Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих
Но это был «звонок сверху». Я совсем забыла о том, что хотела посетить монастырь Святой Екатерины, находящийся у подножия горы Моисея, на которую и забирались вчера туристы. Я испугалась: из отеля на Синай группы собираются, кажется, только два раза в неделю, я могла не успеть. Господи, но такого не может быть, не может быть, не может быть… с этой утешительной мыслью я заснула.
После завтрака я подошла к представителю турагентства, бойкому парню лет двадцати пяти. Он сказал, что следующая ночная группа на Синай отправится только через два дня, в субботу. В воскресенье мой отдых заканчивался, утром предстояло ехать в аэропорт.
– Как же так? Это невозможно… – расстроилась я.
– Не переживайте. Вы совершенно ничего не теряете, – ответил наш человек. – Тяжеленный подъем, специально для сумасшедших! Очень советую проехаться на джипах по пустыне. Познакомитесь с бедуинами, которые покатают на верблюдах, потом угостят шашлыком из верблюжатины. Увидите заход солнца, услышите тишину пустыни, очаруетесь звездным ночным небом… Одно место осталось на завтра – для вас.
– Нет, пожалуйста, сделайте что-нибудь, – я стала канючить и даже приврала: – Мне необходимо попасть на Синай, мне позвонили, у меня там встреча.
– Если встреча, поезжайте на такси. Могу вызвать знакомого водителя, «левых» машин не берите, очень опасно, – предупредил представитель.
– А сколько стоит?
– Довезти и привезти? – уточнил он.
– Я бы хотела забраться на гору.
– Не знаю… Дорого, если ему надо будет еще ждать. Я позвоню, хорошо… Подождите немного, – сказал представитель и занялся подошедшими хорошенькими туристками.
Увидев, что я расположилась ждать в холле, он отрицательным жестом помахал рукой.
– Я позвоню вам в номер… Какой у вас – пятьсот шестой?
До полудня я сидела в своем пятьсот шестом, хотя это были лучшие утренние часы без палящего солнца. Сосчитала наличные доллары – двести. Неужели не хватит? Открыла свой молитвослов и стала читать подряд пять напечатанных в нем канонов и акафистов. Прошел час, другой, никто в номер не звонил. Я снова отправилась к стойке Reception в главном здании отеля. Нашего представителя на месте не было. Спросила у администратора, где он.
– Ущ-ол Колья. Прихади вечерам, – ответил араб. – Ет файв-о-клок, пожже.
Как же я себя ругала, что проворонила поездку на Синай, и сама себя успокаивала: приеду через год и сразу же, сразу же… В эту минуту я заметила представителя, вышедшего из магазинчика в холле, и рванула к нему.
– Николай, – чуть не сбила его с ног. – Почему же вы не звоните мне?
– А… Саид запросил семьсот долларов, вы согласны?.. – вспомнил он меня и, увидев мое кислое лицо, добавил: – Ну, вот поэтому и не звоню.
– Я всё утро просидела в номере, ждала…
– Напрасно, – улыбнулся он на ходу. – Я бы вас обязательно нашел. Простите, бегу…
«Напишу на тебя ругательный отзыв», – со злостью подумала я…
Пообедав, пошла добирать ультрафиолет на пляж, на котором в это время почти никого не было. Купаться не хотелось, ничего не хотелось… Прикрывшись полотенцем, легла я в тени тента и заснула. Снились обрывки каких-то историй, в которых мне приходилось все время от кого-то убегать, перепрыгивая пропасти, перебегая дорогу перед носом автомобиля, перелетая с крыши на крышу, выныривая из трубы и прочая мутота. Наконец, окончательно обессилев, я кинулась лицом вниз на зеленой лужайке, сразу кто-то начал меня трясти за плечо со словами: «Мадам, проснитесь! Проснитесь, мадам».
Я открыла глаза. Надо мной стоял представитель и тряс за плечо.
– Еле нашел вас, – обрадовался он. – Быстренько собирайтесь, мадам. Через час за вами заедет автобус, уже выехал из Табы. У них есть свободное место, пожалуйста, вам надо быстро собраться.
– Куда? – не поняла я.
– На Синай, вы же хотели.
Я вскочила с лежака как птичка, только что не полетела от радости, не знала, как благодарить Николая. До сих пор поминаю его в молитвах, а тогда, помню, сказала:
– У вас есть какая-нибудь книга жалоб и предложений? Я напишу про вас, какой вы добрый и отзывчивый…
Через полчаса, проинструктированная, во что одеться и как себя вести, я сидела в холле отеля. Автобус опаздывал, солнце зашло за горы, надвигалась ночь, которая здесь наступает очень быстро. Было обидно, что гор в темноте не увидишь… Вот ведь натура человеческая, всегда чем-то недовольна.
Ехали до места часа два, никаких объяснений русская девушка-гид не давала, а может, уже всё рассказала до меня. Многие спали в преддверии ночного восхождения. Я пыталась вспомнить всё, что вынесла из чтения Ветхого Завета. Но кроме общих обстоятельств Исхода, вспомнить ничего не могла…
Когда выходили из автобуса, гид раздала всем фонарики, которые прикрепляются ко лбу, как у шахтеров. Мне фонарика не досталось, «левым» паломникам не положено. У самой подошвы горы сопровождающая во втором часу черной южной ночи передала нас проводнику-бедуину.
– Это Али, не отставайте от него, потому что здесь искать никто никого не будет. Теперь ваша группа называется «Ромашка». Желаю ей в полном составе дойти до вершины и встретить рассвет. И не забывайте: тому, кто дойдет до вершины, простятся все грехи.
– Как же так, дорогая редакция, деньги-то плочены, – стал ерничать высокий спортивный парень. – Половину-то хоть простят, кто не дойдет?
– Женщины вас не бросят, дойдете, – ехидно ответила гид.
– Вас поняли. По дороге советуете нагрешить, чтоб там простилось… – заржал другой хохмач. – Будем стараться!..
– Можете не ходить, бесполезно, – встряла я в разговор. – Грехи автоматически не прощаются. Рекламная сказочка.
Народ затаился, притих. Тогда я с искренним пафосом продолжила:
– Здесь не горнолыжная трасса в Крылатском! Это священная гора, люди! На этом месте Бог являлся Моисею в кусте горящем. Когда Моисей в священном трепете захотел подойти посмотреть на это чудо, Бог повелел ему снять обувь, ибо место, на котором он стоял, есть земля святая.
– Тю… А как же без обуви? – послышался из темноты голос.
– Молча и с молитвой, – жестко ответила я и пошла вперед.
– Женщина, не умничайте, люди отдыхают, – услышала в свой адрес сзади.
Человек триста начали подъем. Группа за группой. Слышались обрывки разноязыких разговоров. Я внедрилась в группу поляков-католиков, которые шли молча и сосредоточенно, никто из мужчин не курил. Минут через десять кто-то тронул меня за руку.
– Извините, – сказала по-русски женщина. – Почему вы сказали, что на вершине грехи не простятся?
Вероятно, это было не самое подходящее время, но по дороге я стала с полной серьезностью объяснять женщине, что грехи прощаются только на исповеди у священника и для начала надо хотя бы назвать их. Эдак и убийца поднимется на гору и что ему – пожалуйте, вот тебе прощение? Или разворовал миллионы, поднялся наверх, получил отпущение – и воруй дальше? Можно снова на Синай приехать… Женщина сочувственно кивала, а я до смешного часто спотыкалась: невозможно было много говорить и двигаться без фонарика. Подошли другие тетеньки, на ходу стали задавать другие вопросы – самые элементарные, вплоть до того, как правильно креститься. Ликбез продолжался с полчаса. Полякам шум надоел.
– Рanowie! Proszę się zatrzymać. Idź z grupy. Идите со своей группой…
Женщины позвали меня назад, в группу, с которой я приехала.
Тут стройных рядов, как у поляков и других иностранцев, не наблюдалось. Загадочна русская душа: слышались шутки, смех, мужики, как дети, баловались фонариками, заигрывали в темноте с барышнями. Около меня собралась группа в несколько человек, люди пытались выудить подробности того, куда, собственно, мы идем в ночи? Многие понятия не имели, что именно здесь Бог дал Моисею те десять заповедей, по которым до сих пор живет мир. А в монастыре Святой Екатерины доныне растет куст Неопалимой купины, из которого Моисей слышал Божие повеление вывести свой народ из сытого Египта в страну неизвестную… Пологая дорога сужалась, становилась все круче, говорить было тяжело. Пришлось замолчать. Кто-то сунул мне в руки фонарик.
Одолевали бедуины со своим: «Камель, мадам!», их одногорбые верблюды-дромадеры шли напролом, только успевай расступаться. Вонь от них распространялась почти до вершины. Мы обходили гору по спирали, с левой стороны ничем не огражденная дорога обрывалась в темную пропасть, верблюды шли по самой кромке, и становилось порой страшно – вдруг упадут сами или скинут зазевавшегося туриста. Или туристку, все-таки взгромоздившуюся на «корабль пустыни» и издававшую при всяком повороте истошные крики. Наш проворный проводник Али в белой бедуинской хламиде подгонял нашу группу в одинаковых бейсболках разукрашенной палкой:
– Ромащ-ка! Ромащка! Быстро-быстро. Рассвет, быстро!
Не знаю, о чем думали другие, но мои мысли невольно вертелись вокруг ветхозаветных евреев, вышедших из Египта и бродивших в окрестностях этой горы в течение сорока лет… Бедный, бедный Моисей… «Почему Ты мучишь раба Твоего? – жаловался он Богу. – И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа этого?»
