Раиса Рашкова - Католицизм
Наивысшее выражение этот стиль нашел в церковном искусстве – архитектуре, скульптуре, живописи и музыке, во всем оформлении католического культа. Барокко стало искусством Контрреформации. Первые произведения этого стиля появляются в Италии, и орден иезуитов, передовой отряд Контрреформации, распространяет его в католических странах и Фландрии, Южной Германии, в Польше и Белоруссии, в Латинской Америке благодаря своей миссионерской деятельности. Барокко решает задачу укрепления веры и усиления религиозного рвения. Все искусства как бы объединяются в его творениях для прославления Бога и Церкви.
Шедевром барокко в Риме стала главная церковь иезуитов Иль Джезу, построенная по проекту Виньолы. Она послужила образцом для многих других церквей, и этот стиль распространился по всей Европе благодаря строительству иезуитов. Поэтому барокко часто называют «иезуитским стилем». Бернини создает замечательную колоннаду на площади перед собором Св. Петра, которая становится символом Ватикана и Рима. Скульптура не меньше, чем архитектура, придает барокко его характерные черты. Бернини и здесь был первым, и уже современники считали его гением. Архитектура барокко стремится к максимальной свободе формы, сияющему, все заполняющему свету, грандиозным масштабам, эффектным ракурсам, подчеркнутой возвышенности и экстатичности чувств, обещая радость вечного блаженства. Скульптура и живопись отражают мистический экстаз, запечатленный в творениях знаменитых визионеров этого времени – Терезы Авильской, Хуана де ла Крус и многих других.
Вместе с тем своего зенита барокко достигает именно в живописи. Новый стиль поставлен на службу Церкви, ею вдохновляется и от нее получает темы. Огромные пространства стен новых храмов давали возможность художникам для больших росписей. Они создают виртуозные по исполнению декоративные композиции религиозного, мифологического или аллегорического содержания. Пьетро да Кортона был первым живописцем барокко в Риме. Но в Италии центром барокко стала Болонья. Братья Караччи, великолепные декораторы, пытаются соединить пластичность Микеланджело, колорит Тициана и грацию Корреджо. Гвидо Рени (1575–1642), «il dolce Guido» (сладкий Гвидо), создает проникнутые духом барокко алтари и фрески в столь многочисленных церквах, что это даже вредит его мастерству. В то же время в живописи барокко оформилось и демократическое направление, создателями которого были Караваджо и его последователи. Для него были характерны натурализм, разноплановость образов и широта тем. В Испании барокко приобретает трагический дух, патетическую силу и довольно мрачно выражает веру в творчестве Риберы, а затем Сурбарана и Веласкеса. Но подлинным гением барокко, его воплощением был Питер Пауль Рубенс (1577–1640). В католической Фландрии, которая стала образцовой страной Контрреформации, он был придворным живописцем эрцгерцога Альберта. Преувеличенная страстность и необычайная жизненность этого времени воплотились в его творчестве. Он создал для церкви огромное количество работ со сценами из жизни Христа и многих святых. Рубенс воздает хвалу Богу и Церкви в таких творениях, как «Диспут о Святых таинствах», «Чудо св. Игнатия Лойолы», «Вознесение», и многих других.
Не только искусство, но вся культура этого времени несет на себе печать стиля барокко. Барочные тенденции в литературе появляются в связи с глубокими идейными конфликтами в обществе, причем не только в противостоянии католицизма и протестантизма, но и в страстной полемике вокруг янсенизма, пиетизма, фебронианства внутри самой Церкви. Контрреформация вызвала к жизни расцвет жанра риторической проповеди, дидактической прозы и школьной драмы в связи с новыми задачами разъяснения истин католической веры и нравственного воспитания. В литературе появляется множество сочинений на тему Страстей Христовых, используются образы Сердца Иисусова, крови и тернового венца Спасителя. В музыке барокко отразилось в создании оперы (К. Монтеверди, А Скарлатти, К. Глюк), а также в расцвете органной музыки, вершиной которой стало творчество И. С. Баха. В музыке барокко выражено благоговение перед Богом: «подражание хору ангелов» становится идеалом для композиторов.
Творения барокко проникнуты триумфализмом мировоззрения победившей Церкви. Вместе с тем зачастую они страдают от перегруженности декоративным убранством и отмечены суетностью и ложным пафосом.
«Тридцатилетняя война» и папство
Название «Тридцатилетняя война» (1618–1648) подразумевает войны, которые велись под религиозными лозунгами, но на деле были выражением политического соперничества протестантских и католических государств. Расстановка сил определялась укреплением королевского абсолютизма во Франции в результате Нантского эдикта Генриха IV (1598). Франция стала казаться папам сильнее, «чем все Габсбурги, взятые вместе», и они стараются на нее опереться. Испанская монархия в это время отстала в буржуазном развитии, и роль вождей Контрреформации в Европе от нее переходит к австрийским Габсбургам.
Папы, занятые Контрреформацией, вопреки традиции, уже не становятся на чью-либо сторону и даже не называют Тридцатилетнюю войну религиозной. Они заняты прежде всего миссионерством, которое принимает грандиозные масштабы. Папа Григорий XV (1621–1623) создал в 1622 г. Конгрегацию пропаганды веры для миссионерской деятельности в протестантских государствах и Новом Свете, а также в Азии и Африке, и передал ее в руки иезуитов. Этот папа считал, что важным средством укрепления веры должен стать пример святых подвижников. Он канонизировал Игнатия Лойолу и миссионера-апостола Франциска Ксавье, Терезу Авильскую и Филиппа Нери. Созданные ими в духе Тридентского собора ордены процветают. Именно этот папа назначил кардиналом во Франции Армана де Ришелье, ставшего теоретиком французского абсолютизма.
В правление папы Урбана VIII (1623–1644) война принимает европейские масштабы и перестает быть религиозной, поскольку теперь противостоят друг другу католические страны. Избранный по рекомендации Ришелье папа Урбан VIII прочно становится на сторону Франции. Казалось, вместе с ним вернулись времена понтификов Возрождения. Урбан VIII из семейства Барберини, по примеру ренессансных пап, вновь живет в духе барокко как светский князь, покровительствует искусствам и вызывает всеобщее возмущение своим безудержным непотизмом. Он известен также тем, что освободил из застенков инквизиции автора «Города Солнца» Томмазо Кампанеллу и провел второй процесс по делу Галилео Галилея.
При папе Иннокентии X (1644–1655) был заключен Вестфальский мир 1648 г. Папа был возмущен тем, что договор предоставлял свободу протестантам в Германии, расчлененной на 200 княжеств, и передавал им ряд епископств. Франция приобрела Эльзас, а Испания потеряла статус великой державы. Но главное, было признано равенство протестантов во всех отношениях, а это противоречило контрреформаторским устремлениям папства. Папство перестало быть одним из центров европейской политики.
Католицизм и папство в эпоху Просвещения и буржуазных революций (1648–1815)
Ришелье, Мазарини и янсенисты
Триумф Контрреформации не означал торжества католицизма и папства. После Вестфальского мира 1648 г. только Италия, Испания и Португалия оставались католическими и признавали верховенство папы. Во Франции, Германии и некоторых восточно-европейских странах сосуществовали католицизм и протестантизм. На севере Европы сложился независимый от папства протестантский мир.
Папство продолжало ориентироваться на отсталую Испанию, опасаясь сильной Франции. Но даже Испания «христианнейших королей» свои религиозные позиции связывает с интересами государства. Во Франции кардиналы Ришелье и Мазарини, а затем король Людовик XIV (1643–1715) поставили идею национальной (галликанской) церкви на службу королевскому абсолютизму, в противовес ультрамонтанству – претензиям пап на примат и вмешательство в светские дела европейских государств. Кардинал Ришелье (1585–1642), глубоко преданный вере католик-аскет, тем не менее считал себя кардиналом по милости короля, а отнюдь не папы, и превыше всего ставил государственные интересы. Но абсолютистской политике противоречил папский централизм. Кардинал Мазарини (1602–1661), благодаря которому от Вестфальского мира больше всего выиграла Франция и стала первой великой державой континента, даже угрожал папе войной. Абсолютизм усиливал национальное самосознание, и национальные церкви отныне подчинились национальному государству, что в глазах папства было еретичеством.
Изнутри Католическую церковь и папство подрывал янсенизм. Воспитанник иезуитов Корнелий Янсений (1585–1638) в книге «Августин» отрицал свободу воли и утверждал, что поскольку человеческая природа порочна, спасутся только предопределенные к спасению, а значит, в «добрых делах» и посредничестве Церкви нет необходимости. Во Франции янсенизм поддержали многие священники, аристократы и интеллигенция. Богатствами Церкви здесь распоряжался король, продавая церковные должности дворянам и аристократам, зачастую не имевшим даже духовного звания. Богатому и порочному высшему духовенству противостоял бедный и необразованный клир. При дворе «самого католического из королей» хозяйничали фаворитки. Лицемерному благочестию двора и аристократии Янсений противопоставил строгую мораль и углубленную личную религиозность. Однако в янсенистские кружки шли не ради споров о «благодати», но из ненависти к Версальскому двору и Риму. Иезуиты убедили Людовика XIV, что янсенисты – это заговорщики-республиканцы. Оплотом янсенизма и борьбы против иезуитов стал богатый женский монастырь Пор-Рояль в Париже, навлекший на себя гнев короля и папские проклятия. В ответ на преследования янсенистов Блез Паскаль (ум. 1662), гениальный мыслитель и математик, написал блистательную сатиру на иезуитов «Письма к (иезуиту) провинциалу» (1656–1657). «Письма» нанесли мощный удар по иезуитам, выдержали более 60 изданий и дали против них аргументы, которыми их противники пользуются и поныне. Ненависть к янсенизму королевского двора и иезуитов была такова, что Пор-Рояль не только разрушили, но выкопали и осквернили трупы похороненных здесь янсенистов.
