Анри Каффарель - В присутствии Бога (100 писем о молитве)
70. Молиться значит сотрудничать
Читая ваше письмо, я сказал себе: «Почему бы не ответить на вопросы протестанта… с помощью протестанта?» И я достал со своей книжной полки томик, много раз мною перечитанный. Всякий раз, читая его, я черпал новый порыв к молитве. Эта книга — «Проблема молитвы» Фернана Менегоса. Разумеется, я далек от того, чтобы разделять все положения автора. Но какова его пламенная убежденность, какова вера в первостепенное значение молитвы! — То значение, которое, как вы пишете, ускользает от вас. Основная тема его книги восходит к самой чистой библейской традиции. Вот ее суть, выраженная в одном из многочисленных определений молитвы, которыми богата его книга: «Христианская молитва это крик сердца, которое, будучи охвачено благодатью Бога Всевышнего, знает теперь одну только высшую радость
— сотрудничать с Богом и видеть торжество божественного спасительного дела в человеческом обществе». Существует опасность принять это определение, не осознав всего его значения. Автор же использовал свои обширные познания, чтобы обосновать это определение на протяжении пятисот страниц своей книги. Прежде всего, он выступает против заблуждения, которое считает самым опасным и которое заключается в том, чтобы говорить о христианской молитве только с человеческой точки зрения, как если бы она была только простой человеческой деятельностью среди многих других; как если бы человек, предоставленный самому себе, был способен ее производить; как если бы Бог был равным партнером и собеседником, к которому обращаются с просьбами, но который остается вне нас, как и мы вне его, каждый со своей стороны, хотя бы мы и были с ним в наилучших отношениях. Фернан Менегос принуждает нас изменить нашу точку зрения. Чтобы понять молитву, — повторяет он нам на все лады, — нужно исходить не из человека, но из Бога. Из Бога, действующего в мире и в каждом из нас, из Бога, Который совершает Свое дело, дело спасения, то, которое св. ап. Павел в волнующем синтезе представляет нам в послании к Ефесянам: собирание в Своем воскресшем Сыне всех тех людей, которые через веру открываются Его благодати. Сей Бог, непрестанно прощающий, возрождающий и спасающий, предлагает верующим работать вместе с Ним. Молитва именно и есть сотрудничество с Богом. Прежде всего в том, чтобы в каждом из нас осуществилось дело Божие, чтобы святилось имя Его, чтобы наступило Царствие Его, чтобы осуществилась воля Его. Подобная молитва по сути своей бескорыстна, «она противопоставляет принципу, направленному на то, чтобы превратить Божество в слугу человека, противоположный принцип, превращающий человека в слугу, полностью зависящего от Бога. Эта молитва — “к обнаружению славы Господа неба и земли” и не просит для человека ничего, кроме того, чтобы способствовать сиянию этой славы». Но своей молитвой христианин помогает не только действию Бога в нем, но также — действию Бога Всевышнего и Всесвятого во всем мире. Молитва — больше, чем труд, она — духовная борьба. Христианин, однако, не остается без поддержки в этом труде и в этом сражении: Дух Христов одушевляет его, ведет, поддерживает, влечет. И когда Фернан Менегос вглядывается в будущее христианства и человечества, эрудит в нем обретает пафос пророков, чтобы возвестить нам, что если теология закоснеет в непризнании важности молитвы, если христиане замкнутся в эгоцентрической молитве, направленной на удовлетворение их собственных интересов — будь то материальных или духовных, — и, более того, если, под влиянием философских учений, враждебных молитве, они от нее откажутся, — наш век погрузится в духовную ночь, в ученое варварство. «Или христианство осуществит покорение мира через молитву, или оно погибнет». «В этом вопрос жизни и смерти для христианства». Зато, если подлинная христианская молитва, та, что исходит исключительно из славы Божией и дела Божия, будет вновь обретена христианами, тогда христианство познает новую чистоту и новый расцвет. Благодаря ей, человечество поднимется на новую ступень цивилизации. «Христианство побеждает… только в общинах, в которых продолжает распространять свое действие дерзновенный первохристианский дух евангельской молитвы». «Молитва — апостольский феномен по преимуществу». «Церковь молящаяся — единственная подлинно цивилизующая сила». «Ecclesia orans — Церковь молящаяся — является единственным источником подлинного, глубокого и длительного прогресса, прогресса, возрождающего вместе с индивидуальной личностью также и общество».
Но почему же молитва обладает такой великой силой? Потому, что, повторяю еще раз, она не просто действие человека, но действие Бога в человеке, к которому человек присоединяется. Христос говорил: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин 5,17). Человек, который молится, соединяется в себе самом со всемогущим действием Божиим, предается ему, сотрудничает с ним, предоставляет ему средства проникнуть в мир, который иначе был бы для него закрыт.
«Блаженны алчущие и Жаждущие»
Долог путь, ведущий к совершенному единению с Богом. Молитва шаг за шагом превращается в желание и мольбу, борьбу и верность. Понемногу она очищается в терпении и бескорыстии, до тех пор, пока не превратится в чистое желание одной только славы Божией. Жажда счастья, так глубоко укорененная в человеческом сердце, есть одна из самых могучих движущих сил нашего духовного роста. Поэтому нужно, чтобы, отнюдь не угашая этой жажды, мы позволяли ей укрепляться в молитве (1. Счастье). — Тоска по абсолюту, близкая жажде счастья, сочетается с ней, чтобы повлечь нас к Богу, и уже свидетельствует о действии Святого Духа в нас (2. Жажда абсолюта). — Но на земле наша потребность в счастье и в абсолюте не может быть полностью удовлетворена. Поэтому наша молитва, по сути, есть мольба изгнанника (3. Воздыхания Духа). — Трепетная мольба надежды: ведь Бога, разумеется, нельзя видеть в настоящем, но это не препятствует тому, что Бог нас приглашает безотлагательно вступить в тесную, все более усиливающуюся связь с Собою (4. «Надежда не постыжает»). — Необходимо, чтобы наше желание Бога очищалось в терпении, т. к. в нем
еще много «вожделения» (5. Пусть молитва будет постом прежде, чем станет пиршеством). — Побережемся, чтобы нам не привязаться более к дарам Господним, нежели к Господу (6. Дары или Дарующий?). — «Духовная сухость», «духовная ночь» допускаются Богом именно для того, чтобы надежда наша освободилась от всяких примесей (7. Даром ли?). — Это очищение желания Бога ни в малой мере не есть его подавление. Чем чище это желание, тем более оно становится неутолимой жаждой живого Бога, пылкое выражение которой мы находим в псалмах и в писаниях великих мистиков (8. «Как жаждущая земля…»). — Единение с Богом в свое время будет нам даровано, ибо мы искали его. Оно будет делом любви. Но нам следует смиренно испрашивать дара любви, ведь она имеет свой источник не в сердце человека, но в сердце Бога (9. Попрошайка Божий). — Если желание славы Господней станет единственной движущей силой всей нашей духовной жизни, то по этому знаку мы узнаем о присутствии и возрастании любви в нас (10. Слава Божия прежде всего).
71. Счастье
Ваше отношение к счастью напомнило мне настроение одной студенческой аудитории, перед которой мне пришлось однажды затронуть такую тему: великое благодеяние молитвы состоит в том, что она пробуждает нашу жажду счастья, если та уснула, и усиливает ее, если она в нас жива. Их реакция во время последовавшего за тем обмена мнениями меня удивила. Не следует ли прежде всего, — спрашивал один из них, — ожидать от молитвы, чтобы она гасила в нас эту потребность? Не в том ли состояла цель всех духовных учителей, — замечал другой, — чтобы достичь святого безразличия? Не к нему ли стремятся и буддисты, и христиане, как к высочайшей мудрости? И не тогда ли, когда жажда счастья, наконец, укрощена, достигают того внутреннего покоя, который необходим для духовного прогресса?
Диспут был оживленным и продолжительным. Они защищались так, словно бы я угрожал какому-то покою, которого они достигли не без труда, и причем именно путем подавления этого желания счастья. Тем не менее, надеюсь, мне удалось их убедить, что это самое желание способно быть лучшим побудителем их духовного развития. Сумею ли я достичь того же с вами? Существа, в которых угасло желание счастья, очень скоро умирают от истощения. Те же, кто не боятся его, которые его поддерживают, бывают ему обязаны самыми возвышенными своими радостями, но также, правда, и самыми горькими разочарованиями. Однако, по меньшей мере, они живут, и живут насыщенно. Опасность заключается в том, чтобы в один прекрасный день они не разочаровались в творении. Но эта опасность есть на самом деле величайший шанс, еще точнее, величайшая благодать, если она все-таки приведет их к пониманию того, что их жажда счастья не может быть удовлетворена ничем иным, как только Богом! Им остается только, чтобы молитва, фильтруя, если можно так выразиться, эту жажду, смогла уберечь ее от заблуждений и ошибок. Великие молитвенники скоро становятся великими искателями счастья, и теперь им нужно счастье абсолютное. Таким образом, Бог отрешает их от всего. Но это отрешение не есть, вместе с тем, безразличие, напротив, скорее, — участие; оно заставляет их соединиться со всею тварью в ее тайном желании счастья и постараться увлечь ее к Богу, к Которому она стремится всем своим существом, жадно и с упованием. Бог не только предстает пред ними способным удовлетворить всецело их человеческую потребность в счастье, но Он производит в них также и совершенно новые способности. Эта работа по обогащению их существа одновременно причиняет им скорбь и увеличивает их надежду, ибо, как им хорошо известно, Бог опустошает лишь для того, чтобы тем полнее наполнить. Итак, я настоятельно рекомендую вам, когда вы приступаете к молитве, искать помимо изменчивых пожеланий, возникающих на периферии вашего существа, ваше самое глубокое желание, корень всех остальных — желание счастья. Освободите его от всего, что его сковывает и опутывает, обратите его к Тому, к Кому оно, возможно, устремляется в самом своем зародыше, и оно не замедлит пробудиться, начать жить, сделаться в вас обитателем, весьма беспокойным, несомненно, но благодаря которому отныне вы будете неспособны более удовлетвориться простыми отблесками счастья, и который непрестанно будет побуждать вас к познанию и обладанию дарующим блаженство Богом.
