Иларион (Алфеев) - Иларион (Алфеев) Духовный мир преподобного Исаака Сирина
Исаак предлагает читателю испробовать на практике различные способы молитвы, чтобы увидеть, что невозможно совершать по сто или более поклонов в день, каждый раз вставая с места для их совершения:
Если кто–либо не верит этому, пусть испробует на себе, возможно ли человеку, не нарушая мира, вставать с места пятьдесят раз в день — не говоря уже о ста или двухстах [623] — так, чтобы он оставался невозмущенным внутри себя и чтобы молитва его была мирной и чтобы исполнял он при этом также службу свою и положенные чтения, которые составляют значительную часть молитвы — и все это без возмущения; сможет ли он выполнять это в течение недели, не говоря уже обо всех днях его жизни? [624]
Исаак останавливается на таких подробностях молитвенной практики потому, что хочет в противовес мессалианам оставить своим ученикам детальное руководство относительно молитвы. Мессалиане, продолжает он, отвергли не только внешние формы молитвы, но и таинства Церкви, а также чтение Писания. Этот разрыв с общецерковной традицией привел мессалиан к духовной ошибке, гордыне и прельщению:
Ни постоянство молитвы не порождает заблуждение, ни опущение псалмов, если для этого есть уважительная причина. Причиной заблуждения считаем мы не молитву, источник жизни, и не заключающийся в ней труд, но то, что некоторые люди оставили почтительные внешние положения тела и склонились к своим собственным законам и особым обычаям, которые они сами для себя установили по своему произволу; и то, что они полностью лишили себя Святых Тайн, пренебрегая ими и презирая их; и то, что они также лишили себя света божественных Писаний и перестали исследовать слова Отцов и их наставления о приемах борьбы с демонами; и то, что они оставили различные виды смирения, поклоны, продолжительное лежание на земле, страждущее сердце и смиренный внешний вид, соответствующий молитве, скромную позу, смиренно сложенные руки, или простертые к небу, благоговейные чувства на молитве. И охвачены они различными формами гордыни, из–за которой примешивают к молитве оскорбление в адрес Бога. Забывая о возвышенности божественного Естества и о бренности их собственного естества, они сопровождают молитву надменными внешними позами. При всем том слова их молитв ничем не отличаются от псалмов [625]
Продолжая описывать внешние формы молитвы, Исаак говорит о молитве стоя с воздетыми руками. Такая поза способствует концентрации мысли и глубокому чувству умиления. Исаак также подчеркивает необходимость молитвы своими словами; такая молитва, считает он, ведет к духовным прозрениям:
Ибо большинство молитв состоит из слов, выбранных из псалмов, которые содержат настроения и чувства молитвенной печали, или благодарения, хвалы, и прочее. Так иногда, когда человек простирается на лице, или когда персты его и взгляд подняты к небу, страдание примешивается к словам молитв, и человек повторяет их медленно. Иногда страдание и боль сердца его становятся причиной пробуждения глубоко прочувствованных слов молитвы, или радость прорывается в ответ на что–либо, побуждая человека заменить молитву на хваления вследствие наслаждения разума его. То же относится к прочим молитвенным движениям, которые Дух Святой пробуждает в святых и в словах которых содержатся тайны и прозрения неизреченные. И хотя сохраняется внешняя форма молитвы, цель прозрения заключается в изъяснении тайн и совершенного знания, которое вместе с мудростью от Духа получают святые в молитве [626] .
Молитва своими словами хороша тем, что не требует произнесения каких–либо готовых текстов по книге или заучивания этих текстов наизусть и повторения. Некоторые древние святые, отмечает Исаак, вообще не знали псалмов, однако их молитва, в отличие от молитвы мессалиан, достигала Бога благодаря их смирению:
В соответствии с направленностью и целью своего сознания человек или приближается к Богу или отпадает от истины; а не в соответствии с внешними признаками того, что совершается или чем пренебрегают. Ибо вот, многие из древних Отцов — я говорю о некоторых великих отшельниках — даже не знали псалмов, и однако наподобие огня восходили молитвы их к Богу благодаря прекрасным деяниям и смиренному сознанию, которыми они обладали. Слова их прогоняли демонов, как мух, которые улетают от нас. Но многие использовали молитву для извинения своей лени и гордыни: не получив благую часть [627] , они и ту часть, которую имели, потеряли. И хотя ничего не удержали они в руках, вообразили они, что достигли совершенства. Другие же только по причине своего воспитания и своей образованности вообразили, что этого будет достаточно им, чтобы обрести познание истины: понадеявшись на свою светскую культуру и обычное чтение, они отпали от истины и не смирили себя, чтобы снова встать [628] .
Мы видим, какое значение имеют для Исаака внешние формы молитвы. Он считает, что молитва с внешними формами является «исполнением всех добродетелей» [629] . Вместе с тем Исаак сознает, что внешние формы, при всей их важности, являются лишь вспомогательным средством для достижения чистой молитвы. Вне контекста антимессалианской полемики Исаак говорит о необходимости внешних форм молитвы гораздо более сдержанно. Он, например, допускает молитву сидя — особенно для пожилых людей [630] . Вообще для старых и немощных должны быть особые правила — от них не требуется телесный труд:
Мы не принуждаем больных или немощных подчиняться закону и не говорим, что следует подвергать человека тому, что ему не по силам. Ибо все, что совершается с должным страхом и трепетом, пусть даже оно совершается вне обычного закона, бывает для Бога как избранное приношение. И не только не осуждает Он того, кто так поступает, но ничтожные и несущественные вещи, сделанные по доброй воле ради Него, принимает Он наравне с великими и совершенными деяниями… Ибо Бог благ и милосерден: не в обычае у Него судить слабости естества и дела, совершенные по необходимости, даже если они предосудительны; однако Он осуждает нас, когда добрыми делами, которые мы могли сделать, мы пренебрегли [631] .
Внешние формы молитвы необходимы, однако они должны соразмеряться с силами и возможностями человека. Для старых и немощных, которые освобождаются от необходимости совершения многочисленных поклонов, а также для всякого человека, утрудившегося в молитвенном подвиге, продолжительное моление своими словами может заменить традиционные внешние формы молитвы:
Когда ты ослаб и утомился от труда псалмопения с этим постоянным повторением обычных молитв и не способен ты уже более трудиться в этом так, как раньше, — из–за старости или из–за великой немощи тела, — тогда трудись вместо этого в молении, прошении и в подобных деланиях. Долго и настойчиво приноси моление твое, проси усердно и трудись в молении твоем с сердечным усилием. Будь настойчив, продлевай молитву и растягивай ее надолго, пока не откроется для тебя дверь. Ибо милостив Господь наш и примет Он тебя не за труд твой, но за благое намерение разума твоего. Озарена будет душа твоя, когда продлишь ты моление свое, и воспламенятся помыслы твои любовью к Нему. Таким образом получишь ты помощь от Бога в малых трудах слабого тела твоего. При этом, насколько возможно, не оставляй полностью свои малые службы — чтобы не оказаться тебе подобным человеку, который не желает подчиниться правилу. Ибо это приведет к нападениям на тебя демона гордыни, как случается с тем, кто вообразил, что он более не нуждается в этом; или ты мало–помалу добровольно придешь в расслабление. Я не навязываю какого–либо необходимого времени, но лишь говорю о том, что может случиться и произойти [632] .
Молиться можно на коленях, стоя или сидя; главное — чтобы молитва совершалась с чувством страха Божия:
Нет также ничего предосудительного, если в течение времени, которое соответствует нашей силе — или даже не соответствует — мы стоим или сидим; ибо сопутствует нам великий страх и трезвение, возбраняя нам впасть в презрительное отношение к Богу в то время, когда служба совершается нами и когда молитвенное жертвоприношение приносится Ему. Но ты должен беспокоиться о сознательной и вдумчивой молитве, а не об определенном времени, и не заботиться особенно о количестве, ибо последнее весьма часто становится причиной для смущения. Но нужно думать о том, как сердцу нашему приблизиться к Богу в службе и молитве… Даже более, чем на псалмопение, обрати внимание на эти вещи и особенно пользуйся ими, иногда стоя на ногах, иногда — на коленях, иногда же сидя [633] .
В конце концов Исаак приходит к утверждению, что нет таких внешних положений, которые были бы неизбежны при молитве. Сознательный отказ от внешних форм молитвы может повлечь за собой впадение человека в гордыню и мессалианскую ересь. Однако это не значит того, чтобы молиться без соблюдения внешних форм и положений тела было нельзя. Напротив, молиться можно во всякое время и в любом положении тела: «Человек занимается молитвой стоя или сидя, работая или ходя по келлии, засыпая, — пока сон не похитит его, — сидя дома или путешествуя: тайно занимается он ею внутри сердца, а также постоянно преклоняя колена к земле или стоя где угодно, не обязательно даже перед Крестом» [634] .
