Святитель Игнатий Брянчанинов - Том 7. Письма
В тридцатых годах еще я полагал, что до Архимандрита Игнатия может дойти жребий епископства и предлагал владыке Серафиму ввести его в Консисторию для ознакомления с делами. Но сего не сделано, и вот теперь Игнатий — епископ без предварительных приготовительных познаний.
Какое бы Святейший Синод не принял решение по сему делу, только, по моему мнению, такая неполная резолюция, какая в протоколе, неудовлетворительна. После ее протоиерей может говорить, что на то или другое Св. Синод не обратил внимания. Нужно ясным изложением недостатков и неправильностей убедить виновного протоиерея в виновности, а Преосвященному {стр. 15} указать лучший порядок дел, чтобы не повторялись погрешности, которые особенно вредны, когда, не доходя до Св. Синода, не получают исправления.
Правило же, чтобы удалять священнослужителя по желанию Архиерея, без ясных доказательств вины, было бы в тягость подчиненным и в искушение Архиереям. Если беспокойный, может быть, раздраженный неспокойным действованием Архиерея, пойдет беспокоить другого Архиерея, за что сей будет отягощен бременем, которое бросает с своих плеч другой.
Первою причиною для удаления протоиерея Крастилевского в другую епархию представляется то, что он захватил власть в епархии во время Преосвященного Иоанникия. Но если сие и справедливо, то это кончилось с удалением попускавшего сие Преосвященного, и не нужно посему новое распоряжение, и потому, что протоиерей удален уже от Консистории, и потому, что нынешний Преосвященный своею законною твердостию, конечно, не допустит незаконного влияния.
Вторая причина: протоиерею приписывается путь интриги и составление партии. Но на сие явных доказательств в донесении Преосвященного не представлено.
Третья причина: протоиерей поместил в число деятелей свою супругу. Но ее действия видны в деле, как оно представлено от Преосвященного, только те, что она просила от епархиального начальства паспорта, и, не получив, взяла вместо того свидетельство от полиции. Последнее действие не совсем в порядке, но оно вынуждено отказом Консистории в паспорте и не составляет важного беспорядка в епархии.
Четвертая причина: протоиерей прикосновен к делу о убийстве смотрителя Устинского. Это дело важное, но как сие показание основано только на записке секретаря Васильева, который сам осужден Св. Синодом, то из сего нельзя вывести никакого заключения. Если же Преосвященный почитает сие обвинение неосновательным, то должно подвергнуть оное исследованию.
Пятая причина: словесный отзыв Архимандрита Герасима. Это не имеет законной силы в официальном деле.
Шестая причина: протоиерей имеет сердце самое жестокое. Но сердце ведает Сердцеведец Бог: человек должен судить по действиям доказанным.
Седьмая причина: рапорт секретаря Григоревского. Рапорт без дознания не есть законное доказательство, и в рапорте не видно никакого преступления протоиерея.
{стр. 16}
Осьмая причина: протоиерейша кричала в присутствии. Это не может быть причиною изгнания протоиерея из епархии. При том о сем нет журнала Консистории. Итак, если сие было, то секретарь виноват, что не предложил членам составить о сем журнал, а также и в том, что неприлично назвал протоиерейшу бабою. При том секретарь обнаружил непонимание закона, когда написал, что по закону паспорты выдаются только вдовам и девицам: закон ни мало не запрещает выдать паспорт протоиерейше для богомолья, с согласия мужа.
Девятая причина: письмо протоиерея. В сем письме несправедливо суждение протоиерея, будто Консистория, по его просьбе о паспорте для него, обязана была выдать паспорт жене его. Но это также не такая незаконность, за которую следовало бы изгнать протоиерея из епархии. Что протоиерей частью скромно, частью с нетерпеливостью намекает на могущую встретиться необходимость искать утешения инуде, и это великодушие Преосвященного, конечно, не признает требующим преследования.
Десятая причина: протоиерей не пошел на два преемственно назначенные ему места. Это неповиновение начальству, если нет особенных обстоятельств. Посему надлежало протоиерея подвергнуть ответу за неповиновение, законно определить, в какой степени он виноват, но сего не сделано.
Одиннадцатая причина: протоиерей и при нынешнем Преосвященном приводит епархию в колебание. Это страшное обвинение. Но в доказательствах виден один случай, неподписание ректором и инспектором протокола, и принятие ими рапорта от протоиерея Крастилевского. Случай сей не так важен, чтобы подтвердить вышеозначенное обвинение. Впрочем, ректора и инспектора надобно спросить, почему они не подписали протокола и почему решились принять рапорт от протоиерея, не имея на то права.
Но тогда как представления Преосвященного не имеют законной ясности и силы к обвинению протоиерея Крастилевского, сей протоиерей сам поставляет себя под обвинение прошением своей жены. В сем прошении есть один только предмет, о котором протоиерейша имела право говорить, это ее осуждение за выезд без паспорта. Но она примешивает к сему разные дела, в которые входить не имеет ни права, ни нужды. Она пишет о делах своего мужа, которые он может и должен защищать сам. Она прописывает резолюцию Преосвященного и Указы Св. Синода, которых никто ей не объявлял и которые она могла узнать {стр. 17} только незаконным путем. Она пишет безыменно и бездоказательно, что Преосвященный Игнатий дурных людей, не изучив их характера, взыскал незаслуженными милостями. Она позволяет себе пересуживать действия начальства, как например, что Попов произведен в протоиерея из учеников второго разряда, что в Указе Св. Синода не объяснено причины увольнения мужа ея от Консистории. Что сие прошение есть произведение не протоиерейши, а самого протоиерея, сие несомнительно потому, что прошение наполнено такими обстоятельствами, которых она не могла знать и которые известны ее мужу, как например, что он 10 месяцев заведовал судным столом, что Преосвященный сказал ему, что ему не в чем оправдываться, и проч.
Если справедливо, что протоиерей, которому Преосвященный сохранил резолюциею старшинство места в собраниях, действительно стал в церкви ниже священника, то это поступок неблагонамеренный, имеющий не иную цель, как возбудить ропот на Преосвященного, якобы не уважающего звание протоиерея и заслуженных отличий.
И то достойно осуждения, что протоиерей подал рапорт ректору и инспектору. По своей опытности, он не мог не знать, что они не имеют законного права принять оный, но пошел сею непрямою дорогою и ввел в искушение неопытных.
Изложенные обстоятельства дела ведут к следующим заключениям:
1) Преосвященному изъяснить, что в представлениях его недостает требуемой законом ясности и доказательности, и рекомендовать ему с большею точностью держаться законного порядка, и обвинения основывать на делах доказанных, а не на неопределенных замечаниях о характерах и свойствах лиц. 2) Протоиерея, на деле обнаружившего расположение непрямыми и неправыми путями причинять затруднения начальству, вывести в другую епархию была бы предосторожность не излишняя. Если же сие не угодно будет Св. Синоду, то, по крайней мере, надобно укротить его строгим выговором в присутствии Консистории за вышепоказанные поступки, с подтверждением, чтобы действовал прямодушно и не выступал из пределов закона. 3) Секретарю сделать выговор или замечание за неправильности вышесказанные. 4) Предоставить Преосвященному взять от ректора и инспектора объяснения, почему они не подписали определения и почему приняли от протоиерея рапорт, и представить Св. Синоду, с мнением. 5) По соображении с 284 ста{стр. 18}тьею Устава Консисторий, не преждевременно ли Преосвященный удалил от присутствования ректора и инспектора. Определить сие зависеть будет от воззрения Св. Синода на дело. За голос, в суде несогласный с другими, закон не подвергает ответственности. 24 ноября. 1860 года» [14].
Л. А. Соколов пишет по поводу этого заключения: «Конечно, стоя на формально-деловой точке зрения в оценке дела протоиерея Крастилевского, мы не можем не признать, что замечания Владыки — Митрополита Филарета — правильны, а действия Владыки — Игнатия стремительны и настойчивы без послаблений, вызываемых человеческою слабостию и заслугами прошлого лиц небезупречных. Действительно, с точки зрения формальной в деле протоиерея Крастилевского мы находим много суждений об этом лице, основанных на общих «замечаниях о характерах и свойствах лиц» и мало фактической обоснованности, кроме разве случая жалобы на действия Крастилевского со стороны депутации горцев в Моздоке. В делопроизводстве формальная законность, конечно, соблюдена не вполне, хотя лично мы и не сомневаемся в прямоте и правоте действий владыки Игнатия. И неполнота и некоторая неопределенность делопроизводства о Крастилевском объясняется, на наш взгляд, не тем, что, как думает мудрый Владыка Филарет, Владыка Игнатий не был членом Консистории, ибо канцелярское делопроизводство им изучено достаточно за время всякого рода следствий по монастырям С. -Петербургской епархии и др., а скорее тем, что Владыка Игнатий при властности, решительности и настойчивости своего характера, в случае глубокой убежденности в правоте своего взгляда, как это было в деле Крастилевского, и принципиальности вопроса, затрагивающего дело веры и христианской жизни ближних, не хотел считаться с условиями юридическими, решая вопрос на почве моральной, а не номистической».
