Иоанн Тобольский (Максимович) - Илиотропион, или Сообразование с Божественной Волей
Впрочем, что праведный человек принимает всякое приключающееся ему зло с мужественным и радостным сердцем, тому является верным свидетелем святой Апостол Павел, который говорит: "я исполнен утешением, изобилую радостью при всякой скорби нашей" (2 Коринф. 7:4). "Радуюсь, говорит он, не только в алчбе и жажде, не только в узах, темницах и ранах, не только в бедах и тесноте, и во всякой скорби нашей, и не только исполняюсь небольшим утешением, но переизбыточествую радостью, изобилую весельем, когда бьют меня палками, когда побивают меня камнями, когда терплю кораблекрушение и целые сутки нахожусь в пучине морской."
Архиерей Турский Мартин был в течение многих лет оскорбляем Севером Сульпицием (писателем IV века) и никогда не гневался на последнего, никогда не изъявлял печали о таких оскорблениях, оставаясь всегда спокойным в душе своей и неизменным. Истинно праведного мужа не смущает никакое противное или бедственное приключение. Святой Иоанн Златоуст подтверждает это, говоря: "ничего нет тягостнее и печальнее как прогневать Бога"; но мужа мудрого (праведного), свободного от этого тяжкого греха, ничто другое не может уже опечалить: ни скорбь, ни клевета (навет), ни что-либо другое. Но подобно тому, как малая искра, брошенная в море, тотчас же угасает, так каждая печаль, даже самая тяжкая, если попадет в чистую, незазорную совесть, весьма скоро погибает и уничтожается.
Иоанн Златоуст, желая наглядно представить этот же предмет умственному нашему зрению, уподобляет наш ум видимому небу (своду небесному), говоря: "Небо — выше дождевых туч, но когда оно покрывается облаками, кажется мрачным, на самом же деле оно — светло так же, как было прежде: так и мы, когда по-видимому страдаем, т. е. бываем окутаны печалью. Если и случается нам болеть или печалиться по немощи человеческой, но как или насколько бывает это тяжело"?
Блаженный Амвросий говорит: "Пусть будет в страданиях, трудах, нечто острое, жгущее; но мужественный ум какой боли не пересилит и не покроет собой. Я не утверждаю, что море — неглубоко, на том основании, что берега его мелки; что небо пасмурно, потому что бывает иногда покрываемо облаками; что земля не имеет жизненной силы, потому что она на некоторых местах не производит растительности; что нивы бесплодны, ибо по местам не родится на них пшеница." Так точно рассуждай и о плодородии (жатве) доброй совести — оно может подлежать некоторому влиянию тяжких скорбей.
Но если встретится что-нибудь противное и горькое, то плодами богоугодной жизни уменьшается это влияние, уменьшается и бывает совершенно побеждаемо, подобно тому как горсть плевелов между пшеницею покрывается хорошим урожаем пшеницы. Итак ничто скорбное, приключающееся праведнику, не убьет его чрезмерной печалью: он познает печаль, но не предается ей; покрывается небо мрачными облаками, но не меняется; прорастают между пшеницею плевелы (куколь,) но не заглушают ее; не печалиться совсем в бедах — нечеловечно, но быть побеждаемому ими — недостойно доблести мужа (это высокое свойство души).
Упование на Бога — крепкая скала
Не только христианская мудрость знает ту доблесть, о которой упомянули мы выше, но великодушие это небезызвестно было и древним язычникам.
Гораций верно описывает тип своего великодушного героя-мудреца такими чертами: "доблестный муж крепко держит свои обещания и данного слова никогда не изменяет." Это явно открывается из того, что никакие угрозы и лишения не могут изменить объявленного им праведного обета или совестливого положения о каком-либо предмете. Не изменит он их ни из страха перед своим согражданами, повелевающими ему злое дело, ни из-за угроз мучителей или самих мучений их, многих людей слабых устрашающих — ничто не подвигнет его ум к измене своей совести и данному обету. Напрасно мучители будут трудиться приклонить его к своим пожеланиям — в этом никогда они не успеют — он устоит, пребудет при нападении их на него непоколебимым, как недвижимый столб. Если даже все обратится в прах, в ничто, само небо обрушится — и под такой тяжестью сердце, уповающее на Бога, не устрашится; ибо не тщетные обещания утверждают это сердце, но невидимо пребывающий в нем Сам Бог, который открыто сказал всем устами пророка и царя Давида: "не прикасайтесь к помазанным Моим, и по отношению к пророкам Моим не поступайте лукаво" (Пс. 104:15).
И действительно, "души праведных в руке Божьей, и мучение не коснется их" (Прем. Сол. 3:1). К этому пророк Захария присовокупляет: "касающийся вас прикасается зенице (к зрачку) ока Его (Божьего)" (Захар. 2:8). А возлюбленный ученик Христов Иоанн выражается так: "мы знаем, что всякий рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему" (1 Иоан. 5:18), т. е. не прикасается столь могущественно, чтобы мог победить его.
Ассирийский царь Сеннахирим разорил и покорил все Иудейские города (при Езекии царе), но Иерусалима не только не мог взять, но не смог даже сделать вокруг него осаду и увидеть этот город. Пространно об этом написано в книге пророка Исаии. Так говорит пророк о царе Ассирийском: "не войдет он в этот город, и не бросит туда стрелы, и не приступит к нему со щитом, и не насыплет против него вала. По той же дороге, по которой пришел, возвратится, а в город сей не войдет, говорит Господь" (Ис. 37:33–34).
Подобное этому бывает с людьми богобоязненными. Муж праведный, имея путеводителем для своих поступков закон Божий и волю Божью относительно внешних событий, остается со всех сторон непреоборимым: все противное, с ним случившееся, не побеждает его и чрезмерной печалью не убивает: поражает ли болезнь все члены его тела, или постигают бесчисленные бедствия; однако он, вознося мужественный ум и сердце к Богу, прибегает к Нему с крепкой надеждой на Его помощь, и вместе с этим и тогда, при всех неудобствах, согласует собственные желания с Божественной волей. И почему бы он не мог поступить так? Он имеет любящее сердце, движения которого к Вечному Благу не могут быть связаны против его воли никогда и никакими узами пристрастия к чему-либо иному, если только он хочет, чтобы они стремились в вечные объятия воли Божественной.
В церковных хрониках сохранилось предание о муже мудром, великом и славном в добродетели, с которым приключилось происшествие весьма неприятное, но он прославил этот случай так: "приветствую тебя, горесть, но вместе с сим и полная всякой милости Божьей и благословения!"
Подобное случилось с Сократом, который принял с величайшей радостью приготовленную для него отраву. То же самое было с святым Апостолом Андреем, который, когда вели его на распятие, издали еще приветствовал святый Крест и, приблизясь к нему, радостно обнял и поцеловал его. Таким же образом ценят ограду ради сбережения ею сада, и любят дерево ради приносимых им плодов.
Наказания Господни, как ни тяжелы — все к нашему благу
Скажешь, любезный читатель, мы в училищах благодушно об этом говорим, но иначе поступаем дома, сталкиваясь с неприятностями на деле. Голод, бесчестье, потери имущества, жестокие мучения причиняемые болезнью, никого не веселят, ибо все это тяжело поражает человека, который был бы крепче железа, если бы его не сокрушали упомянутые выше удары.
Но такой возражатель похож на друзей, утешавших праведного Иова, который сказал им в лицо: "много я слышал такого. Жалкие утешители все вы, многоречивые друзья мои! К Богу слезит око мое; оно слезит, не прекословлю, и это не есть утешение; но оно слезит пред Богом: в этом истинное, постоянное веселие. Господь не отвергнет беззлобного, и, напротив, величайшего дара не примет от нечестивца (по другому переводу: не прострет руки готовому на всякое зло, а непритворные уста украсит улыбкой и язык подвинет на славословие). Чего же вы желаете? Рука Господня коснулась меня; но лучше быть побитым этой рукой, чем принимать ласки от иной руки. Десница Господня одним прикосновением исцеляет, биением же дарит не болезнь, но здоровье, не смерть, но жизнь." Так отвечал Иов своим друзьям. То же прилично ответить и тебе на сделанное тобой возражение, а вместе с тем предложить один вопрос: если кто-нибудь на фехтовании ударит тебя металлической перчаткой и причинит кровавую рану, то едва ли ты станешь обвинять в этом перчатку. Это — дело руки. Но едва ли ты подашь судье жалобу и на руку — удар тебе нанес человек.
Так и Бог руку, которой бьет, покрывает перчаткой иногда кожаной, иногда деревянной, а иногда и железной. Сегодня наказывает голодом, в другой раз — безчестием. Теперь попустил Он оскорбить тебя этому человеку, в другое время — иному. А иногда наказывает Он тебя через твоих родных, через домашних или братьев. Чего же тебе хочется? Одна и та же рука Божественная бьет, но не одинаково, а различно, и через других лиц посещает и наказывает тебя. Зачем ты порицаешь других? Этот хитрец из зависти нанес мне вред; тот вор и разбойник поверг меня в такую беду; а этот льстец отнял у меня мою честь, славу и мое имущество. Что ты рассказываешь, неразумный? что затеваешь судебный процесс против перчатки? Обрати внимание на руку Бога, посылающего тебе как милости свои, так и наказания. Все это посылается тебе от Бога.
