Франсин Риверс - Звуки Шофара
Юнис почувствовала себя кроликом, оказавшимся у охотника на прицеле. Но даже неразумный кролик знает, как спастись от смерти.
— Мама звонила.
— Мама?
— Они с папой собираются приехать в январе и просят тебя найти время, чтобы побыть с ними.
Сам Дейвид Хадсон приедет. Юнис старалась полюбить отца Пола, как своего родного. Но Дейвид Хадсон и Сайрус Макклинток слишком по–разному смотрели на многие вещи, и на религию в частности. Однако Пол по–своему понимал это различие. Он всегда стремился добиться признания отца. Юнис видела, как ее муж уже начал планировать мероприятия в честь приезда родителей.
— Отлично. Мы устроим настоящий праздник. Я даже позову Отиса Харрисона на проповедь. Это не ты мне как‑то говорила, что его жена… как ее?
— Мэйбл.
—…Что Мэйбл любит слушать проповеди моего отца по телевизору? Так, может, и остальная старая гвардия придет на собрание?
Юнис овладело беспокойство.
— Ты хочешь попросить своего отца выступить с проповедью?
— Нет. Для этого нужно предварительно пригласить его и получить его согласие. И все равно… — Пол пожал плечами. — Нет, не думаю, что это хорошая идея.
Сколько теперь может стоить проповедь?
Вряд ли Сентервилльская христианская церковь осилит выплату столь значительного гонорара. Юнис сильно сомневалась, что Дейвид Хадсон станет делать что‑либо безвозмездно. Вдруг ей стало не по себе от своих циничных мыслей. И почему она так не любит отца Пола? Юнис знала, что он пренебрегал Полом, когда тот был еще ребенком. Но это не повод, чтобы недолюбливать свекра. Было что‑то еще, более серьезное, что‑то неуловимое и необъяснимое, что заставляло ее быть настороже в общении с ним.
— Однако в любом случае встречу с прихожанами надо будет организовать.
Пол принялся доставать из холодильника все съестные припасы.
— Моему отцу это придется по душе. Так что завтра собери всех диаконисе, чтобы обсудить детали. Понадобятся закуски и все прочее. Можно даже дать большой прием в честь высоких гостей.
Наверное, Пол готов устроить городской праздник по случаю прибытия Дейвида Хадсона в Сентервилль.
— Пол, не превращай приезд родителей в шоу. Они едут к нам, и они не должны давать никаких показательных выступлений. Разве для тебя и твоего отца будет не лучше остаться наедине и поговорить? Без посторонних. Только ты и он.
Пол часто говорил ей, что ему никогда не удавалось побыть с отцом один на один. Всегда что‑нибудь мешало. Полу и Юнис даже пришлось съездить на юг на несколько рабочих дней, чтобы Тимми мог познакомиться со своими бабушкой и дедушкой.
— Мой отец не из тех, кто будет сидеть на веранде и говорить ни о чем.
Это был камень в огород ее отца. Он‑то любил посидеть на веранде. Это было одно из качеств, за которое она так любила своего отца — у него всегда хватало времени и на друзей, и на свою дочь.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Пол. — Юнис отвернулась, чтобы он не увидел ее слез. — Спокойной ночи.
Перемены, происходящие в Поле, огорчали ее. Его вера в Бога была такой пламенной, он так старался доказать свою преданность Ему. Пол всегда утверждал, что уважал ее отца, несмотря на то что они были мало знакомы. Или он притворялся? Но ее отца нельзя было не уважать. Сайрус Макклинток был очень внимателен и к своей пастве, и к своей семье. И для Пола он всегда находил время. Не минуты, а многие часы они провели в беседах на той самой веранде, о которой муж упомянул с таким презрением. Отец за всю свою жизнь никогда не попрекал ее за время, потраченное на нее.
Раньше Юнис всегда считала, что Пол очень похож на ее отца, что он так же предан Богу. Но была ли она права? Теперь ей иногда казалось, что она ошибается.
— Юнис, я не хотел тебя обидеть.
— Надеюсь.
Он часто сначала говорил, а потом думал и извинялся, полагая, что ему всё простится. Был ли он искренен, прося прощения, она не знала.
Понимал ли Пол, что пренебрегает Тимми так же, как когда‑то его отец пренебрегал им? Юнис тонко намекала ему об этом, но он даже не желал слушать. Ее любовь к нему оставалась сильной, как и прежде. Даже если сложить любовь всех прихожан к Полу как своему пастору, то она все равно окажется меньше, чем ее любовь к мужу. Но догадывался ли Пол о силе ее любви, о том, как часто и горячо она молится за него? Понимает ли он, что она готова отказаться от своих взглядов, чтобы угодить ему? В чем‑то она стала даже походить на него. И постоянно работала над собой, чтобы заслужить его признание и внимание.
— Я просто очень голоден и устал.
Очередные оправдания. Это значит — разговор окончен, больше не поднимаем эту тему.
Конечно, сейчас можно и самому сделать себе бутерброд, чтобы не портить отношения с супругой. Ведь к приезду родителей надо создать видимость благополучия в семье. Если, конечно, в последний момент Дейвид Хадсон не отменит визит. Так часто бывало в последнее время. Обязательно подворачивалось что‑нибудь более интересное или достойное. Телевизионное ток–шоу или приглашение выступать с проповедями во время круиза. Юнис понимала, что на людей нельзя возлагать все свои надежды, даже на мужа. Никто не совершенен. Все грешны.
Она закрылась в спальне, встала на колени около кровати.
Я очень устала, Господь. Я так одинока. Мне не к кому обратиться. Только к Тебе. К кому идти жене пастора за помощью, когда брак ее рушится и она ни на что не может повлиять? С кем я могу поделиться своими переживаниями? Только с Тобой, Господи!
Юнис схватила подушку, крепко прижала ее к лицу, чтобы рыдания были не слышны.
Она вспомнила, как последний раз вместе с отцом сидела на веранде и он рассказывал ей о том, значит для него Бог.
«Центр моей жизни — это Иисус. Не полагайся на людей, моя девочка. Иначе тебя ждет разочарование и горе. Люби Бога, и Он поможет тебе любить людей, даже если они разочаруют тебя».
Сайрус Макклинток хорошо знал свою дочь. Лучше него ее знал только Бог. А понял ли ее отец, что за человек Пол? Предвидел ли он, какой будет их семейная жизнь?
«Посвяти себя Богу, Юни, и тогда ты будешь уверена, что Он не оставит тебя в самых серьезных испытаниях».
Отец часто повторял эти слова. Наверное, понимал, какие ей предстоят трудности.
Мне кажется, Пол меня больше не любит, Господи… Если он вообще когда‑нибудь любил меня. Я не жалуюсь, Отец. Просто хочу знать. Хочу понять. Что заставило Пола думать, что я буду хорошей женой? То, что я умею петь и играть на фортепьяно?
Ты любишь Меня?
Да, я люблю Тебя, Боже. Но почему в жизни так много боли? Почему я так часто чувствую себя одинокой? Ты — мой Господь, и Ты решил, чтобы я стала женой Пола. Научи же меня понимать его! С каждым днем мы все дальше и дальше друг от друга. Все меньше у нас с ним общего. Чем больше я стараюсь, тем меньше внимания он уделяет мне и сыну. Я так предана ему, а он раздражается на любые мелочи и обрушивает на нас с Тимми свой гнев, оставляя нас одних.
Верь Мне, дочь Моя.
Я стараюсь, Иисус.
Юнис поднялась с колен, легла и с головой укрылась одеялом. Может, она похожа на Пола больше, чем считает? Может, она попала в ловушку, идеализируя свое детство и отца? Служи Богу от всего сердца и от всей души, Он знает все мысли и испытывает все сердца[37]. Юнис благодарила Бога за то, что ей посчастливилось вырасти под сенью отцовской веры в Господа.
К сожалению, Пол вырос в тени отцовских амбиций.
* * *Сэмюель вошел в кухню, налил себе кружку молока, поставил в микроволновую печь и установил время. Почему он чувствует себя таким вымотанным и встревоженным? Он пытался читать двадцать третий псалом час назад, но так и не смог сосредоточиться и отделаться от навязчивых мыслей.
Эти мысли обрушились на него мощным потоком, повергнув его в состояние уныния, тревоги и раздражения.
— Не спится? — На пороге кухни стояла Эбби. Ее голос звучал сонно.
—Да.
— О чем на этот раз думаешь?
— О Юнис.
Она плотнее запахнула свой халат. Открыла холодильник, достала пакет молока и налила его в кружку.
— И вот поэтому два старых простофили пьют молоко на кухне в три часа ночи.
Раздался звук отключившейся миковолновки. Сэмюель вытащил свою кружку, поставил греться вторую.
— Возьми мою.
— До чего ты мил. Может, нарушим правило и добавим немного шоколада?
— Почему бы и нет? Мы слишком стары, чтобы соблюдать все правила.
Она открыла буфет.
— Ну, тогда была не была. Откроем упаковку какао, которую храним для Тимми.
Сэм сидел рядом с ней и грел руки, держа в ладонях кружку горячего какао. Боль в пальцах утихала, но сердце не успокаивалось.
— Ей очень тяжело.
— Она говорила с тобой?
— Нет. И не станет, пока дело не дойдет до крайности. Но даже когда и заходит разговор, я чувствую, что она считает неправильным делиться своими переживаниями с кем бы то ни было, кроме Пола. Я следила за ней после представления. Когда она придет к нам послезавтра, уведи Тимми в сад, чтобы покормить рыбок. А я попробую поговорить с ней откровенно.
