Константин Скурат - Великие учителя церкви
Однако в одном случае печаль, как и гнев, приносит пользу. Это бывает тогда, когда она происходит от покаяния в грехах, от желания совершенства и будущего блаженства; когда она бывает печалью ради Бога (См.: 2 Кор. 7, 10). Такая печаль смиренна, кротка, терпелива, послушна, "как происходящая от любви к Богу" [с. 117].
Сродна с печалью шестая страсть — уныние.
Охваченная этой болезнью "несчастная душа" расслабляется, впадает в духовную спячку, лень, беспечность, нерадивость "ко всякому делу" [с. 120, 121]. Появляется "страх места, омерзение к келье", отвращение и презрение к братиям, "как к нерадивым и менее духовным" [с. 119]. Нападает дух уныния особенно около полудня, потому "некоторые из старцев называют его бесом полуденным", о котором упоминается в девяностом псалме [с. 118].
Лучшим лекарством к лечению от уныния является труд. Потому египетские святые отцы не позволяли инокам быть праздными. В Египте составилась даже поговорка: "Работающего монаха искушает один бес, а на праздного нападает бесчисленное множество бесов" [с. 133]. Авва Павел своим примером — беспрерывным трудом — учил, "что без дела рук невозможно монаху пребывать на одном месте, ни достигнуть когда-нибудь верха совершенства, так что, хотя необходимость пропитания вовсе и не требовала этого, он делал для одного очищения сердца, собранности помыслов и постоянного пребывания в келье, или для победы и прогнания самого уныния" [с. 134].
Седьмая страсть (или, по слову преподобного Кассиана, "седьмой подвиг против…") — тщеславие — многообразна и разновидна, встречается везде и во всем. "Она и в одежде, и в наружном виде, в походке, в голосе, деле, бдении, посте, молитве, отшельничестве, чтении, знании, молчании, послушании, смирении, долготерпении старается уязвить воина Христова" [с. 135, 136]. Тщеславие не ослабляется ни возрастом, ни уединением, ни пустыней: "с бегущим в пустыню проникает" [с. 138]. Тщеславие искушает и приятным звуком голоса, и истощенной постом плотью, и красотой тела, и благородством родителей…
"Иногда также внушает монаху, что достоинства и богатства, которых, может быть, никогда не мог бы и достигнуть, он очень легко получил бы, если бы оставался в мире. Также вдыхает в него суетную надежду в сомнительном, и в том, чего никогда не имел, восхищает суетною славою, как будто он сам то презрел" [с. 140]. Тщеславие может внушать желание искать степеней клира с целью учить других и давать пример святости прочим священнослужителям [с. 140, 141]. Свойства этой страсти старцы хорошо представляют "под образом лука и чеснока, которые по снятии одного покрова оказываются покрытыми другим, столько оказывается покровов, сколько их будет снято" [с. 137]. Особенно опасным становится тщеславие, когда оно соединяется с добродетелями. "Прочие страсти, — размышляет преподобный Кассиан, — при противоборстве противоположных им добродетелей, открыто, как бы ясным днем воюющие, удобнее можно победить и предостеречься их; а эта, прильнувши к добродетелям, вмешавшись в строй войска, сражается, как в темную ночь, и потому коварнее обманывает не ожидавших и не остерегавшихся ее" — под видом добродетелей пронзает и режет победителя [с. 135, 138].
В зараженных страстью тщеславия явно просматривается недостаток истинного смирения, поэтому и лечить сие надо путем избегания всего того, что может нас выделить из других, вызвать у людей похвалы. Во всех наших поступках должны проявляться заботливая рачительность и рассудительность. Сделанное хорошо подобает "охранять с должным вниманием" [с. 138, 142, 143]. Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от единого Бога, не ищите (Ин. 5, 44) — словами Самого Господа вопрошает преподобный Кассиан [с. 140].
Восьмая страсть — гордость — самая лютая и свирепая, уничтожающая не одну только противоположную ей добродетель — смирение, а все добродетели [с. 143, 146]. "Эта страсть хотя последняя по времени борьбы с пороками, и по порядку исчисления ставится последнею, а по важности и по времени она первая" [с. 143]. Это такая губительная болезнь, которая "повреждает смертоносным расстройством" не один член или его часть, а все тело — ею заболевают и новоначальные, могут заболеть ею и стоящие "почти на верху добродетелей" [с. 143, 144, 146, 157]. Сила ее жестокости хорошо видна в том, "что тот ангел, который за превосходство блеска и красоты своей назван люцифером, низвержен с неба ни за какой другой порок, а за этот" [с. 144].
Признаки гордости очевидны: надменность, несоблюдение каких-либо правил послушания или подчинения, упрямство, превозношение, самомнение, самонадеянность, пренебрежение интересами других, холодность к благочестию, даже крикливость в разговоре, "в молчании досада, в веселии громкий, разливающийся смех, в печальном случае неразумная скорбь, в ответе строптивость, в речи легкомысленность… Она не имеет терпения, чужда любви, дерзка для нанесения оскорблений, а к перенесению их малодушна…" [с. 158, 159, 161, 162].
Победить страсть гордости — "этого злейшего духа" — возможно лишь с помощью благодати Божией, милосердия Божия, полагая в основание страх Божий и стяжая смирение, "которое происходит от кротости и простоты сердца" [с. 148, 162]. Без усилий и трудов невозможно достигнуть евангельского совершенства, но и "одними трудами никто не может достигнуть совершенства без благодати Божией" [с. 150]. На этом победоносном пути огромное значение имеют постоянные размышления о страданиях нашего Спасителя и всех святых, о том, что "искушающие нас обиды столько легче, сколько дальше мы отстоим от их заслуг и поведения", также о том, "что мы через короткое время переселимся из этого века, и по скором окончании этой жизни мы тотчас будем соучастниками их" [с. 164]. Последние размышления весьма полезны не только для истребления гордости, но и всех пороков.
Все восемь страстей, указанных преподобным Кассианом, искушают весь человеческий род, но нападут они не на всех одинаково. "В одном главное место занимает дух блуда; в другом преобладает ярость; в ином властвует тщеславие; а в другом гордость господствует" [с. 250, 251]. Отсюда вытекает правило, что главное внимание должно направить на искоренение господствующей страсти, той, которой "раболепствуем" [с. 251], "которая больше нападает на нас" [с. 261].
Первые шесть страстей (чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль и уныние) соединены между собой неким "сродством", "так что излишество первой страсти дает начало последующей". Так, "от излишества" чревоугодия происходит блуд, от блуда — сребролюбие и т. д. В подобном же порядке надобно и сражаться против них, чтобы вырвать их корни. Так, чтобы победить уныние, надо изгнать печаль, чтобы попрать печаль, должно погасить гнев, и т. д. Последние же две страсти (тщеславие и гордость) также связаны подобным образом, но только между собой: тщеславие рождает гордость, чтобы истребить гордость надо избавиться от тщеславия. С первыми шестью страстями в таком союзе они не состоят. Более того, "по истреблении тех эти сильнее плодятся, и по умерщвлении тех живее возникают и возрастают". Этим двум страстям подвергаются особенно тогда, когда одержана победа над прочими страстями [с. 246, 247].
К восьми страстям преподобный Кассиан присоединяет еще два порока: идолопоклонство и хулу, но не ставит их в указанную выше взаимосвязь. О них он лишь свидетельствует: идолопоклонству и хуле "было подвержено множество нечестивых язычников и богохульных иудеев" [с. 258].
Таким образом, победив сильнейшую страсть, легче одержать победу над последующими — слабейшими. Однако надо остерегаться, чтобы в противоборстве первичной — главной страсти и не обращая внимания на прочие, не быть неожиданно уязвленными и от них [с. 251].
Совершенной чистоты достигают тогда, когда помнят, что Бог видит и знает не только все дела, но и самые тайные мысли, и когда верят, что за все сокровенное, сказанное и сделанное должно будет дать отчет на последнем и Страшном Суде [с. 83].
С победой над страстями прекратятся и происходящие от них пороки, а их место, с Божией помощью, при усердии подвижника, займут противоположные им добродетели. О последнем уже упоминалось при рассмотрении творений преподобного Иоанна Кассиана Римлянина.
Брань с духами зла
"Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных".
(Еф. 6, 12)"В царство диавола (веельзевула) вступают чрез совершение пороков… Где царство диавола, там, без сомнения, смерть и ад, в котором кто будет, тот не может восхвалять Господа".
Из отчета аввы Моисея в изложении преподобного Кассиана [с. 177]Борьба со страстями есть вместе с тем и борьба с духовными силами зла, стоящими за ними, и другими пороками. Вступившие в борьбу "по внутреннему человеку" и испытавшие ее не сомневаются, что враги спасения "непрестанно наветуют нам", подстрекают ко злу, противоборствуют нашему деланию добра. В этом они имеют некоторую свободу — "им дана власть подстрекать". Но и человеку дана Богом сила отвергать все их действия и, более того, сокрушать их "вредоносную славу" или свободно соглашаться с ними [с. 287, 45].
