Виктор Несмелов - Догматическая система святого Григория Нисского
Так именно и понял арианство первый по времени сильный противник его — св. Афанасий александрийский. Он первый определил главную философскую ошибку арианства, мыслившего Сына Божия одновременно и Творцом и тварию. Если, рассуждал св. Афанасий, Сын Божий привел в бытие прежде не существовавшее, если Он действительно владеет творческою силою, то Он уже не тварь, потому что понятие твари ясно указывает на отсутствие в субъекте творческой силы. Поэтому, или Отец Своею непосредственною силою привел в бытие Сына и все другие существа, и в таком случае Сын действительно есть только одно из творений, — или же Сын привел в бытие не–сущее, и в таком случае Он есть Творец, а не тварь. Ариане отвергали оба члена этой дилеммы, и вследствие этого только запутывались в противоречиях, а дела нисколько не уясняли. Они опирались на гностическое представление об отношении Бога к миру, и утверждали, что творение не может выносить непосредственного воздействия абсолютного Бога, и потому–то Отец для того, чтобы сотворить мир, сотворил прежде Сына, чрез: которого и привел потом все в бытие. Но если, возражал на это св. Афанасий, Отец не творит, то Он не мог сотворить и Сына, — если же сотворил Сына, то мог сотворить и весь мир потому что между абсолютным и ограниченным нет никаких степеней: следовательно, в арианской системе Лицо Сына не имеет ровно никакого значения и создает одни только противоречия [357]. Ариане, очевидно, сохранили это Лицо с тою единственною целью, чтобы каким–бы–то ни было образом сохранить христианский характер своей доктрины, — но при своем понятии о Сыне они совершенно не достигают и не могут достигнуть этой цели. Их богословская ошибка гораздо важнее и глубже, чем философская. Они совершенно уничтожили понятие о Св. Троице, и вместе с тем лишили христианство всей его спасительной силы. Если верно, как говорит Арий, что Сын сотворен из ничего и имеет некоторое начало Своего бытия, то само собою понятно, что было время, когда Троицы не было. Сначала Бог существовал как чистое единство, а потом из ничего явился Сын, и далее Дух, и таким образом составилась арианская троица. Ясно, что это не действительная Троица, что на самом деле Арий признавал только единоличного абсолютного Бога [358]. В этом признании, по мнению св. Афанасия, и лежит коренное заблуждение ариан, главный исходный пункт их антихристианского богословия. Если Сын Божий есть тварь, то христианская проповедь о соединении и примирении в Нем Бога и человека теряет всякий смысл, и вся спасительная сила христианства подрывается в самом основании. Как, в самом деле, может соединить человека с Богом тот, кто сам бесконечно удален от Бога? Ариане, оставаясь последовательными, ни в каком случае не должны допускать этого соединения; напротив, с их точки зрения необходимо нужно думать, что сотворенный Спаситель не только не может ничем помочь спасаемым людям, но еще и Сам постоянно нуждается в непосредственной помощи со стороны истинного Бога, чтобы оставаться тем, что Он есть. Он соединил людей не с Богом, а только с Самим Собою; если же Сам Он не иное что, как слабая тварь, то люди ровно ничего не приобрели от этого соединения, потому что все равно им требуется еще новый посредник, который бы истинно приближал их к Богу [359]. У ариан нет такого посредника, потому что они бесконечно разделили Бога и мир, — но он должен быть и есть у истинных христиан. Этот посредник есть единородный Сын Божий и истинный Бог, вступивший в непосредственное общение с человечеством и чрез Себя соединивший человечество с Отцом Своим, потому что Он и Отец — едино Божество [360]. Обратившись к положительному раскрытию православного учения, св. Афанасий взялся за то же самое оружие, которым пользовался и Арий. Выше было замечено, что Арий стремился обосновать свое мнение путем диалектического развития понятия — αγέννητος; св. Афанасий обратился теперь к диалектическому развитию понятий — Πατηр и ϒιός. Совершенно вопреки Арию, он выдвинул абсолютное понятие Отца, и на основании этого понятия стремился вывести православное определение взаимоотношения Божеских Лиц. Если, рассуждал св. Афанасий, Бог есть Отец, то Он — Отец абсолютно, т. е. всегда им был и всегда им будет, потому что отчество принадлежит природе Бога [361]. Но так как Отец не мыслим без Сына, то, чтобы быть Отцом, Богу от века нужно было иметь Своего Сына, Который поэтому совечен Отцу и существенно близок к Нему, как собственный Его Сын [362]. К этому же самому результату св. Афанасий приходит и при диалектическом развитии понятия Сына. Если Сын есть действительно Сын, то Он — Сын по природе и стоит к Отцу не во внешнем отношении причины и следствия, а во внутреннем отношении единосущия [363]. Если бы Сын не был единосущен Отцу, то Он был бы тварь, а не Сын, — но так как тогда и Отец был бы лишен существенного свойства Своей природы — отчества, то мыслить тварность сыновней природы опять–таки совершенно невозможно [364]. Таким образом, Божеские имена, употребляемые в их прямом, общепринятом смысле, в достаточной степени ясно говорят о существенной близости называемых ими Лиц. Вполне раскрыть эту близость св. Афанасий считал безусловно невозможным, но в силу обстоятельств своего времени он не избежал необходимости, насколько то было возможно, точнее и ближе определить внутренние взаимоотношения Бога Отца и Бога Сына. В этом случае он обратился к общеупотребительному в то время понятию Логоса. Бог Отец, рассуждает он, конечно, должен иметь в Себе Слово (λόγος), потому что иначе Он был бы αλογος и вместе с тем ασοφος [365]. Но если Отец имеет в Себе Слово, то, конечно, имеет такое, какое соответствует Его божественной природе, а не такое, которое, подобно человеческому, произносится устами и исчезает в воздухе [366]. Божественное Слово состоит не в звуках голоса; Оно есть Слово существенное (ουδιωδις), ипостасное; Оно есть Божия сила, премудрость и Сын [367]. Как человеческое слово, рождаясь от ума, ееть не иное что, как тот же самый ум, так и божественный Логос есть Бог от Бога, потому что непостижимо рождается из самой сущности Бога и существует, как особое, самостоятельное Лицо в неделимом Божестве [368].
Так рассуждал св. Афанасий александрийский. Его учение было учением церкви, и в своем существе неизменно повторялось всеми защитниками православия, которые имели своего задачей только подробное раскрытие богословских начал св. Афанасия, — и неизменно опровергалось всеми арианами, которые полагали свою задачу в последовательном приложении к христианскому богословию монархианских начал древнего евионизма. Горячий спор между богословами той и другой стороны шел уже около пятидесяти лет, когда в нем приняли участие св. Григорий Нисский, сторонник св. Афанасия и вместе с ним всех древних православных отцов, и арианин Евномий.
2. Учение Евномия о Сыне Божием и опровержение этого учения св. Григорием Нисским.
Крайняя и умеренная (аномейская и омиусианская) партии в арианстве. Стремление Евномия примирить эти партии в одном среднем воззрении. Сущность учения Евномия: строго аномейские начала этого учения. Резкое уклонение Евномия от основных начал аномейства к учению омиусиан: его учение о Сыне Божием, как о сотворенном Боге по природе. Объяснение всех резких противоречий и несообразностей учения Евномия. Библейская аргументация Евномия и опровержение её св. Григорием Нисским.
Арий имел два, совершенно различных, взгляда на истинное достоинство Сына Божия. В одном случае он приписывает Ему полное божество и все божественные совершенства, кроме самобытности; в другом — лишает Его всякого божеского достоинства, заявляя, что Сын чужд природы Отца и по всему неподобен Ему. Последнее воззрение было вернее с точки зрения монархианского принципа, и потому вполне естественно, если Арий уничтожил непоследовательность своего первого воззрения, вызванного у него единственно только желанием оправдаться от обвинения в ереси. Но так как необходимость этого отречения Ария от своих первоначальных воззрений понимали далеко не вполне и не все ариане, то в истории арианской доктрины одновременно развивались оба его взгляда: одни из ариан, хотя и совершенно непоследовательно, старались бесконечно возвеличить сотворенного Сына Божия, — другие наоборот стремились как можно больше Его унизить. Первых, так называемых, омиусиан было большинство, партию вторых — аномеев составляли сравнительно немногие из последовательных ариан. Но омиусиане, сходившиеся между собою в признании подобия Сына Божия с Богом Отцом, разногласили однако в точнейшем определении образа этого подобия, и снова делились на две партии: акакиане говорили, что Сын подобен Отцу только по воле, а не по сущности [369], — василиане же утверждали, что Сын подобен Отцу по всему [370]. Мнение василиан, хотя оно было гораздо более непоследовательно, чем мнение акакиан, разделялось опять таки большинством, и раз даже было утверждено торжественно на Ариминском соборе 859 г., где сошедшиеся арианские епископы постановили: „утверждаем, что Сын подобен Отцу по всему, как говорят и учат святые писания“ [371].
