KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Религия и духовность » Религия » Вашингтон Ирвинг - Жизнь Магомета. Путь человека и пророка

Вашингтон Ирвинг - Жизнь Магомета. Путь человека и пророка

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Вашингтон Ирвинг, "Жизнь Магомета. Путь человека и пророка" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Когда он пришел в деревню Абву, где была похоронена его мать, сердце его возжаждало воздать сыновний долг ее памяти, но закон, им же объявленный, запрещал чтить могилы умерших в неверии. Сильно взволнованный, он умолял небо смягчить этот закон. Если в подобного рода случаях и был какой-нибудь обман, то легко согласиться, что это был скорее самообман и что он действительно верил в мнимое указание неба, как и в данном случае, относительно смягчения закона и дозволения посетить могилу. Он залился слезами на этой могиле, при виде которой в нем проснулись самые нежные чувства сыновней привязанности, но слезы были единственной данью, которую ему дозволено было принести. «Я просил позволения у Бога, – с грустью говорил он, – посетить могилу матери, и это было мне разрешено; но не получил я разрешения помолиться на ней!».

Глава тридцать вторая

Смерть Зайнаб, дочери пророка. Рождение сына его Ибрагима. Депутации от дальних племен. Поэтическое состязание в присутствии пророка. Его восприимчивость к поэтическим красотам. Обращение города Таифа; уничтожение в нем идолов. Переговоры с Амиром ибн Тафилем, гордым начальником бедуинов; независимый дух последнего. Свидание Магомета с Ади, другим начальником.

Вскоре после своего возвращения в Медину Магомет был опечален смертью своей дочери Зайнаб, той самой, которая была выдана ему взамен ее мужа Абдул-Аасса, неверного, взятого в плен при Бедерской битве. Семейные привязанности пророка были сильны, и он глубоко чувствовал эту потерю, но был утешен рождением сына от своей любимой наложницы Марии. Он назвал ребенка Ибрагимом и радовался, надеясь, что этот сын его старости, единственный мужской его потомок, продолжит его род.

Его слава как пророка или как победителя распространилась теперь по всей Аравии, и к нему в Медину стали беспрестанно являться депутации от дальних племен; некоторые признавали его веру; другие подчинялись ему как светскому властелину и соглашались платить дань. Дарования Магомета обнаруживались по мере требования момента; цели его расширялись вместе с удачей, и он с искусством государственного человека устраивал теперь финансовый строй своего быстро возрастающего государства. Под благовидным названием милостыни собиралась дань с правоверных в размере десятой части продуктов с земель, орошаемых ручьями и дождем, и двадцатой части, когда плодородие земли зависело от искусственного орошения. От каждого имеющего десять верблюдов требовались четыре овцы; с сорока голов скота взималась одна корова, с тридцати голов – один двухгодовалый теленок; с сорока овец бралась одна. Люди же, чей взнос превышал этот размер, признавались более набожными и снискивали соответственное расположение Бога.

Размер дани, требуемой с тех, кто подчинялся только светской власти пророка и продолжал оставаться в неверии, равнялся одному динарию деньгами или имуществом с каждого взрослого, свободного и несвободного человека. Некоторую трудность представлял этот сбор благотворительной контрибуции. Гордое племя Тамим открыто воспротивилось ему и прогнало сборщика; тогда против него был послан конный отряд арабов, приведший с собою большое количество пленных мужчин, женщин и детей. Тамимиты послали депутацию с требованием возвращения пленных.

Четверо из депутатов были известные ораторы и поэты, которые, вместо того чтобы вести себя скромно в присутствии пророка, стали декламировать свои произведения в прозе и стихах, вызывая мусульман на поэтическое состязание.

«Я послан Богом не как поэт, – возразил Магомет, – и не домогаюсь славы оратора».

Но некоторые его последователи приняли вызов, вследствие чего произошла «чернильная война», в которой тамимиты признали себя побежденными. Магомет был до такой степени очарован остроумием их вызова, их поэзией и чистосердечным признанием своего поражения, что не только возвратил им пленных, но и отпустил с подарками.

Другой пример его восприимчивости к поэтическим красотам передается в рассказе об его отношении к Каабу ибн Зохайру, знаменитому мекканскому поэту, который взял его жизнь сюжетом для своих сатирических стихотворений и был осужден вместе с другими на изгнание, но бежал при взятии священного города. Потом он явился в Мекку для примирения и, подойдя в мечети к Магомету, начал петь ему хвалебный гимн, ставший известным среди арабов как образцовое произведение. Под конец он главным образом прославлял его милосердие, «потому что прощение оскорблений есть та добродетель в пророке Божием, на которую легче всего можно рассчитывать».

Плененный стихами и смягченный лестью, Магомет доказал справедливость слов поэта, так как не только простил его, но и, сняв с себя плащ, накинул на него. Поэт сохранил этот священный плащ до самой своей смерти, всегда отказываясь от предлагаемого за него золота. Халиф Моавия приобрел его у наследников за десять тысяч драхм, и халифы всегда надевали его при процессиях и торжественных церемониях вплоть до тридцать шестого халифа, когда он был сорван со спины халифа ал-Мостазема и предан сожжению татарским завоевателем Холагу.

В то время как города и замки арабских племен принимали один за другим правоверие и выражали свое верноподданство Магомету, Таиф, крепость такифитов, упорно продолжала поклоняться своему каменному идолу ал-Лат. Жители надеялись на свои горы и на крепость стен цитадели. Но, защищенные от нападений, они оказывались мало-помалу все более окруженными мусульманами и отделенными от внешнего мира, так что в конце концов им нельзя было выходить за ворота, не подвергаясь нападению. Находясь под постоянным страхом и тревожимые неприятелем, они отправили наконец к Магомету послов для переговоров о мире.

Пророк питал сильную злобу к этому городу, непреклонному и глубоко преданному идолопоклонству, городу, который однажды выгнал его из своих ворот, а в другой раз отбросил от своих стен. Он поставил условием мира обращение в его веру и безусловную покорность. Сами послы охотно согласились принять ислам, но утверждали, что требование от жителей Таифа немедленного отречения от старой веры может оттолкнуть их. Поэтому во имя народа они просили позволения продолжить еще на три года поклонение своему старому идолу ал-Лат. Ходатайство было окончательно отвергнуто. Тогда они стали просить только месячной отсрочки, чтобы подготовить общественное настроение, но и в этом получили отказ, потому что, как говорил пророк, идолопоклонство не может быть совместимо с поклонением истинному Богу. Тогда они стали умолять, чтобы их избавили от обязанности молиться ежедневно.

«Не может быть истинной религии без молитвы», – возразил им на это Магомет; и послы наконец принуждены были согласиться на безусловную покорность.

Тогда Абу Софиан, Ибн Харб и ал-Могейра были посланы в Таиф для разрушения каменного идола ал-Лат. Абу Софиан собирался ударить его заступом, но промахнулся и сам растянулся на земле ничком. Народ заволновался, видя в этом хорошее предзнаменование, но ал-Могейра разрушил их надежды, равно как и идола, одним ударом кузнечного молота. После этого он снял с него дорогую одежду, браслеты, ожерелья, серьги и другие украшения из золота и драгоценных камней, которыми разукрасили его поклонники, и на земле оказались только обломки, над которыми вопили и причитали таифские женщины[22].

К числу лиц, продолжавших еще отвергать власть Магомета, принадлежал и бедуинский начальник Амир ибн Туфиель, глава могущественного амирского племени. Он славился личной красотой и княжеской роскошью; но это был человек надменный и тщеславный. На многолюдной ярмарке в городе Оказе, лежащем между Таифом и Наклахом, куда собирались обыкновенно купцы, богомольцы и поэты со всех частей Аравии, на этой ярмарке глашатай обыкновенно провозглашал: «Кому нужен вьючный скот, пусть отправляется к Амиру; если кто голоден, пусть идет к Амиру, и он накормит его; если кого преследуют, пусть идет к Амиру, и у него он найдет защиту».

Амир прельщал всех своею щедростью, и вместе с популярностью увеличивалось и его честолюбие. Вырастающая сила Магомета порождала в нем зависть, так что, когда ему советовали вступить с ним в договор, он высокомерно отвечал: «Я поклялся не останавливаться, пока не завоюю всей Аравии; и не мне преклоняться перед этим курайшитом».

Однако после завершающих побед мусульман и ему пришлось прислушаться к совету друзей. Он отправился в Медину и, явившись к Магомету, откровенно спросил его:

– Будешь ли ты мне другом?

– Клянусь Аллахом, никогда, – был ответ, – пока ты не обратишься в ислам!

– А если я обращусь, удовлетворишься ли ты властью над городскими арабами и оставишь ли мне бедуинов пустыни?

Магомет отвечал отрицательно.

– Что же я выиграю, приняв твою веру?

– Сообщество всех правоверных!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*