Малколм Хэй - Кровь брата твоего
Совершенное немцами преступление – геноцид, уничтожение целого народа, логически коренится в средневековой теории, утверждавшей, что евреи – изгои, осужденные Богом на вечное рабство, и сам геноцид подготовлен предшествующими периодами истории. Более того, ответственность за немецкий план уничтожения целого народа, едва не увенчавшийся успехом, нельзя возлагать лишь на Гитлера и его подручных или только на немецкий народ. План этот чуть не увенчался полным успехом потому, что никто не помешал его осуществлению.
«Когда Солона *5 спросили, – писал Ричард Бентли *6, – что могло бы избавить мир от несправедливости, он дал замечательный ответ: 'Если бы стоящие в стороне способны были почувствовать то же, что жертвы несправедливости'». Об ответственности тех, кто «стоял в стороне» и бездействовал при осуществлении немецкого плана, говорил Ян Масарик *7. Он заслуживает такого упрека меньше, чем другие политические деятели Европы того времени – при его помощи многие тысячи евреев были спасены от немецких газовых камер. Масарик сказал:
«Я не специалист по Ближнему Востоку и ничего не знаю о трубопроводах. Но один образ преследует меня постоянно: желоб, по которому столетиями льется еврейская кровь; прежде это происходило периодически, а с 1937 по 1945 год – ужасным непрерывным потоком. Я не могу, не хочу забыть этот чудовищный факт. Я со стыдом опускаю голову как один из тех, кто позволил произойти величайшему из массовых убийств, вместо того, чтобы мужественно и решительно выступить против готовивших его, пока еще не было поздно». Даже после Нюрнбергских законов 1935 года *8 для евреев, бегущих от фашистского террора, официально были закрыты границы всех стран, хотя некоторые из них, случалось, приоткрывали для беглецов «черный ход».
В 1938 году представители 32 стран собрались в Эвиане на конференцию (Эвианская конференция) для обсуждения проблемы беженцев. Ими был сформирован постоянный межправительственный Комитет по делам беженцев *9 для осуществления необходимых приготовлений, позволяющих принять иммигрантов из Германии. «Вплоть до августа 1939 года Комитет не преуспел в изыскании возможностей для иммиграции, хотя велись переговоры с Доминиканской республикой. Северной Родезией, Филиппинами и Британской Гвианой» (158, 52)10.
Американский писатель спрашивал в 1938 году:
«Что же делать с миллионами этих людей, бьющихся, как обезумевшие животные, в стены своих душных темниц? Христианский мир фактически бросил их на произвол судьбы и почти не испытывает угрызений совести при виде этой ужасной катастрофы. Западные евреи замкнулись в своем чопорном самодовольстве и ограничиваются великодушной благотворительностью» (197, 487).
До тех пор, пока нацисты не установили контроль над большей частью Западной Европы, их политика в отношении евреев состояла, главным образом, в изгнании их из Германии. Однако победы 1940 года открыли новые возможности: было решено изолировать евреев в гетто Польши и прилегающих к ней территорий. Там были сделаны приготовления к «окончательному решению», которое было объявлено в 1942 году и приводилось в действие в Германии и оккупированных ею странах. «Что с ними делать?» – спрашивал 16 декабря 1941 года генерал-губернатор оккупированной Польши Ганс Франк. Немцы уже тогда не скрывали своих планов. «Я должен попросить вас, господа, – сказал губернатор, – отбросить всякую жалость. Мы должны уничтожать евреев, где бы мы их ни находили».
В 1941 году Гитлер еще выжидал, что же собирается предпринять христианский мир. Если бы союзники открыли для евреев въезд в свои страны, по меньшей мере миллион человек, в том числе сотни тысяч детей, были бы спасены. Но все границы были закрыты. Мало кто испытывал сострадание к обреченным.– В Палестине, в том уголке земли, который был отведен евреям решением Лиги Наций *11, морские и сухопутные границы бдительно охранялись британскими войсками. Множество евреев, особенно польских, избегли бы надвигающегося кошмара, «если бы у них была возможность, – писал в 1938 году Жак Маритэн *12, – если бы другие страны открыли для них свои границы». В то время, и даже позже, правительство Германии не препятствовало эмиграции евреев; и в 1939, и в 1940 году оно еще было согласно выпустить их на определенных условиях. «Союзникам было сказано, что если евреи Германии получат сертификаты на въезд в Палестину или визы в любую другую страну, они смогут выехать. Но эти клочки бумаги, необходимые для спасения людей, так и не были выданы, хотя было ясно, что в Германии евреев ожидает смерть» (173, 68)13.
Виз и сертификатов не выдавали даже ради спасения детей. В апреле 1943 года шведское правительство обратилось к правительству Германии с просьбой разрешить выезд 20 тысяч детей из Германии в Швецию на время войны, оговорив, что после войны Швеция не будет нести за них никакой ответственности.
Они были бы спасены, если бы британское правительство согласилось выдать им сертификаты на въезд в Палестину. «Но даже судьбы 20 тысяч детей, – сказал британский министр в палате представителей, – не позволяют правительству Ее Величества отступить от политических принципов, одобренных парламентом».
Примерно в то же время, в 1943 году, немцы рассматривали внесенное Красным Крестом и Великобританией предложение об эвакуации 70 тысяч детей из Румынии в Палестину. Переговоры тянулись с обычной волокитой. А тем временем иерусалимский муфтий *14 и бывший премьер-министр Ирака, жившие тогда в Берлине под покровительством нацистской верхушки, убедили немцев отвергнуть этот план. И 70 тысяч детей были отправлены в газовые камеры.
Немецкими фашистами было уничтожено более миллиона еврейских детей; это число было бы гораздо меньше, если бы другие государства приложили усилия для их спасения. Но они этого не сделали. Детей отнимали у родителей и отправляли в переполненных поездах смерти к крематориям Освенцима и Треблинки, ко рвам, где расстреливали евреев Польши и Западной России.
Немецкий способ захоронения трупов в общих рвах был значительным «усовершенствованием» старой и считавшейся негуманной системы, когда каждого обреченного заставляли рыть для себя могилу. Убийство и захоронение двух миллионов человек представляли собой серьезную организационную проблему – не хватало рабочих рук. У еврейских женщин и детей, ослабленных пытками и заключением в концлагерях, не было сил копать землю; мужчины, занесенные в списки подлежащих «особой обработке», были настолько изнурены непосильной работой и голодом, что с трудом могли передвигаться. Огромные братские могилы были очевидной необходимостью. Однако «немецкий гений» проявился и здесь. Было решено, что перед расстрелом жертвы должны сами спускаться в ров; таким образом, отпадала необходимость перетаскивать трупы и сбрасывать их в братские могилы. Сотни таких рвов есть по всей Центральной Европе. Впоследствии фашисты начали использовать для уничтожения людей свои хорошо известные «эффективные научные методы». Одна из самых больших братских могил, в Керчи, была обследована в 1942 году специальными экспертами советской армии:
«Было установлено, что этот ров, длиной в 1 км, шириной в 4 м и глубиной 2 м, был переполнен телами женщин, детей, стариков и подростков. Возле рва были лужи замерзшей крови. Детские шапки, игрушки, ленты, оторванные пуговицы, перчатки, бутылки для молока и соски, детские ботинки, калоши вместе с оторванными ногами и другие останки человеческих тел лежали рядом. Все было забрызгано кровью и мозгом».
Свидетельство о событиях, происходивших в местечке Дубно на Украине, возвращает нас еще к одному эпизоду хроники человеческих преступлений. Это свидетельство принадлежит немцу Герману Грэбе, управляющему строительными работами в Дубно. 5 октября 1942 года он, как обычно, пришел в свою контору и там услышал от мастера о страшных событиях, происходящих поблизости. Фашисты уничтожали всех евреев округа, около 5 тысяч человек. Ежедневно они расстреливали полторы тысячи евреев.
Происходило это в окрестностях Дубно; там были вырыты три больших рва по 30 метров длиной и 2 метра глубиной каждый. Грэбе и мастер поехали к месту расстрела. Они увидели длинную земляную насыпь высотой больше двух метров, возле насыпи стояло несколько грузовиков, набитых людьми. Охранники с плетками выгоняли людей из грузовиков. У всех жертв были пришиты к одежде желтые лоскуты – еврейский знак *15. Из-за насыпи слышались частые выстрелы. Эсэсовцы подогнали к насыпи мужчин, женщин и детей и приказали им раздеться. Было приказано снять и аккуратно сложить обувь, одежду, белье. Большие груды одежды и гора обуви уже лежали здесь. Матери раздевали маленьких детей «без криков и слез», – рассказывал Грэбе спустя пять лет. Они дошли до такой степени человеческого страдания, когда уже нет слез и все надежды утрачены. «Они стояли семьями, целовали друг друга, прощались и ждали». Ждали сигнала от эсэсовца с плеткой, стоявшего у насыпи. Так продолжалось около четверти часа, пока с другой стороны насыпи не затихли выстрелы. Грэбе рассказывает:
