Клаудио Морескини - История патристической философии
Недавно тезис о связи Цельса с Иустином был подвергнут пересмотру Г. Т. Бюрке, очень четко установившим те границы, в которые укладываются доказательства, приводимые Андресеном в пользу своего предположения. Особенно важными являются его наблюдения касательно использования Цельсом места из «Тимея» (28с), к которому прибегает также и Иустин: в действительности истолкование Цельсом этого одного из наиболее часто цитируемых мест из сочинений Платона ни в чем не отлично — вопреки тому, что усматривал в этом истолковании Андресен, — от его истолкования в рамках платонической традиции, согласно которой познание верховного божества если и доступно, то лишь очень немногим, посредством чисто интеллектуального усилия. Также и попытка Цельса доказать, что утверждения христиан проистекают из переиначивания смысла отдельных мест из трудов языческих авторов, даже если и может, с одной стороны, быть его ответом Иустину в связи с проблемой большей древности иудейской культуры по сравнению с греческой культурой, с другой стороны, может и не быть внушена Цельсу чтением сочинений Иустина, поскольку эта тема затрагивалась и ранее как в иудейских, так и в христианских писаниях. И хотя доказано, что доводы, приводимые Андресеном в пользу прямой связи Цельса с Иустином, являются недостаточными, сам вопрос о знакомстве Цельса с творчеством Иустина остается открытым для дальнейших научных исследований.
Здесь можно обозначить только в самых общих чертах вопрос о роли Цельса в становлении христианской письменности: нет ли в антиязыческой полемике конца II — начала III вв., предшествующей произведению Оригена «Против Цельса», ответа на обвинения, выдвинутые Цельсом в его «Истинном слове»? Эта линия исследования, главными представителями которой являлись в 70–е годы прошлого века И. Шварц и И. М. Вермандер, хотя спорадически и подхватывалась впоследствии другими учеными, никогда не была разработана с исчерпывающей последовательностью, однако к предварительным выводам, к которым пришли вышеназванные ученые, относились настороженно, или же выводы эти становились предметом открытой полемики. А вместе с тем важные результаты, достигнутые в ходе этих исследований, позволяют утверждать, что практически, начиная с Аристида и кончая Оригеном, ни одно апологетическое сочинение не может быть изъяснено без его сопоставления с Цельсом, который, благодаря написанному им «Истинному слову», должен был стать узловой фигурой для древней христианской апологетики, так что без распутывания этого узла мы не можем до конца понять её специфику. Эта точка зрения не получила, однако, всеобщего признания в первую очередь потому, что её правомерность подрывается тем самоочевидным фактом, что ни один из многочисленных христианских писателей, рассматриваемых в этих исследованиях (автор «Послания к Диогнету», Татиан, Феофил Аптиохийский, Тертуллиан, Климент Александрийский), ни разу не упомянул имя противника, побудившего его к написанию своих собственн ых антиязыческих полемических трудов. Но главным является то, что в этих исследованиях допускаются явные промахи методологического характера: так, к примеру, один из приемов, общих для всех этих исследований, сводится к тому, чтобы выделить внутри исследуемых произведений апологетов отдельные — изолированные от других — аргументы, которые, по большей части, передают твердую позицию неприятия по отношению к тому или иному контраргументу, окрашенному в ярко выраженные языческие тона, причем этот контраргумент незамедлительно сопоставляется исключительно с сочинением, принадлежащим Цельсу.
Это происходит, в первую очередь, потому, что не принимаются во внимание (а если это и делается, то бегло и недостаточно добросовестно) возможные буквальные совпадения, без сколько–нибудь серьезных попыток выявить, а не присутствовали ли ненароком именно эти аргументы у христианских писателей, живших и творивших в относительно более ранее время, — и тогда именно их влияние, а не влияние Цельса может, так или иначе, прослеживаться в изучаемом произведении более позднего христианского автора. Показательным в этом плане является тот факт, что основная аргументация, лежавшая в основе тезиса, согласно которому Татиан, Феофил и Климент ставили своей сознательной целью опровержение писания Цельса, сводится к демонстрации ими (в случае Татиана эта тема выливается в претендующие на истинность хронологические расчеты в прямом смысле слова) большей древности иудейского народа ради доказательства превосходства их культуры над греческой культурой, многие представители которой, к тому же, обращались к иудейской культуре как к некоему первоисточнику. Но эта концепция являлась столь древней и распространенной, уходя своими корнями еще в иудейскую апологетику, что она едва ли была собственным изобретением Иустина, хотя он и был первым из апологетов, который к ней обратился. Другой вопрос, который лишь слегка затрагивается в этих исследованиях, это вопрос о датировке «Истинного слова» Цельса по отношению ко времени написания трудов апологетов, которые, предположительно, направлены именно против него. Мы уже имели возможность убедиться в том, что традиционная датировка «Истинного слова» Цельса 178–м годом имеет под собою очень зыбкие основания, а значит, от нее нельзя отталкиваться в целях установления датировки произведений, хронологическая локализация которых также заключает в себе большие трудности, — и, таким образом, нельзя, исходя из 178–го года, предаваться размышлениям о том, с какого времени «Истинное слово» получило распространение на всем пространстве империи. С учетом этих недостатков становится ясным, что это направление исследований, еще очень слабо о себе заявившее, пока достигло результатов, базирующихся, в лучшем случае, на чисто гипотетических, а потому очень хрупких с научной точки зрения посылках, а в целом — на откровенных заблуждениях и грубых ошибках. А потому результаты этих исследований не могут быть в своей совокупности признаны в качестве достоверных, но их надо, пункт за пунктом, подвергнуть пересмотру, проявляя при этом повышенную бдительность и осторожность. Разумеется, произведение Цельса является достаточно значимым, так как благодаря тому, что оно сохранилось в составе полемического труда Оригена, направленного именно против Цельса, мы имеем возможность ознакомиться с основными моментами, вокруг которых разыгрывались споры между язычниками и христианами во II в. С этой точки зрения, произведение Цельса представляется незаменимым, поскольку нельзя отрицать, что «Истинное слово» приводит точное свидетельство о всех элементах, которые вступали тогда в столкновение в контексте борьбы между двумя противоположными «партиями» — «партией» язычников и «партией» христиан. Следовательно, не вызывает сомнений и то, что чтение Цельса помогает нам реконструировать тот исторический «фон», в котором сформировалась способность христиан создавать — в лице главных защитников новой религии — серьезные произведения антиязыческой направленности. А коль скоро мы признаем эту ничем не заменимую ценность «Истинного слова» — этого важнейшего документального свидетельства относительно целого ряда важнейших вопросов, — в конце концов, не так уж важно, докажем ли мы, что каждый из апологетов был действительно знаком с произведением Цельса и ставил своей целью прямое (и косвенное) опровержение его позиций.
БИБЛИОГРАФИЯ. Исследования: С. Andresen. Logos und Nornos. Die Polemik des Kelsos wider das Christentum. Berlin, 1955; S. Benko. Pagan criticism of Christianity during the first two centuries A.D. // ANRW II.23.2. Berlin — New York, 1978. P. 1105–1118 (1101–1108); W. den Boer. La polemique anti–chretienne du lie siecle: «La doctrine de verite» de Celse // «Athenaeum» 54 (1976). P. 300—318; M. Borret. L’Ecriture d'apres le paien Celse // C. Mondesert (изд.). Le mond grec ancien et la Bible. Paris, 1984. P. 171—193; N. Brox. Kelsos und Hippolytus. Zur friichristlichen Geschichtspolemik // VChr 20 (1966). P. 150–158; G.T. Burke. Celsus and Justin: Carl Andresen revisited // ZNTW 76 (1985). P. 107–116; Idem. Celsus and the Old Testament // VTest 36 (1986). P. 241–245; Q. Cataudella. Celso e VEpicureismo // ASNP 12 (1943). P. 1–23; C.J. De Vogel. Der sogennante Mittelplatonismusy iiberwiegend eine Philosophie der Diesseitigkeit? Ц Platonismus und Christentum. Festschrift fur H. Dorrie. Munster, 1983. P. 290–296; H. Dome. Platonica minora. Munchen, 1976. P. 229–274; Idem. Formula Analogiae: an exploration of a theme in hellenistic and imperial Platonism // H,J. Blumenthal — R.A. Markus (изд.). Neoplatonism and early Christian thought. London, 1981. P. 33–49; M. Frede. Celsus philosophus Platonicus // ANRW 11.36.7. Berlin — New York, 1994. P. 5183–5213; Idem. Celsus' attack on the Christians // J. Barnes — M. Griffin (изд.). Philosophia togata 2. Plato and Aristotle at Rome. Oxford, 1997. P. 218–236; O. Glockner. Die Gottes–und Weltanschauung des Kelsos // «Philologus» 82 (1926). P. 328–352; S.R.C. Lilia. Clement of Alexandria. A study in Christian Platonism and Gnosticism. Oxford, 1971. P. 31–41; Idem. Introduzione al Medio Platonismo. Roma, 1992. P. 79—86; M. Lods. Etude sur les sources juives de la polemique de Celse contre les chretiens // RHPhR 21 (1941). P. 1–33; A. Magris. Platonismo e cristianesimo alia luce del Contro Celso // L. Perrone (изд.). Discorsi di verita. Paganesimoy giudaismo e cristianesimo a confronto nel Contro Celso di Origene. Atti del II convegno del gruppo di ricerca su «Origene e la tradizione alessandrina». Roma, 1998. P. 47–79; E. Norelli. La tradizione sulla nascita di Gesu nelV Alethes Logos di Celso // Ibid. P. 133–169; K, Pichler. St re it um das Christentum. Der Angriff des Kelsos und die Antwort des Origenes. Frankfurt a.M. — Bern, 1980; J, Puigalli. Lademonologiede Celsepenseurmedio–Platonicien // EC 45 (1987). P. 17—40; G. Rinaldi. La Bibbia deipagani. I Quadra storico. Bologna, 1997. P. 107–118; H. — U. Rosenbaum. Zur Datierung von Celsus'Αληθής λόγος// VChr 26 (1972). P. 102–111; J. Schwartz. Du Testament de Levi au Discours Veritable de Celse // RHPhR40 (1960). P. 126–145; Idem. CelsusRedivivus// RHPhR 53 (1973). P. 399–405; M. Sordi. Le polemiche in tomo al cristianesimo nel IIsecolo e la loro influenza sugli sviluppi dellapolitica imperiale verso la Chiesa // RSCI16( 1962). P. 17–22; L. Troiani. Celso, gli eroi greci е Gesu // «Ricerche storico bibliche» 4/1 (1992). P. 65—76; Idem. II Giudeo di Celso // L. Perrone (изд.). Discorsidi verita Op. cit. P. 115–131; W. Ullmann. Die Bedeutungder Gotteserkenntnisfir die Gesamtkonzeption von Celsus’ Logos Alethes // Studia Patristica 14 (1976). P. 180–188; J.C.M. Van Winden. Le Christianisme et la philosophie // Kyriakon. Festschrift J. Quasten. Munster, 1970. P. 205–213; J.M. Vermander. De quelques repliques a Celse dans VApologetique de Tertullien // REAug 16 (1970). P. 205–225; Idem. Celsey source et adversaire de Minucius Felix // REAug 17 (1971). P. 13—25; Idem. Theophile d’Antioche contre Celse: A Autolycus III // REAug 17 (1971). P. 203–225; Idem. La parution de Vouvrage de Celse et la datation de quelques apologies // REAug 18 (1972). P. 27—42; Idem. De quelques repliques a Celse dans le Protreptique de Clement d’Alexandrie //REAug23 (1977). P. 3–17.
