Александр Мень - Сын человеческий, с илюстрациями
Вход в пещеру открыли. Иисус поднял глаза к небу и погрузился в молитву...
Что произошло в следующее мгновение? Что вообще известно нам о тайне жизни и смерти, о состоянии духа, покинувшего свою оболочку? Мы знаем, что тело оказывает влияние на дух, но умеем ли верно определить силу обратного воздействия духа на плоть? Впрочем, для Единосущного Отцу нет преград и необратимых процессов...
“Лазарь, выходи!” - воскликнул Иисус, и голос Его, словно удар грома, отозвался в иных мирах.
Когда у порога пещеры показался умерший, люди в ужасе попятились. А он стоял, как жуткий призрак, с ног до головы закутанный в погребальный саван. “Развяжите его и пустите идти”, - сказал Христос среди наступившей тишины[3].
При чтении этого евангельского рассказа невольно возникает вопрос: для чего Господь вернул Своего друга к жизни? Ведь в дальнейшем он так же, как и прочие люди, все равно остался обреченным на смерть. Существует много попыток объяснить вифанское чудо. Но скорее всего правы те, кто видит в этом событии намерение Иисуса показать ученикам Свою власть над жизнью и смертью. Воскрешение Лазаря должно было подготовить их к пасхальной тайне.
В Вифании многие и прежде верили в Царство Божие. Теперь же, вероятно, почти весь поселок принял Иисуса как Мессию. Однако и там нашлись люди, которые сочли своим долгом донести о происшедшем Синедриону. Члены его, конечно, подумали, что имеют дело с обманом, но расценили сообщение как признак нового роста популярности Назарянина.
Немедленно был созван совет. Для участия в нем были приглашены и фарисеи, но их обвинения против Иисуса касались области чисто религиозной; между тем правящую партию тревожило другое: саддукеи опасались, что галилейское движение перерастет в мятеж и вызовет карательный поход римлян. Иосиф Кайафа заявил, что лжемессию следует устранить без колебаний. Лучше смерть одного человека, чем бедствие, которое обрушится на весь народ. Фарисеи, хотя и враждовали с духовенством, на сей раз, вероятно, согласились с мнением Кайафы и были рады, что иерархия готова проявить твердость. Теперь им не нужно было подвергать Иисуса отлучению, поскольку Синедрион доведет дело до конца своими средствами.
Неизвестно, был ли сразу послан отряд в Вифанию или власти отложили дело, узнав, что Иисус оставил деревню. Но решение было принято. Все полагали, что на Пасху Галилеянин обязательно появится в Иерусалиме. Поэтому первосвященник распорядился, чтобы каждый, кто узнает о Его местонахождении, сообщал об этом властям[4].
Между тем Иисус направился из Вифании в безлюдную местность близ Иудейской пустыни. Середину марта Он провел в глухом городке, называвшемся Эфраим, а потом снова ушел за Иордан в Перею[5].
После вифанского чуда апостолы еще больше воспрянули духом. Если Господь может совершать такое, значит, все козни Его противников окажутся тщетными. Их удивляло лишь, как люди могут не верить Иисусу после подобных знамений. Он же рассказал им притчу.
Жил некогда один богач, черствый и равнодушный к чужому горю. Пировал он день и ночь, а у ворот его дома сидел нищий Лазарь, который кормился объедками со стола богача. Оба умерли, один обрел покой “на лоне Авраама”, а другой - возмездие за грехи. В тоске думал богач о своих братьях и взмолился к Аврааму, прося, чтобы тот послал на землю Лазаря предупредить их, куда ведет путь зла. Но Авраам возразил: “Есть у них Моисей и Пророки: пусть слушают их”. Богач счел это недостаточным:
- Нет, отец Авраам, но если кто из мертвых придет к ним - покаются.
- Если Моисея и Пророков не слушают, то, когда бы и воскрес кто из мертвых, не убедятся они[6].
Этой притчей Христос хотел сказать, что, если неверие поселяется в сердце, никакие чудеса не могут обратить человека.
Дней за десять до Пасхи Иисус объявил ученикам, что намерен прибыть в Иерусалим раньше праздника. В путь собрались быстро, шли, почти не останавливаясь. Иисус словно спешил навстречу смерти. Его суровая сосредоточенность вселяла в апостолов страх, но, идя позади Него, они все же думали, что приближаются к победе.
Дорога вилась среди пологих холмов. Кое-где стали появляться люди, направляющиеся в Иерусалим. В числе галилеян была и Дева Мария, но Она покорно держалась вдали от Сына.
Постепенно Христос оказался во главе большой толпы богомольцев. Многие узнавали Его и радостно приветствовали. А иные приближались и просили принять их в число учеников. Но теперь Иисус сразу же начинал говорить им о жертвах, которые нужно принести для Царства Божия, и о том, что времени для колебаний больше не осталось. Один человек, который желал присоединиться к Иисусу, сказал, что прежде должен похоронить отца. “Предоставь мертвым хоронить своих мертвых”, - был ответ. Другого, хотевшего сначала проститься с родными, Иисус предостерег: “Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не пригоден для Царства Божия”[7].
Все больше народа двигалось вслед за Христом. Шествие превращалось в настоящий мессианский поход. Реку пересекли у Иерихона. В городе жители спорили, кто примет Его, но Иисус выбрал не почтенную, всеми уважаемую семью, а дом мытаря Закхея. Нищий слепец, сидевший у ворот, кричал: “Иисус, Сын Давидов, помилуй меня!” Его останавливали, но Христос, подойдя к нему, сказал: “Прозри! Вера твоя спасла тебя”[8].
Это чудо воспламенило энтузиазм народа. Все угрозы властей были забыты. Он - снова их галилейский Мессия, грядущий в мир Сын царя Давида. Повсюду раздавались возгласы: “Благословен Грядущий во имя Господне!..”
Апостолы уже не сомневались в том, что “Царство Божие должно теперь же явиться”[9]. Близость этого чудесного события стала для них настолько реальной, что Саломея, мать Иоанна и Иакова, попросила у Господа посадить ее сыновей по правую и левую руку от Своего престола, когда Он будет “во славе”. Обернувшись к братьям, Иисус спросил:
- Можете ли пить чашу, которую Я пью, или крещением, которым Я крещусь, креститься?
- Можем, - простодушно отвечали они.
- Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься. А сесть по правую Мою сторону или по левую - не Я даю, но кому уготовано.
Остальные ученики зароптали. Всем хотелось занять эти почетные места. Но Иисус остановил их:
Вы знаете, что те,
которые считаются начальниками у язычников[9а],
господствуют над ними,
и вельможи их показывают над ними свою власть.
Но не так - между вами.
Но кто хочет стать великим между вами,
пусть будет всем слугой,
и кто хочет между вами быть первым,
пусть всем будет рабом.
Ибо и Сын Человеческий не для того пришел,
чтобы Ему послужили,
но чтобы послужить
и дать душу Свою как выкуп за многих[10].
Тем не менее мысли учеников были поглощены ожидавшим их торжеством.
В тот час Иисус был среди них одинок, как никогда.
В пятницу 31 марта путники вошли в Вифанию, где был устроен праздник в честь прибытия Учителя. Собрались многие Его друзья. За столом прислуживала Марфа, а сестра ее, не зная, как выразить свою любовь и благодарность, помазала ноги и голову Иисуса дорогим миром. Комната наполнилась благоуханием, а Иуда недовольно сказал: “К чему эта трата? Лучше было бы продать это миро и раздать деньги нищим”. И самое удивительное - его поддержали другие ученики. Очевидно, они думали, что несмотря на все чудеса, будущему монарху следует позаботиться о деньгах, чтобы с самого начала явить Свою щедрость народу...
- Оставьте ее, - сказал Иисус, - что ее смущаете? Доброе дело сделала она Мне... Заранее помазала тело Мое для погребения[11].
Но печальный смысл этих слов ускользнул от апостолов.
Когда миновала суббота, Христос стал готовиться к вступлению в город. Прежде Он никогда не путешествовал верхом, но нынешний день был исключительным. Впрочем, конный всадник напоминал бы о войне, о древних царях, возвращающихся из кровавых походов, о римских солдатах, гарцевавших на улицах покоренного Иерусалима; поэтому Иисус выбрал животное, которое издавна было символом мира[12]. Придя в соседнее селение Виффагию, Он послал учеников, чтобы они нашли молодого осла. Хозяева, узнав, что он нужен Учителю, с радостью отдали его. Вместо седла на спину ослу положили одежды, и, сев на него, Иисус стал спускаться с Елеона.
Царь, возвещающий мир, Он ехал безоружным, в окружении пилигримов, которые кричали: “Осанна Сыну Давидову! Благословенно грядущее царство отца нашего Давида!..”
