оно может принести людям этого века, обреченным на бесчисленные страдания.
* * *
По делам службы Абхай с семьей переехал в Аллахабад; именно здесь в 1932 году он получил духовное посвящение и стал учеником Бхактисиддханты Сарасвати. История последующих тридцати лет его жизни в Индии — это история того, как в нем росло и крепло единственное желание — проповедовать сознание Кришны по всему миру, выполняя волю своего духовного учителя.
Однако семейные обязанности Абхая и его проповедническая деятельность, казалось, вступили в конфликт. Его жена была религиозной дома, но ее никогда не привлекала перспектива работать ради распространения сознания Кришны. Даже когда Абхай собирал у себя дома людей и читал лекции по «Бхагавад-гите», она предпочитала оставаться наверху и пить чай. Однако, несмотря на ее упрямство, Абхай не терял надежды когда-нибудь вовлечь ее в свою деятельность.
Как коммивояжеру одной из фармацевтических фирм, Абхаю приходилось много ездить, особенно по Северной Индии. Он думал, что, если ему удастся разбогатеть, он сможет использовать свои деньги на проповедь, помогая миссии Бхактисиддханты Сарасвати. Эта мысль была для него стимулом в его предпринимательской деятельности.
Абхай был лишен возможности путешествовать со своим духовным учителем или часто видеться с ним, но всегда старался так планировать свои деловые поездки, чтобы приезжать в Калькутту всякий раз, когда там был Бхактисиддханта Сарасвати. Таким образом, за четыре последующих года ему удалось увидеть своего духовного учителя около двенадцати раз.
В споре Шрила Бхактисиддханта Сарасвати мог разгромить любую философию, так что даже его собственные ученики побаивались разговаривать с ним наедине, однако к Абхаю Шрила Бхактисиддханта Сарасвати всегда относился очень благосклонно, несмотря на то что их общение было весьма ограниченным. Позднее Прабхупада вспоминал: «Иногда мои духовные братья осуждали меня за то, что я разговаривал с ним немного фамильярно, и приводили английскую поговорку: „Дураки лезут туда, куда боятся ступить даже ангелы". Но я думал: „Дурак? Что ж, может быть, но такой уж я есть". Мой Гуру Махараджа всегда был очень добр ко мне».
В 1935 году, когда Шриле Бхактисиддханте Сарасвати исполнилось шестьдесят два года, Абхай посвятил ему стихотворение и эссе, которые прочел на встрече со своими духовными братьями в Бомбее. Эти сочинения были приняты очень тепло и впоследствии опубликованы в журнале «Хармонист», печатном органе Гаудия-матха. Один из его духовных братьев стал называть Абхая кави — «поэт-мудрец», и это прозвище закрепилось за ним. Однако настоящая слава от первого опубликованного сочинения пришла к Абхаю, когда его стихотворение попало в руки к Бхактисиддханте Сарасвати. Это стихотворение доставило ему огромное удовольствие. Одна строфа ему так понравилась, что он показывал ее всем своим гостям:
Абсолют чувствует —
Ты доказал,
Туман майявады
Ты разогнал.
В этом простом четверостишии Абхаю удалось выразить самую суть проповеди своего духовного учителя, острие которой было направлено против философии имперсонализма, и Шрила Бхактисиддханта мог судить по нему, насколько хорошо Абхай понимает своего гурудева. Шриле Бхактисиддханте понравилось также эссе Абхая, и он показал его своим самым близким ученикам. «Печатайте все, что он напишет» — такое распоряжение получил от него редактор «Хармониста».
Одна из самых важных встреч Абхая с духовным учителем произошла во Вриндаване в 1935 году. Абхай был уже не новичком, а настоящим учеником, и по мере возможностей старался помогать миссии своего духовного учителя. Однажды, когда Шрила Бхактисиддханта вместе с Абхаем и несколькими другими учениками гулял по берегу священного озера Радха-Кунда, он поделился с Абхаем своими мыслями. Он сказал, что к его великому огорчению, некоторые из его ведущих учеников перессорились между собой. Они враждуют из-за комнат и имущества в штаб-квартире Гаудия-матха в Калькутте. Если они уже сейчас начали ссориться, что же будет после смерти их духовного учителя? Абхай не принимал в этих распрях никакого участия и даже не знал всех подробностей происходившего, но слова духовного учителя болью отозвались в его сердце.
Глубоко обеспокоенный, Шрила Бхактисиддханта сказал Абхаю: «Там будет пожар». Придет время, когда в Гаудия-матхе в Калькутте вспыхнет пожар, и, разгораясь, этот пожар групповых интересов уничтожит все. Абхай слушал и не знал, что сказать. «Хорошо бы, — продолжал Бхактисиддханта Сарасвати, — снять мрамор, которым облицован храм, и вернуть деньги. Если бы я смог сделать это и на вырученные деньги напечатать книги, было бы куда лучше».
Затем, обращаясь непосредственно к Абхаю, Шрила Бхактисиддханта Сарасвати сказал: «Я хотел издать несколько книг. Если у тебя когда-нибудь будут деньги — печатай книги». Стоя на берегу Радха-Кунды и глядя на своего духовного учителя, Абхай почувствовал, что эти слова изменили ход его жизни, — «Если у тебя когда-нибудь будут деньги — печатай книги».
* * *
Шрила Бхактисиддханта покинул этот бренный мир в декабре 1936 года. За месяц до его ухода Абхай написал ему письмо. Он понимал, что, являясь грихастхой, не может посвящать все свое время служению духовному учителю, и хотел знать, чем бы мог быть полезен еще. Поэтому Абхай спросил: «Не могли бы вы дать мне какое-нибудь определенное служение?»
Через две недели Абхай получил ответ:
«Я совершенно уверен, что, владея английским, ты сможешь донести наши идеи до людей, которые не знают языков (бенгальского и хинди)... Это принесет благо и тебе, и твоим слушателям. Я очень надеюсь, что ты сможешь успешно проповедовать на английском языке».
В этих словах Абхай сразу увидел то же самое указание, которое получил во время своей встречи со Шрилой Бхактисиддхантой в 1922 году. Он воспринял это письмо как подтверждение некогда полученного им наказа. Теперь у Абхая не оставалось никаких сомнений в том, что является целью его жизни.
«Пожар в Матхе», который предсказал Шрила Бхактисиддханта, вспыхнул почти сразу же после его ухода. Hекоторые из его ведущих учеников начали спорить, кто из них возглавит Матх, и вскоре их споры вылились в тяжбы, на которых они стали делить имущество храмов. Как предприниматель и грихастха, Абхай не принимал активного участия в деятельности Гаудия-матха, и теперь это стало его преимуществом. Он стоял в стороне от их споров, но его глубоко огорчало то, что его духовные братья нарушили волю своего духовного учителя, который хотел, чтобы они действовали сообща, и что созданная Бхактисиддхантой Сарасвати единая сеть храмов и типографий стала разрушаться.
Вскоре вспыхнул другой, куда более сильный пожар — пожар Второй мировой войны. Придерживаясь тактики, получившей название «политики отказа», англичане потопили большую часть индийских грузовых кораблей, перевозивших продовольствие, и уничтожили почти весь урожай риса, собранный в Восточной Индии. Они сделали это из опасения, что продовольствие попадет в руки врага. Тем самым они обрекли индийцев на голод и оставили их без кораблей, необходимых для торговли. Наступивший голод был самым страшным из всех, которые поражали Бенгалию за последние полтора столетия.
Абхаю удалось запастись продуктами в количестве достаточном для того, чтобы его семья смогла выжить, но в течение многих месяцев он видел на тротуарах и пустырях нищих, которые готовили еду на импровизированных плитах и спали по открытым небом или под деревьями. Он видел голодных детей, копающихся в мусорных ящиках в поисках чего-нибудь съестного. Отсюда оставался всего один шаг до драки с собаками за свою долю отбросов, что некоторое время спустя также стало привычным зрелищем на улицах Калькутты.
