Сергей Фудель - Путь отцов
«Любовь к Богу можно возжечь в душе только одной непрестанной молитвой» (Парфений Киево–Печерский, ПВ — 476). «Непрестанная молитва (память Иисусова) едино есть с любовью к Господу» (св. Каллист Тиликуда, Д V, 433).
О приучении себя к постоянной молитве сердца еп. Феофан пишет так: «Существо дела есть приобресть навык стоять умом в сердце. Надо ум из головы свесть в сердце и там его усадить, или, как некто из старцев сказал: «сочетать ум с сердцем». Как этого достигнуть? Ищи и обрящешь. Удобнее сего достигнуть хождением перед Богом и молитвенным трудом, особенно хождением в церковь. Но помнить надо, что наш только труд, а само дело, т. е. сочетание ума с сердцем есть дар благодати, подаемый когда и как хощет Господь» (Д V — 507).
«Признак духовной жизни, — говорил преп. Серафим, — есть погружение человека внутрь себя и сокровенное делание в сердце своем… Предочистив душу покаянием и добрыми делами, при искренней вере в Распятого, закрыв телесные очи, должно погрузить ум внутрь сердца и вопиять непрестанно, призывая имя Господа нашего Иисуса Христа. Тогда, по мере усердия и горячности духа к Возлюбленному, человек в призываемом имени находит услаждение, которое возбуждает желание искать высшего просвещения» (ДС — 171, 174).
«Бога любящий вожделевает всегда с Ним пребывать и беседовать. Достигается же сие чистою молитвою. О ней и следует нам пещись, сколько сил есть. Она присвояет нас Владыке нашему… Боже, Боже мой! К Тебе устреннюю возжажда Тебе душа моя (Пс. LXII, 1). Ибо утреннюет к Богу тот, кто, удалив ум свой от всего худого, непрерывно уязвленным бывает Божественною любовью» (св. Федор Эдесский, Д III — 370).
«Любовь рождает знание», — божественное просвещение души, та любовь, которою, по слову св. Исаака Сирина, «упоевались некогда Апостолы и мученики». Все учение Отцов о непрестанной молитве не по форме, по содержанию есть не только возвращение к первохристианству и вместе с тем продолжение его. Так это ими и понималось. Говоря о пути сердечной молитвы и подводя итог всему многовековому учению о ней предыдущих Отцов, бл. Каллист и Игнатий пишут: «Сей путь, сие духовное по Богу жительство и священное делание истинных христиан есть истинная, во Христе сокровенная жизнь. Его продолжил и к нему тайноводствовал Сам Богочеловек, сладчайший Иисус; по нему прошли божественные Апостолы, по нему проследовали бывшие после них, и им, как и должно, последовавшие славные руководители наши» (Д V — 452, 453).
Говоря о непрестанной молитве, св. Максим Исповедник пишет: «Божественное Писание не повелевает ничего невозможного. Сам Апостол, чрез коего изречено сие, и пел, и читал, и исправлял дела служения своего — и однако же непрестанно молился. Непрестанно молиться значит — содержать ум прилепленным к Богу с великим благоговением и теплым желанием, висеть на уповании на Него и о Нем дерзать во всем, — в делах и приключениях. Так расположен будучи, Апостол говорит: Кто отлучит нас от любви Божией? (Рим. VIII, 35) Так расположен будучи, Апостол непрестанно молился, ибо во всех, как сказано, делах и приключениях своих висел на надежде Божией. Да и все святые всегда радовались скорбям, в чаянии чрез них придти в навыкновение божественной любви» (Д III — 161).
«Молитва есть проповедь Апостолов… оживление любви… Евангелие Божие» (св. Григорий Синаит, Д V — 223). И все наше непонимание или ужасание перед этой молитвой имеет своим объяснением только то, что в нас–то нет первохристианства — его любви, смирения и отречения от мира. — У христиан Апостольского века ум был всегда в сердце, как птица в гнезде. Им обучения не требовалось: ум сам молился в смиренном дыхании любви. А в средние и новые века христианской истории это чистейшее дело — труд непрестанного нищего взывания к Богу — люди стали делать в своем безумии источником питания гордости.
Варсонофия Великого спросил его ученик: «Враг внушает мне, что непрестанное призывание имени Божия ведет к возношению, ибо человек может при том думать, что он хорошо делает. Как надлежит помышлять о сем?» Великий Старец ответил: «Мы знаем, что болящие всегда требуют врача и врачеваний его, и обуреваемые непрестанно спешат к пристанищу, дабы не постигло их потопление… Итак, научимся тому, что во время скорби непрестанно надобно призывать милостивого Бога. Призывая же имя Божие, да не возносимся помыслом. Кто, кроме безумного, превозносится, получая от кого–либо помощь? Мы же, как имеющие нужду в Боге, призывая имя Его в помощь на сопротивных, если не безумны, не должны возноситься помыслом, ибо по нужде призываем и скорбя прибегаем. Сверх сего мы должны знать, что непрестанно призывать имя Божие есть врачевание. Как врач изыскивает врачевание или пластырь на рану, и они действуют, причем больной и не знает, как сие (делается), так точно и имя Божие, будучи призываемо, убивает все страсти, хотя мы и не знаем, как сие совершается» (В — 304).
«То, чтобы молиться непрестанно, явно противится гордости… Тот наклоняет себя к смирению, кто, зная, что не может совершить никакой добродетели без помощи Божией, не перестает всегда молиться Богу, чтобы Он совершил с ним милость. Почему непрестанно молящися, если и сподобится совершить что–либо, то зная, почему он совершил сие, не может возгордиться… все свои успехи относит к Богу, всегда благодарит Его и всегда призывает Его, трепеща, как бы ему не лишиться такой помощи… Он со смирением молится и молитвенно смиряется» (св. авва Дорофей, Д II — 607).
Для первохристианства потому было невозможно возгордиться от молитвы, что оно жило всецело в ощущении благодати, в сознании того, что совершение молитвы есть дело Духа Божия. Мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (Рим. VIII, 26). Молясь Духом Святым, сохраняйте себя в любви Божией (Иуд. I, 20—21). Именно об этом же учили и Отцы.
«Молиться с разумным сознанием никак не возможно, не сделавшись причастником Духа Святого. То, силою чего мы молимся, как должно, есть Дух Святый» (преп. Симеон Нов. Бог., Д5 — 62, 63).
«Ум наш, когда памятью Божиею затворим ему все исходы, имеет нужду, чтобы ему дано было дело какое–нибудь, в удовлетворении его приснодвижности. Ему должно дать только священное имя Господа Иисуса, Которым и пусть всецело удовлетворяет он свою ревность в достижении цели. Но ведать надлежит, что, как говорит Апостол, никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1 Кор. XII, 3), (бл. Диадох, Д III — 40).
Чтобы не принять учение Отцов о непрестанной сокровенной молитве в известной нам ее форме за какую–то магию слов и не спутать смиренного взывания христианской любви с какими–то заклинаниями факира или же с медитацией праздного ума, полезно знать еще один факт. Не все древние Отцы оставили нам учение о ней в привычной нам форме молитвы Иисусовой. Апостольский век тоже не оставил нам его, хотя в Посланиях раскрываются высочайшие тайны Царства Божия. Св. Иоанн Кассиан так пишет в IV веке о непрестанной молитве: «Для достижения последнего совершенства в молитве надлежит утвердиться в памятовании о Боге неотходном, к чему средством служит краткая, часто повторяемая молитва. Отцы наши нашли, что стремящийся к всегдашнему памятованию о Боге должен приобресть навык непрестанно повторять следующую молитву: Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи мне потщися (Пс. LXIX, 2)(Д II — 140).
Принцип непрестанности и «последнего совершенства» памяти Божией тот же, а слова другие, хотя конечно с теми же самыми чувствами нищеты человеческой и могущества Божиего. И вот эта разность форм и одинаковость содержания есть исключительно важный факт. И те Отцы, которые не оставили нам известного нам учения о сокровенной молитве Иисусовой в Апостольский век, — пребывали в том же состоянии благодатного молитвенного просвещения, которое достигается этой молитвой в привычной нам форме. Это именно тот единый Евангельский путь сокровенной во Христе жизни, о которой писали бл. Каллист и Игнатий, и который для своего выражения и осуществления может иметь несколько иные слова. Дело не в магии слов, а в том, чтобы в человеке был создан храм для вселения Святому Духу. Существует дело — любовь к Богу, смирение перед Ним, чистота для Него, — как три стороны пирамиды, восходящей к Богу. Всяким молением и прошением молитесь на всякое время духом, — говорит Апостол (Еф. VI, 18). И чистейшее дыхание первохристианства во «всяких молениях» пребывало во все той же, или еще большей любви к Богу, которую позднейшие Отцы достигали путем молитвы Иисусовой в привычной нам форме. Всякая попытка доказать непрерывность от Апостолов именно этой формы, помимо своей несостоятельности, есть уже уклонение в формализм.
«Дело не в словах, — пишет еп. Феофан, — а в краткой молитовке. Такая не одна была в употреблении. Св. Кассиан пишет, что в Египте употребляли такую молитву: Боже в помощь мою вонми… В других местах другие были в ходу молитовки… Между ними и молитва Иисусова. Но потом отдано преимущество молитве Иисусовой» (Ф4 — 53).
