Что такое боги и как с ними быть - Кальдера Равен
В нашей картине мира смерть — не такое простое и однозначное явление, как во многих других религиях. Она не таит в себе зла и не ведет в какую-то неизменную вечность. И даже те варианты посмертия, которые якобы предполагают переход в иное качество на веки вечные, в действительности не так просты: сама Богиня дала мне это понять, когда я сам находился на грани между жизнью и смертью. Рано или поздно все движутся дальше — даже те души, которые слились воедино со Вселенной, полностью растворившись в Пустоте. В конце концов, заметила Она, откуда, по-моему, берутся новые души? Все во Вселенной движется по кругу… без начала и без конца. И из всех Тайн Бытия эта — самая очевидная.
Прорицание: познать все, что познаваемо
Одна из практик, отличающих неоязыческую теологию от других популярных религий, — практика ритуального и религиозного прорицания. Разумеется, гадать можно и в совершенно мирских целях (и зачастую этим занимаются те же люди, которые проводят религиозные мантические обряды в своей общине, потому что навыки для этого требуются те же самые, а зарабатывать себе на хлеб нужно каждому), но, в отличие от бытовых гаданий, традиция религиозного прорицания насчитывает не одну тысячу лет. В бытовом гадании прорицатель старается — с помощью духов или самостоятельно — заглянуть в «космическую библиотеку» и найти там сведения о судьбе или текущей ситуации того или иного человека. В религиозной же практике прорицатель обращается непосредственно к определенному божеству с просьбой об ответе на вопрос, обычно связанный с культом этого божества или его служителями. При этом предполагается, что у богов есть свое мнение по данному вопросу и в основе его, скорее всего, лежит более объективное и просвещенное понимание ситуации, чем у нас.
Многие массовые религии возражают против мантических практик на том основании, что прорицатель якобы «узурпирует божественные права». В некоторых не менее массовых традициях любые гадания и предсказания осуждаются как козни дьявола (фигуры, которой в нашем мировоззрении не находится места), или же как свидетельства нетвердости в вере («если бы Бог считал нужным, чтобы ты это знал, Он сам бы тебе сказал об этом прямо»). Последнее, с нашей точки зрения, тоже не всегда верно. Отношение к прорицаниям в различных языческих традициях варьируется от восторженного до настороженного, хотя сомнения обычно вызывает не столько эффективность самой практики, сколько мастерство или честность прорицателя.
Позиция тех немногочисленных языческих групп, которые все же чуждаются прорицаний, объясняется, вероятно, убежденностью в том, что всякий прорицатель склонен вольно или невольно подменять волю божества своей собственной, а наблюдатели и прихожане далеко не всегда способны распознать подобный подлог. Такие опасения вполне обоснованны (и мы с Кеназом Филаном уделяем им должное внимание в своей книге о беседах с духами), но следует понимать, что прорицание — это важнейшая духовная практика, тесно связанная с религиозной историей язычества. При святилищах, как правило, имелись профессиональные прорицатели, а на более раннем этапе истории те же обязанности выполняли племенные жрецы и шаманы, способные почувствовать и понять, к кому из богов и духов следует обратиться за советом в каждом конфетном случае. Наши боги испокон веков общались с верующими посредством знамений и знаков, а также при помощи медиумов, владевших искусством погружения в транс. Цари, вожди и военачальники советовались со знаменитыми оракулами, сама известность которых во многом объясняется точностью их предсказании.
Тем из нас, кто когда-либо практиковал религиозное прорицание, сама идея «узурпации божественных прав» покажется смешной. Узурпировать божественные права невозможно, а если кто-то полагает, что ему это под силу, то он попросту погряз в неимоверной гордыне. Мы видим лишь то, что нам дозволяют увидеть Священные Силы, а Силы эти, разумеется, способны в любой момент вмешаться и перекрыть наши каналы восприятия или воздвигнуть непробиваемую стену между нами и теми сведениями, которые мы стремимся заполучить.
Во многих системах гадания имеется даже специальный знак или символ, означающий нечто вроде «Извини, но этого тебе знать нельзя». Когда в ответ на мой вопрос выпадает подобный символ, я толкую его так: «Для тебя в этом будет больше смысла, если ты поймешь это сам, а не просто услышишь от какого-нибудь гадателя», — или же так: «Пока тебе этого знать не нужно, и на то есть веские причины, но объяснить их нельзя: иначе ты можешь догадаться, в чем дело».
В сущности, работу с микроскопом тоже можно было бы назвать «узурпацией божественных прав», если уж подходить к делу с такой точки зрения. Мы ведь не можем увидеть микробов невооруженным глазом, а между тем, многие гибли по их вине, пока мы не знали об их существовании. Разумеется, мало кто согласится, что микроскоп — это «читерство» и что всем нам следует жить на основании той лишь информации, которую дают обычные физические чувства, тем более в тех областях, где речь идет о спасении человеческих жизней. Но гадание — это тоже своего рода технология, хотя и другая: и здесь, как и в случае с любой технологией, боги могут и помочь нам добиться искомых результатов, и, наоборот, воспрепятствовать их получению.
Впрочем, от того, верим ли мы в прорицания и используем их или нет, суть наших религиозных воззрений не меняется. Я не сомневаюсь, что все язычники-политеисты согласятся с тем, что многого о богах и духах мы не знаем и кое-что из этого, вероятно, навсегда останется тайной; однако сама возможность прорицания принципиально расширяет сферу постижимого. При помощи гадания можно получать советы о выборе духовного или земного пути, о наилучшем направлении действий в сложных ситуациях, о том, к каким богам и духам следует обратиться с тем или иным вопросом, и чего эти боги и духи могут потребовать за свою помощь. Религиозное прорицание сосредоточено не столько на любви и карьере (двух самых популярных темах светских гаданий), сколько на вопросах, касающихся духовной жизни. Поэтому навыки гадания могут оказаться очень полезными для священнослужителя, которому приходится давать советы прихожанам; если он овладеет этим искусством, ему подчас будут открываться такие возможности и варианты, додуматься до которых самостоятельно он бы не смог. Кроме того, искусство прорицания позволяет обращаться к божествам непосредственно — и узнавать, чего они хотят, как именно действуют в нашем мире и что собой представляют. С другой стороны, и для богов гадание — удобный способ общаться с теми людьми, которые не обладают врожденными духовными настройками, позволяющими слышать голоса тонких сущностей напрямую.
Мантические практики характерны не только для западных политеистических религий: при индуистских храмах постоянно работают гадатели, а значительная доля населения Индии постоянно полагается в своей жизни на советы ведических астрологов. Буддисты тоже далеко не чужды гаданиям. «Чистый» буддизм не имеет ничего общего с политеизмом (и во многих древних буддийских трактатах прорицание даже осуждается), но, набирая влияние в разных странах, он неизбежно вбирал в себя местные политеистические верования со всеми их божествами и мантическими методами, поскольку от жрецов новой религии ожидались все те же услуги, что и от служителей старой, привычной веры. Соответственно, в более поздних буддийских трактатах стали появляться аргументы в защиту прорицания: в изменившейся ситуации теорию следовало примирить с практикой. В результате в большинстве буддийских стран Азии гадания и по сей день весьма популярны.
Даже в тех религиях, которые настроены решительно против прорицаний, имеются те или иные практики для общения с божествами — пусть даже просто посредством молитвы. В принципе, религиозное прорицание можно описать как разновидность высокоорганизованной молитвы, построенной таким образом, чтобы обеспечить Священным Силам как можно более эффективную передачу той информации, которую они желают до нас донести. В конце концов, надо понимать, что если бы они не хотели с нами говорить, мы бы при всем желании не смогли их заставить. Да и в Летописи Акаши (как бы вы их ни называли) никому не дано проникнуть силой. Сведения, полученные посредством гадания — будь то гадание о нашей собственной жизни или о природе и желаниях богов, — стоило бы рассматривать как дар, который дается нам лишь потому, что в конечном счете это пойдет всем на пользу. Так мы сможем избежать всех ловушек гордыни. Впрочем, подобно тому человеку, который первым заглянул в новооткрытый микроскоп, мы увидим, что даже на таких условиях нам дается не в пример больше того, на что мы могли рассчитывать поначалу.
