Палладий Еленопольский - Лавсаик, или повествование о жизни святых и блаженных отцов
На дороге увидел он бедного и тотчас побежал на рынок, где был недавно, и продал Евангелие. Через несколько дней ученик сего аввы по имени Дула спросил старца: «Где же, авва, твоя малая книжка?». Старец спокойно и умно отвечал ему: «Не печалься, брат! Чтобы показать, что имею веру и покорность слову Божию, я продал само это слово, которое всегда говорило мне: Продаждь имение твое и даждь нищим (Мф. 19, 21)». Много и других подвигов добродетели совершил сей великий авва. Да удостоимся и мы иметь с ним часть, по благодати Христовой. Аминь.
О Мелании
Почел я за нужное упомянуть в этой книге и о женах доблестных и благочестивых, которым Бог наравне с мужами, пожившими для Него добродетельно, дал в награду венец, чтобы женщины беспечные не изнеживались и не ссылались на то, что они слишком слабы для подвигов добродетели и жизни благочестивой. Видел я много между ними благочестивых и встречал много дев и вдовиц таких, которые мужественно подвизались в добродетели.
Блаженнейшая Мелания была родом испанка или римлянка, дочь проконсула Марцеллина, жена одного знатного сановника, которого имени хорошо не помню. На двадцать втором году она овдовела и по смерти мужа, воспламенившись Божественною любовию, обручила себя Вечному Жениху, возлюбила Его до конца и никому ничего о сем не говорила, ибо само время представляло ей препятствие. Упросив царствовавшего тогда Валента, чтобы он наименовался опекуном сына её, сама взяла все свое имение и, нагрузивши корабль, поспешно отправилась с несколькими слугами и служанками в Александрию. Прибыв туда, она продала там имение и, разменяв на деньги, отправилась в гору Нитрийскую, где и нашла святых отцов: блаженного Памво, раба Христова Арсисия, Великого Серапиона, святого Пафнутия, славного Исидора–исповедника, епископа Ермипольского и праведного Диоскора. Пробыв у них около полугода, обошла она пустыню и увиделась со всеми мужами. После сего, когда префект александрийский изгнал в Кесарию Палестинскую святых отцов Исидора, Писимия, Аделфия, Пафнутия, Памво, Аммония и некоторых других — всех двенадцать епископов и пресвитеров и, сверх того, клириков и отшельников, так что вместе с двенадцатью епископами и пресвитерами их было числом сто двадцать шесть человек, — тогда с ними вместе пошла и сия блаженная и помогала им своим имуществом. Но поелику запрещёно было оказывать им услуги, как мне говорили святые Писимий, Исидор, Пафнутий и Аммоний, с которыми я виделся, то эта доблестная жена надела платье слуги и вечером приносила им все потребное.
Проконсул [40] палестинский узнал об этом и, желая получить от нее корысть, вздумал напугать её: схватил и заключил в темницу, ибо не знал, что она благородного происхождения. Находясь в заключении боголюбивая сказала проконсулу: «Я дочь такого–то, была замужем за таким–то знатным сановником, а теперь раба Христова; не считай же меня низкою, судя по моей бедной одежде. Если захочу, я могу показать свое достоинство и отомстить за себя, а ты не можешь ни устрашить меня, ни взять что–нибудь из моего имущества. Итак, чтобы ты, по неведению, сам не подпал обвинению, вот я объяснилась с тобою, ибо с бесчувственными должно, говорят, обращаться гордо, как с собакою или коршуном, и смело наступать на них в случае их дерзости». Судья, услышав это, опомнился, извинился, просил у нее прощения и позволил ей иметь беспрепятственное сообщение со святыми мужами.
После того как святые те мужи были вызваны опять в Александрию, Мелания построила в Иерусалиме монастырь, в котором жила двадцать семь лет и собрала пятьдесят девственниц.
О Руфине
С нею жил и благороднейший, подобный ей по образу жизни, доблестнейший Руфин, урожденец италийский, из города Аквилеи, впоследствии удостоенный пресвитерства. Ученее и скромнее его не было между братиями. Оба они с (Меланиею) в продолжение двадцати семи лет принимали приходивших в Иерусалим для поклонения — епископов и монахов, девственниц и замужних, знатных и простых — и всех нуждавшихся в их помощи общими силами успокаивали и на свой счет содержали. Они от раскола Павла Самосатского [41] около четырехсот монашествующих присоединили к православию и всякого, впавшего в ересь духоборцев, убеждали и приводили к Церкви, а местному клиру усердствовали дарами и способами содержания. В таких–то делах провели они благочестивую жизнь, не повредив никому, но доставив пользу почти всему миру.
О Мелании
О чудной святой Мелании я уже прежде кратко упомянул, а теперь и остальное или, правильнее, то, что удержалось у меня в памяти о её добродетелях, вплету в узорчатую ткань слова и расскажу о несказанных благодеяниях боголюбивейшей этой жены. Из них она собственными трудами соткала для себя блаженную одежду нетления, из своего имущества прекрасно выработала, для честной главы своей, неувядаемый венец славы и, украсившись им, с великим дерзновением прешла ко Господу. Впрочем, если б я начал пересказывать все, что только знаю о подвигах сей блаженной, у меня недостало бы и времени. Какое богатство употребила она на бедных, движимая небесною ревностию! Думаю, если бы пламя огня попало в такое огромное количество имения, и оно не могло бы истребить его. Впрочем, рассказывать об этом — не мое только дело, но и живущих в Персии, Британии и на всех островах, потому что благодеяний и даров этой бессмертной жены не были лишены ни запад, ни восток, ни север, ни юг. Тридцать семь лет живши в чужой стране, она снабжала из собственного имущества и церкви, и монастыри, и странноприимные дома, и темницы. Вообще никто из приходивших не отходил от нее без пособия, потому что её родственники, сам сын и поверенные каждодневно доставляли ей деньги, как бы подливая елей в чистый светильник, который, горя ясным пламенем милосердия, освещал всех доброхотным даянием. Когда же она столь щедро и постоянно раздавала милостыню, у нее самой наконец не осталось ни одной пяди земли.
Расположением к сыну она не была отвлечена от стремления к пустыне; любовь к единственному сыну своему не удалила её от любви ко Христу — напротив, по её святым молитвам и этот юноша достиг высокого успеха в науках и чистоты нрава; вступил в брак, по мирским понятиям блистательный, получил светские отличия и имел двух детей. Спустя долгое время, когда эта достохвальная жена услышала о своей внучке, что она вышла замуж и намеревается отречься от мира, убоявшись, чтобы как–нибудь не вовлекли её в неправое учение, или ересь, или в порочную жизнь, села на корабль и, отплыв из Кесарии, чрез двадцать дней прибыла в Рим. Тогда ей было уже шестьдесят лет. Во время своего здесь пребывания она наставила в вере и сделала христианином блаженного, достопочтенного и знаменитого мужа Апрониана, который был язычником; убедила его жить с женою, её племянницею, блаженною Авитою, целомудренно; в том же утвердила и свою внучку, младшую Меланию, с мужем её Пинианом. Наставив свою невестку, жену своего сына Альбину, и убедив всех их продать имение, она вывела их из Рима и ввела в благое и спокойное пристанище жизни.
Вот как она победила всех знатных сановников римских и их жен, препятствовавших ей отречься и от остального своего имущества. Раба Христова говорила им: «Дети! За четыреста лет написано, что уже последняя година есть (ср.: 1 Ин. 2, 18). Для чего же вы предаетесь суетной жизни? Смотрите, чтобы не застигли вас дни антихриста — тогда уже нельзя будет вам наслаждаться своим богатством и стяжаниями ваших предков!». Такими словами отвлекши всех их от мира, она привела их к жизни монашеской. Публиколу, младшего сына своего, наставив в вере, увела она в Сицилию, потом продала все остальное свое имущество и, взяв деньги, отправилась опять в Иерусалим, раздала имущество в течение сорока дней и весьма тихо почила в доброй старости, оставив по себе славную память, украсившись милосердием и обогатившись плодами добрых дел. В Иерусалиме она оставила после себя монастырь и средства на содержание его.
Когда же все блаженною Меланиею наставленные в вере удалились из Рима, буря варварского нашествия, задолго предсказанная в пророчествах, устремилась на Рим и не оставила даже медных статуй на форуме, но все разрушила с варварскою жестокостию и предала погибели, так что процветавший тысячу двести лет Рим, по слову Сивиллы, сделался деревнею. Тогда наставленные (Меланиею) радовались, что не подпали ужасам опустошения, и за благоприятную перемену своих обстоятельств и славное свое спасение прославляли Бога, Который самыми делами показал неверным, что, при всеобщем порабощении, спаслись только семейства, по старанию славной и бессмертной Мелании принесшие себя всецело в жертву Господу, между тем как противившиеся спасению раскаивались, но уже поздно и бесполезно.
О Мелании младшей
