Филипп Янси - Библия, которую читал Иисус
Китайский философ садился на своего мула задом наперед, чтобы не заботиться о том, куда он едет, и полностью сосредоточиться на мысли о том, где он был прежде. Примерно так же действует и Библия. Послания проливают новый свет на Евангелия, и мы начинаем по–новому понимать их. Послания и Евангелия, взятые в совокупности, проливают новый свет на Ветхий Завет.
Столетиями формула «как было предсказано пророками» оказывала мощнейшее влияние на людей, обращавшихся к вере. Иустин Мученик приписывал свое обращение к христианству тому впечатлению, которое произвели на него неизменно сбывающиеся пророчества Ветхого Завета. Блестящий французский математик Блез Паскаль также упоминает исполнившиеся пророчества в качестве одного из главных факторов, обративших его к вере. Ныне мало кто из христиан читает пророков, разве что в поисках зашифрованных сообщений о нашем будущем. Мы утратили присущее эпохе Реформации глубокое убеждение в единстве обоих частей Ветхого Завета.
Я назвал две важные причины, по которым необходимо читать Ветхий Завет: ради понимания Библии в целом и ради понимания нашего мира. Однако наиболее существенной причиной кажется та, что дала название этой книге: Ветхий Завет — это та Библия, которую читал Сам Иисус, в которой Он находил ключи к тайне Собственной Личности и Своей миссии. Он цитирует Ветхий Завет, разрешая споры с такими оппонентами, как фарисеи, саддукеи и Сатана. Образы, которые Иисус применяет к Себе — Агнец Божий, Пастырь, знамение Ионы, камень, отвергнутый строителями, — почерпнуты непосредственно со страниц Ветхого Завета.
Был в истории случай, когда государство попыталось отсечь Ветхий Завет от христианского Писания. Нацисты запретили в Германии изучение «еврейской книги», и исследования Ветхого Завета на уровне семинарий и научных журналов прекратились. В 1940 году, когда нацисты упивались своим торжеством, Дитрих Бонхоффер бросил им вызов, опубликовав книгу о псалмах, за что был наказан. В апелляции он убедительно доказывал, что комментировал молитвенник Самого Иисуса Христа. Бонхоффер отметил, что Иисус часто цитирует Ветхий Завет, причем ни разу не обращается к апокрифическим источникам, хотя в ту пору канон книг Ветхого Завета еще не принял окончательную форму. Кроме того, многие места в Ветхом Завете прямо или опосредованно указывают на Иисуса.
Читая Ветхий Завет, мы держим в руках ту самую книгу, которую изучал и которой пользовался Иисус. Мы видим молитвы, которые Он повторял, стихи, которые Он учил наизусть, песни, которые Он пел, сказки, которым Он внимал в детстве, пророчества, над которыми Он задумывался. Чем лучше мы понимаем Ветхий Завет, тем лучше понимаем и Самого Иисуса. Как сказал Мартин Лютер, «Ветхий Завет — это завещание Христа, которое по Его воле было вскрыто после Его смерти и прочитано, и провозглашено повсюду посредством Евангелия».
В одном из заключительных эпизодов своего Евангелия Лука повествует о том, как Иисус внезапно появляется перед двумя учениками на пути в Эммаус. Хотя вести о Воскресении распространялись, как лесной пожар, эти двое сначала не поверили чуду. Иисус ясно видит это по тому, как они отворачиваются и опускают глаза. Словно ради шутки, Иисус заставляет их пересказать все, что случилось в последние дни с тем человеком, Иисусом. Но они по–прежнему не узнали Его. А потом Иисус упрекает их:
«О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании».
Ныне нам нужно «чудо на пути в Эммаус», но с обратным знаком: ученики знали Моисея и пророков, но не могли постичь, как они связаны с Иисусом Христом. Современная церковь знает Иисуса Христа, но быстро утрачивает всякую связь с Моисеем и пророками.
В другой раз Иисус рассказал притчу о двух строителях, чьи дома внешне походили друг на друга. Но, когда разразилась буря, между ними обнаружилось различие. Один дом устоял, хотя дождь лил потоками и ветер гневно бил в его стены. Дом устоял потому, что основанием ему служила скала. Второй дом, построенный глупцом на песке, обрушился. В богословии фундамент имеет не меньшее значение, чем в архитектуре.
«Скорей скажи, как выглядит Бог»
Элен Сторки рассказывает, что с этой просьбой — «Скорей скажи, как выглядит Бог» — пятилетняя девочка обратилась к своему новорожденному брату, когда впервые увидела его в больничной палате. Она решила, что младенец, только что явившийся с Небес, должен обладать какой–то «внутренней информацией». К сожалению, малыш только гулил в ответ да закатывал глазки.
Ветхий Завет выполняет просьбу этой девочки. И его объяснение отличается от того, которое мы могли бы получить, если бы ограничили свое чтение исключительно Новым Заветом. Хотя Иисус и является «образом невидимого Бога», Он лишил Себя многих прерогатив Бога, чтобы сделаться человеком. Профессор Лэнгдон Джилки говаривал, что если евангельское христианство можно назвать ересью, то лишь потому, что оно пренебрегает Господом Отцом и Создателем, правящим всей человеческой историей и любым человеческим сообществом, в пользу Сына Иисуса, обращающегося лично к каждому — к его душе и судьбе.
Если бы мы располагали только Евангелиями, мы бы знали лишь ограниченного, чересчур очеловеченного и довольно слабого Бога — ведь Иисус закончил Свой путь на кресте. Именно это вызывало столь упорное сопротивление иудеев: несмотря на Свои дерзновенные претензии, Иисус не соответствовал их представлениям о Боге. Они отвергли Его потому, что с их точки зрения Он не годился на роль Бога. Откровение представляет нам иной портрет Иисуса — ослепительный свет, вершина славы, безграничная власть. И Ветхий Завет также предлагает нам совершенно другое изображение Бога. Мы нуждаемся в этом фоне, как нуждались в нем первые ученики Иисуса, чтобы оценить ту любовь, которая решилась на Воплощение. Только так мы сумеем понять, чем Бог пожертвовал ради нас.
Отказываясь от чтения Ветхого Завета, мы существенно обедняем свои знания о Боге. Бог — это не философская концепция, а Личность, действующая в истории. Это Он создал Адама, заключил завет с Ноем, призвал Авраама, назвал Себя по имени, представ перед Моисеем, и согласился жить в шатре посреди пустыни, чтобы быть рядом со Своим народом. С первой главы книги Бытия на всем протяжении Ветхого Завета мы постоянно видим, что Бог хочет открыться людям, желает, чтобы Его узнали. Ветхий Завет — это самое полное повествование о том, «как выглядит Бог».
Джон Апдайк заметил, что «мозги наши больше не приспособлены для почтения и преклонения». Даже сами эти слова звучат несколько старомодно, причем именно в той мере, в какой мы отклонились от верного понимания образа Божьего, запечатленного в Ветхом Завете. Мы уже не в состоянии ни принять этот образ, ни обоснованно отвергнуть его. Бог стал для нас чуждым и таинственным Другим, а не Тем Богом, Который казался нам таким предсказуемым. Этому Богу никто не может указывать, что Ему делать (именно об этом Господь гневно и грозно говорит Иову).
Я готов признать, что при чтении Ветхого Завета мы сталкиваемся и с такими проблемами, о которых я предпочел бы умолчать. На всем протяжении этой книги мне предстоит бороться с самим собой, чтобы принять неискаженный образ Бога. «Так постигните милосердие и суровость Господа», — писал Павел христианам, жившим в Риме. Я бы предпочел думать только о милосердии Бога, но тогда я выстрою собственный образ Бога, а не тот, который Сам Бог желает открыть нам. Не могу же я рассуждать о Боге, не прислушиваясь к тому, что Бог Сам говорит о Себе.
Мы весьма по–разному представляем Бога. Кто Он? Умелый часовщик, налаживающий механизм вселенной, а затем уходящий на задний план и предоставляющий этому механизму работать самостоятельно? Или Бог — заботливый отец, держащий в Своих ладонях не только мир, но и каждого человека? Наиболее важной задачей я считаю реконструкцию подлинного представления о Боге.
Мы неизбежно переносим на Бога те чувства и образы, которые вызывают у нас наши родители. У Джорджа Бернарда Шоу возникли серьезные разногласия с Богом, потому что его отец был подонком, безответственным человеком, которого дети интересовали гораздо меньше, чем крикет и пиво. Клайв Льюис также прошел через долгую и мучительную внутреннюю борьбу, прежде чем сумел избавиться от навязчивого представления о своем отце, человеке резком, порывистом, прибегавшем к цитатам из Цицерона, когда требовалось образумить подростков–сыновей. Льюис говорит, что смерть его матери была подобна гибели Атлантиды: он едва уцелел на одном из крошечных островков. В частной школе он попал в руки жестокого Учителя, который позднее был признан психически больным человеком. Чтобы обрести любовь к Богу, Льюису потребовалось сперва преодолеть образ, сложившийся у него «по подобию» его первых наставников.
