Брюс Мецгер - Канон Нового Завета
д) Апокалипсисы (строка 71–80)
Список завершается упоминанием двух апокалипсисов, Иоанна и Петра, “хотя некоторые из нас не желают, чтобы последний читался в Церкви”. Это, конечно, означает, что текст читали в собраниях. Вместе с этими двумя апокалипсисами составитель называет и Пастыря Ерма в связи с апокалиптической литературой, может быть, потому, что в нем есть видения. “Эта книга, — пишет автор списка, — написана совсем недавно, в наше время”, и потому ее не должно читать на богослужениях вместе с книгами пророков и апостолов. В то же время, однако, книга эта важна “и ее надо читать” — вероятно, в одиночестве или в небольших неофициально собирающихся группах. Можно проследить интересный путь развития, состоящий из трех этапов. На первом было три апокалипсиса (Иоанна, Петра и Ермы), на втором — только два (Иоанна и Петра); наконец, книгой апостольского происхождения признается только Апокалипсис Иоанна. Первый этап для автора списка уже пройден — невзирая на свою симпатию к Ерму, он принимает только два апокалипсиса. В указании на тех, кто принимает только Апокалипсис Иоанна, есть намек на третий этап. Хотя составитель и не разделяет этой точки зрения, он не ищет оснований для того, чтобы ее опровергнуть. Кажется, что у него просто нет точных критериев для решения проблемы.
е) Книги, исключенные из канона (строка 81–85)
Текст последних строк документа сильно поврежден, его очень сложно прочитать, но можно разобрать названия некоторых книг, которым отказано в каноничности. Среди них писания Арсиноя и Мильтиада[454] (двух крайних еретиков) и книги Валентина. Упомянуты и те, кто написал “новую книгу псалмов для Маркиона”. Заключительные слова, которые не заканчивают предложения, — о Василиде и катафригийцах (т. е. монтанистах) из Малой Азии.
2. Значение канона Муратори
Говоря в целом о каноне Муратори, прежде всего необходимо отметить, что он распределяет книги по четырем категориям. В первую входят те, которые получили повсеместное признание. Это четыре Евангелия, Книга Деяний, тринадцать посланий Павла, Послание Иуды, два (а возможно, и три) послания Иоанна, книга Премудрости Соломона и Апокалипсис Иоанна. Ко второй следует отнести спорную книгу, Апокалипсис Петра, которую некоторые христиане отказываются читать в церкви. В-третьих, есть Пастырь Ерма, который не приемлется как каноническая книга, но его советуют читать индивидуально[455].
Самый обычный термин, который употребляется по отношению к книгам, признаваемым каноническими, — глагол recipere (“признавать, принимать”, строки 66, 72, 82). Используются и другие глаголы: habere (“принимать”, строка 69) и sanctificatae sunt (“священны”, строка 63). Два других признака, означающих, что книга признана авторитетом для Церкви, это: а) чтение во время церковного богослужения (legere in eccksia или publican in ecclesia populo) и б) принадлежность такому автору, который был бы очевидцем[456], т. е. апостолу. Основание для исключения Ерма из числа канонических писателей двояко: он не назван среди пророков, поскольку их список закрыт, и он не принадлежит к числу апостолов. Здесь можно говорить о критериях “пророчества” и “апостольства”[457].
В списке канона Муратори отсутствуют 1-е и 2-е Послания Петра, Послание Иакова и Послание к Евреям[458]. Удивительнее всего то, что опущено 1-е Послание Петра. Принимая во внимание довольно широкое использование этой книги некоторыми древними писателями, как западными, так и восточными, можно предположить вслед за Цаном и другими, что первоначально в этот список включалось и 1-е Послание Петра, но из-за небрежности переписчиков его впоследствии пропустили.
Следует отметить и то, что тон всего документа не претендует на установление нормы, а скорее объясняет более или менее сложившееся положение вещей. Есть только один пример различия во мнениях членов Церкви, который касается того, употреблять ли Апокалипсис Петра в богослужении. Совершенно очевидно, что автор придает исключительное значение четырем Евангелиям, а апокрифические лишь упоминает, отрицая их. При этом заметен и апологетический пафос, с которым автор говорит о том, что все четыре согласуются между собой по существу[459]. Согласие это достигалось, как он думает, тем, что писатели вверили себя руководству Св. Духа (сит ипо ас principale Spintu, строка 19).
В рассказе о создании четвертого Евангелия можно, по-видимому, усмотреть ответ: а) алогам — еретикам из Малой Азии, которые приписывали авторство Евангелия и Апокалипсиса Иоанна некоему гностику по имени Керинф, и б) Гаю из Рима, который гипертрофировал различие между началом четвертого Евангелия и началом Евангелий синоптических. Кроме того, явное отрицание различных писаний как еретических указывает на полемическую направленность работы.
В разных местах подчеркивается мотив вселенскости. Дважды автор обращается к авторитету вселенской, или кафолической, Церкви и один раз (строка 69) слово catholica употребляется изолированно, по-видимому, применительно к Церкви. Эта вселенская Церковь единственна и “распространена по всему миру”. Послания Павла, посылавшиеся определенным общинам, тем не менее адресованы всей Церкви, тем более что Павел написал семи церквам. Здесь скрытая презумпция автора опирается на мистический смысл числа “семь”, означающий завершенность и полноту[460].
Наконец, нельзя не заметить замечания в связи с Посланием к Римлянам: “Христос — начало (principium) Писания”. Даже если Христа называть единственным мерилом при толковании Ветхого Завета, у нас есть, по крайней мере, косвенный критерий каноничности, вытекающий из содержания документа. Эту мысль можно сравнить с критерием Мартина Лютера: “то, что говорит Христос”.
II. КЛАССИФИКАЦИЯ НОВОЗАВЕТНЫХ КНИГ ЕВСЕВИЯ КЕСАРИЙСКОГО
Имя Евсевия Кесарийского часто упоминалось на страницах этой книги. Его Церковная история открывает нам доступ ко множеству письменных источников и устных преданий, которые без него были бы потеряны. “Отец Церковной истории” располагал библиотекой в Кесарии, которую сформировал Ориген после того, как он был изгнан из Александрии и обосновался в Палестине. Памфил, энергичный последователь Оригена, нашел и присовокупил к этой коллекции множество книг, а Евсевий, ученик, сотрудник и друг Памфила, стал его преемником после мученической кончины Памфила во время Диоклетианова гонения.
Хотя Евсевий и не был выдающимся экзегетом или апологетом христианства, у него, с другой стороны, было одно качество, которое отсутствовало у всех его предшественников и современников, — чутье к историческому поиску. Пользуясь блестящим собранием библиотеки в Кесарии и Иерусалимской христианской библиотекой, основанной в предыдущем веке епископом Александром (Церковная история, VI. 20, 1), Евсевий утолял свою тягу к христианским древностям, собирая и организовывая фактический материал, охватывающий трехвековую историю Церкви, главным образом Восточной.
Евсевий, родившийся около 260 г. по Р.Х., стал епископом Кесарии до 315 г., а умер около 340 г. Свою Церковную историю он писал по частям и публиковал несколько раз в течение первой четверти IV века[461]. Подчеркнутое внимание, которое он уделяет всему, что связано с историей христианской Библии, делает его труд особенно ценным. Он прочитал громадное число разных книг и, приводя фрагменты из них, никогда не забывает указать, как их авторы пользовались Писанием, перечислить книги, которые они цитируют, и, походя или подробно их обсуждая, передать суждения этих писателей о них[462]. Если задаться вопросом, почему он захотел зафиксировать многочисленные свидетельства о Писании, то ответ конечно же следует искать в том, что Евсевий стремился к определенности, а тогда не было официального заключения, которое имело бы абсолютную ценность, например принятого соборно канона или соглашения между церквами или епископами. В длинном перечне письменных свидетельств, накопленных историком, нет и намека на все это. После всего, проделанного Евсевием, он мог лишь констатировать, что неопределенность велика и он даже не может вынести определенное суждение. Это видно, если проанализировать авторское резюме (Церковная история, III. 25, 1–7[463]), к которому мы сейчас и обратимся. Поскольку не было официального списка канонических книг Нового Завета, Евсевий посчитал, что проще всего подсчитать голоса свидетелей. С помощью такого приема он надеялся расклассифицировать все апостольские или псевдоапостольские писания по трем категориям: 1) книги, чью авторитетность и подлинность признают и все церкви, и все авторы; 2) книги, которые столь же единодушно отвергают; 3) промежуточная группа, по поводу которой мнения разделяются.
