Кирилл Еськов - Евангелие от Афрания
Иное дело – «Зияющие высоты» и продолжающая их серия Зиновьевских антиутопий. Это да, здесь вам не тут… Не скажу за «Фауста» Гете, но что «эта штука будет посильнее» (на порядок), чем всепланетно-разрекламированный ужастик английского социалиста – нет вопроса; более всесторонней и исчерпывающей анатомии «реального тоталитаризма» мне не встречалось ни до, ни после. Стена, которую Зиновьев в своих книгах бесстрастно воздвиг на пути всей прежней мировой истории – дабы та «прекратила течение свое», выглядела абсолютно несокрушимой; кладка ее были подогнана столь тщательно, без малейших зазоров, что даже не нуждалась в растворе; на совесть было построено – чего там говорить…
Самое же любопытное произошло, когда стена эта обвалилась прямо у нас на глазах – внезапно и вроде бы безо всяких видимых причин. Автор настолько разобиделся (на историю? на Гомеостатическое Мироздание?) за свое порушенное творение, что повел себя явно неадекватно: принялся предрекать, что это лишь маневр (вот погодите, скоро коммунизм станет круче прежнего!), сделался завсегдатаем всех коммунистических тусовок… Он ведь так убедительно обосновал, почему этот кошмар неминуемо станет «Светлым будущим» всего человечества – а тут такой облом… обидно, понимаешь! Ей-богу, создается впечатление, что сегодняшний Зиновьев отдал бы правую руку (а то и более важные части тела) за то, чтобы завтра поутру мы все проснулись под звуки советского гимна из радиоточки – причем не из любви к этому самому Ибанску, возглавляемому Заведующим-Заибаном (какая уж там любовь!), а лишь бы только не признавать ошибочность своего суперубедительного прогноза…
Итак: покуда тоталитаризм (как общественная модель) лишь складывался, его не замечали в упор; когда же он оформился во всей красе – стали считать его вечным. Но ведь то же самое – буквально с любыми социально-политическими ожиданиями! Ну кто бы мог подумать, что именно Британия – живое воплощение максимы «Пусть рухнет мир, но свершится правосудие!» – окажется в авангарде строителей нового миропорядка, в коем все основы международного права похерены ради «прав человека» (трактуемых при этом весьма и весьма избирательно, по двойному стандарту). И дело вовсе не в закидонах конкретного социал-демократического правительства, которое сперва арестовывает легально въехавшего в страну иностранного сенатора, защищенного дипломатическим паспортом, а затем начинает интервенцию против европейского государства с международно признанными границами и законно избранным правительством, дабы поддержать мятеж тамошних сепаратистов. Важнее иное: 90 % англичан, вроде бы воспитанных – не в пример нам, грешным – на Dura lex, sed lex и Pacta sunt servanda, полностью одобряют это беззаконие: а чё такого, ведь Пиночет и Милошевич – плохие парни!.. Англия, пожелавшая жить не по закону, а по понятиям – что тут еще скажешь? (Это ведь именно НАТОвская агрессия против Югославии выдала российской власти карт-бланш на «окончательное решение чеченского вопроса»; и нынешнее возмущение Запада российскими действиями на Кавказе смотрится вполне анекдотично: «И эти люди запрещают мне ковыряться в носу!»)
Или – чуть из иной области. В первой половине века мало кто сомневался, что если в будущем и сложится новый экономический центр цивилизации, сопоставимый с Западной Европой, США и СССР, то им станет Латинская Америка (эти ожидания отразил, например, Цвейг в книге «Бразилия – страна будущего»). Аргентина и другие ведущие державы континента и вправду развивались в те годы поистине фантастическими темпами. Ну кто мог предвидеть, что после Второй мировой войны (от которой они объективно лишь выиграли), все они вдруг впадут в полувековую экономическую летаргию?.. Новый, «внеатлантический», центр цивилизации (как нам теперь стало ясно) действительно возник, но совсем не там, где ожидалось: на Тихоокеанском побережье Азии. Именно восточноазиатские страны совершили блистательный рывок в двадцать первый век, и помешать этому не смогли никакие «объективные препятствия»: ни то, что Японии пришлось подниматься из радиоактивного пепла, ни чудовищные социально-экономические эксперименты, на долгие годы обескровившие Китай, ни затяжные гражданские войны почти по всему региону, ни даже отсутствие сколь-нибудь заметных запасов минерального сырья – и особенно нефти.
Ладно, Бог с ними, с глобальными прогнозами, – но ничего путного, как выясняется, нельзя предвидеть даже в своей, сугубо профессиональной, области. Помните, у Стругацких в «Хромой судьбе» писатель Феликс Сорокин, хранящий в глубине письменного стола сокровенную Синюю Папку с главным своим романом, встречает Михаила Афанасьевича (реинкарнацию того самого); тот способен при помощи созданной им машины (вариант Мензуры Зоилии) предсказать грядущую судьбу любого художественного текста по некоему простенькому интегральному показателю, а именно: по цифрам «НКЧТ» – наивероятнейшему количеству читателей текста. Михал Афанасьич-прим сперва отрицает свое тождество в таких вот словах: «…Как я могу быть им? Мертвые умирают навсегда, Феликс Александрович. Это так же верно, как то, что рукописи сгорают дотла. Сколько бы ОН ни утверждал обратное», а затем открывает Сорокину самый ужасный, даже не приходивший тому в голову, вариант судьбы его рукописи:
«…Проклятая машина может выбросить на свои экраны не семизначное признание моих, Сорокина, заслуг перед мировой культурой и не гордую одинокую троечку, свидетельствующую о том, что мировая культура еще не созрела, чтобы принять в свое лоно содержимое Синей Папки, а может выбросить машина на свои экраны крепенькие и кругленькие 90 тыс., означающие, что Синюю Папочку благополучно приняли, благополучно вставили в план и выскочила она из печатных машин, чтобы осесть на полках районных библиотек рядом с прочей макулатурой, не оставив по себе ни следов, ни памяти, похороненная не в почетном саркофаге письменного стола, а в покоробленных обложках из уцененного картона».
Ну, насчет того, что в нынешнюю, компьютерно-сетевую, эпоху рукописи – таки да, категорически не горят (уж к добру или к худу – это отдельный вопрос), я долго распространяться не стану. Замечу лишь, что по сию пору бережно храню, как памятник эпохи, ЭВМ-овскую (слово «компьютер», если кто запамятовал, в ту пору в обиходе отсутствовало) распечатку «Сказки о тройке», сделанную аккурат в том же 1982 году, когда писалась «Хромая судьба»; так что о потенциальной неистребимости рукописей в принципе возможно было догадаться уже тогда. Гораздо интереснее смотрятся по нынешнему времени «крепенькие и кругленькие 90 тыс.» Дело ведь не только в том, что канула в небытие «самая читающая в мире страна» с ее ни с чем не сообразными тиражами. Сама эта цифра – память о той прежней, трогательно-наивной, эпохе, когда понятия «бестселлер» (ведь исчисление НКЧТ – именно об этом) и «шедевр», как ни странно, и вправду были связаны пусть не стопроцентной, но вполне значимой корреляцией. Стругацким, воспитанным (как и все мы, тогдашние) на Великой Русской Литературе, и в голову прийти не могло, что по прошествии буквально десятка лет Книга обратится в такой же точно товар, как сникерсы-памперсы и истребители-бомбардировщики СУ-27; что, вложив должные суммы в рекламу, можно «раскрутить» в бестселлер (с охрененным НКЧТ) все что угодно – хоть какой-нибудь «Корявый против Припадочного – 2», хоть воспоминания Моники Левински о вкусе клинтоновых выделений… Кстати, любопытно: а кто из сколь-нибудь приличных российских писателей может в наши дни похвастаться 90-тысячной аудиторией? Ну, Пелевин, ну, может быть, Веллер… третий-то сыщется?
Да, конечно, изредка случаются совпадения прогноза – и они по-своему любопытны. Вот, например, Войнович в сатирической антиутопии «Москва-2042» блистательно предугадал и вполне знаковую фигуру отца Звездония – генерал-майора религиозной службы в рясе с лампасами, и столь чаемую нынешними «государственниками» национальную идею: «Составные нашего пятиединства: народность, партийность, религиозность, бдительность и госбезопасность». И ведь писано это было задолго до того, как коммунисты зачастили в церковь, не зная, какой рукой надо креститься (как тут недавно отлил в бронзе товарищ Лукашенко, получая в Иерусалиме церковный орден: «Я – православный атеист!»), а наша Трижды Краснознаменная, Орденов Ленина и Октябрьской Революции Патриархия, притомясь беспошлинной торговлей сигаретами и освящением бандитских иномарок, вовсю норовит уже устроиться в опустевшем было кресле Идеологического отдела ЦК КПСС… Так вот, рискну предположить: Войновичу удалось угадать именно потому, что он искренне пытался сконструировать не наивероятнейший (как Оруэлл и Зиновьев), а именно наиабсурднейший, как тогда казалось, вариант будущего: «Коммуняки в обнимку с попами, придет же в голову такой бред…»
