Игумен Валаамского монастыря ХАРИТОН - Умное делание. О молитве Иисусовой
309. Жалуетесь на недостаток внутреннего строя. Без него проку мало, чтобы ни делали... Но его стяжать и установиться в нем удобнее в пустыне. Страх Божий, сердце сокрушенно и смиренно - первые проявления его.
310. Как править своим внутренним, чтобы наслаждаться миром душевным?... Скажу: устройте себе внутреннее уединение. Уединение сие не пустое и ему невозможно состояться, если кто вздумал бы устроить в себе полную пустоту. Уединяясь в себя, надо стать пред Господом и стоять так, не отводя умных очей от Господа. Вот и пустынь - быть с глазу на глаз с Господом... Это труд такой, который сам себя облегчает и поддерживает. Быть с Господом есть цель нашего бытия... и когда мы с Господом, то не можем не ощущать благобытия, а это естественно держит внимание на себе и чрез себя на Господе, от Коего исходит.
311. Хорошо уединяться в стенах от развлечений, но в себе уединяться еще лучше. Первое без последнего ничто, а последнее и без первого все важно.
Когда ходят в храм Божий, хорошо делают; но кто навыкнет дома молиться, как в храме, не ниже того.
Как человек человека видит лицом к лицу, так постарайтесь поставить душу пред Господом, чтоб были с глазу на глаз. Быть сему так естественно, что и поминать бы о том не следовало. Ибо душа по природе к Господу должна стремиться. А Господь всегда близь есть. И рекомендовать их друг другу нечего, ибо они старые знакомые.
312. Захотели в затвор. - Придет время, и в затвор можно. Надо прежде приготовиться. И вообще мне думается, что затвор полный для вас неудобен; а так - по временам - уединяться хорошо. Больше этого вам желать нечего. Когда огонек загорится в сердце, и вы там станете жить вниманием, тогда это будет внутренний затвор. Он потребует внешнего затвора; но мне думается, что и тогда лучше уединяться только по временам.
313. Жаждете решительного уединения. Подождите. Уединение внешнее придет само, когда установится внутреннее. Бог устроит. Примите впрочем к сведению, что можно быть уединену среди шума мирского, и можно быть, как в суматохе мирской, в келлии уединенной. Вы будете обладать лучшим, чем уединение внешнее, если так уединитесь в себе, что никакая сумятица внешняя развлечь вас не сможет. О сем молитесь.
Господь отходит - душа пустеет
314. Пребывание души с Господом, в чем все существо внутреннего делания, не от нас зависит. Господь посещает душу, она и бывает с Ним, и играет пред Ним, и согревается Им. Как отойдет Господь, душа пустеет, и совсем не в ее власти воротить к себе Благого Посетителя душ. Но отходит Господь, пытая душу; а бывает, что отходит, наказывая не за внешние дела, а за что-нибудь душой внутри принятое. Когда отходит Господь, пытая душу, то когда она закричит, Он скоро ворочается. А когда отходит наказывая, то - не скоро, пока не сознает душа греха, и не раскается, и не оплачет, и эпитимии не понесет.
315. Главное - охлаждение. Это горькое и опасное состояние. У Господа оно стоит в числе руководительных, вразумительных и исправительных средств. Но бывает оно и вроде наказания. Причина сего - явный грех, но как у вас его не видно, то причины надо искать во внутренних чувствах и расположениях. Не вкралось ли самомнение, что вы не то, что другие? Не загадываете ли сами шагать по пути спасительном и восходить горе одними своими средствами?
316. Поднимаете труды - "не всегда по влечению, а больше по принуждению". Таков уж закон - противиться себе в худом и нудить себя на добро. Сие и означают слова Господа, что царствие Божие нудится и нуждницы восхищают его. От этого и следование за Господом есть иго. Когда бы все делалось по влечению, какое бы было в сем иго? - В конце впрочем приходит, что все делается охотно и легко.
"Нападает тупое бесчувствие, - бываешь, как автомат, - ни мысли, ни чувства". Такие состояния бывают, иногда как наказание за поползновение на что-либо недоброе мыслью и сочувствием, а иногда как обучение, - преимущественно, как научение смирению, чтобы человек навык ничего не ожидать от своих сил, а все от одного Бога. Несколько таких опытов подсекают доверие себе, избавление же от тяготы указывает, откуда помощь, и на кого надо во всем полагаться. Состояние это тяжело, но надо переносить его с мыслью, что лучшего не стоим, что оно заслужено.
Средств против него нет, минование его - в воле Божией. Надо однако ж стоять и вопиять ко Господу: буди воля Твоя! Помилуй! Облегчи! Но никак не поддаваться каким-либо послаблениям, ибо это разорительно и пагубно... У св. отцов такие состояния называются охлаждением, сухостью; и все считают их неизбежными в жизни по Богу, ибо без них скоро зазнаемся.
317. Надо при сухостях осмотреться, не было ли чего такого в душе... и покаяться пред Господом и положить вперед остерегаться.
Больше всего достается это за гнев, неправду, досаждение, осуждение, возгордение и подоб. - Врачевство - возвращение опять благодатного состояния. Как благодать в воле Божией, то нам остается молиться... об избавлении от сей самой сухости... и от окамененного нечувствия.
318. Тело особо творится из персти. Это было не мертвое тело, а живое с душою животною. В сию душу вдунут дух - Божий дух, предназначенный Бога знать, Бога чтить, Бога искать и вкушать, и в Нем все свое довольство иметь, и ни в чем кроме Его.
319. Коль скоро упованием мало-мало отклонитесь от Господа, все дело тогда покривляется: ибо тогда Господь отступает, говоря как бы: ну, и оставайся с тем, на что упование полагаешь. А это что бы ни было, совершенно ничтожно.
320. Видите, как холодно без благодати, и как душа вяла и неподвижна на все духовное. Таково состояние добрых язычников, верных закону иудеев, и христиан исправных по жизни, но не помышляющих о внутренней жизни, с ее отношением к Богу. Томления, подобного вашему, они не испытывают, потому что не ощущали того, что бывает под действием благодати. Но как по временам на их долю перепадает некое утешение духовное, - естественное, - то они и остаются покойными. Чем наипаче удерживается в душе благодать? Смирением. За что наипаче отходит? От какого-нибудь движения гордости, самомнения и самонадеянности. Как только ощутит она внутри этот дурной запах гордыни, тотчас и удаляется.
321. Охлаждению предшествует сердца к чему-либо прилепление, озабоченность чем, серчание и осуждение... недовольство и какое-нибудь угодье плоти, сибаритство... и мыслей рассеяние! Блюдитесь от сего, и охлаждений будет поменьше.
Сердце! Да где же жизнь, как не в сердце?
322. Дали вы себе льготу, позволив себе немного развлечься, а не поостереглись: ни глаз, ни языка, ни мыслей не берегли. Оттого теплота ушла, и вы остались пусты. - Это никуда негоже. Поспешите же восстановить внутренний строй, достодолжный, или вымолить его: запритесь, - и все только молитесь и читайте о молитве, пока внимание не соединится с Богом в сердце, и там не водворится дух сокрушения и умиления, которым собственно и надо определять, в своем ли вы чине, или выступили из него. Вы кажется о внимании судите, как об излишней строгости, а оно напротив есть корень внутренней духовной жизни. Почему враг больше всего против него и вооружается и всеусильно строит пред очами души обольстительные призраки, и влагает помыслы о льготах и развлечениях.
323. "Успеха, говорите, нет". И не будет, пока есть самоугодие и саможаление. Саможаление и самоугодие прямо свидетельствуют, что в сердце преобладает "я", а не Господь. Самолюбие и есть живущий в нас грех, от коего вся грешность и который делает грешным всего человека, с ног до головы, пока он имеет место в душе. А когда грешен весь человек, как придет к нему благодать? Не придет, как не пойдет пчела туда, где дым.
Решение работать Господу имеет два конца: один - да отвергнется себя, второй - да по Мне грядет... Первый требует совершенного подавления эгоизма, или самолюбия, и следовательно недопущения самоугодия и саможаления - ни большого, ни малого.
324. Главнейший враг жизни в Боге есть многозаботливость; а многозаботливость есть рычаг, приводящий в движение самоначинательную мирскую деятельность. С утра до ночи темной, каждый день, гоняет она мирских предпринимателей от одного дела к другому, и на минуту не дает покоя. Некогда им обратиться к Богу и побыть с Ним в молитвенном к Нему возношении. Эта многозаботливость у монахов места не имеет. Понимающие дело затем и в монастырь вступают, чтоб избавиться от сей мучительницы. И избавляются... По отпадении же многопопечительной заботливости, ум и сердце остаются совершенно свободными и никакой помехи не имеют в том, чтоб пребывать в Боге и Богом услаждаться. Те, которые с разумом ведут свое дело монашества, скоро и преуспевают в этом и установляются у своей цели. Затем остается только блюсти сие сокровище. И блюдут. Каждый инок или инокиня имеют свой урок сделать в сутки то и то. Как эти работы привычные, то не требуют особого внимания. И бывает, что руки работают, а ум с Богом беседует и питает тем сердце. Такую норму внутреннего строя прописал еще св. Антоний Великий. Так видите, что и у монашествующих есть деятельная жизнь, - похожая на деятельность мирян; только нет у них при сем многозаботливости, грызущей мирян, свобода от которой, по порядкам монастырской жизни, и дает им способ быть у своей цели или пребывать неотходно с Богом и в Боге.
