Иоханн Таулер - Царство Божие внутри нас
Однако же на пути вовнутрь, на верхнюю ступень, помехой является все, что помогло бы на нижней. Ибо всем внешним человек устремлен и нацелен пока на себя, свое Я, и именно этим мешает Христу свершать в нем Свое дело.
Только при условии совершенного обращения вовнутрь и самоотдачи, человек начинает думать о Боге и идти путем оставления и отвержения, на котором преображается и, вкушая Бога, совершенно с Ним соединяется.
Это подтверждает испытавший это — Павел — словами: «преображаемся в образ Божий от славы в славу, как от Господня Духа» (Ср. 2 Кор. 3, 18).
Сподоби и нас, Боже, достигнуть такой славы и преображения!
Преклоняю колени мои перед Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле, да даст вам, но богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что шпрота, и долгота, и глубина, и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею.
Ср. Еф. 3, 14—19
Павел писал это послание, будучи узником и желая, чтобы друзья его не были ввергнуты этил! в заботу и уныние. Он указывает им путь отрешенности, ибо пребывающий в истинной отрешенности во всякое время открыт всем добродетелям и дарам Божьим и всякому благу, тогда как уныние и страх — преграда на пути к Богу, они подавляют жизнь, гасят огонь любви и затемняют свет.
Поэтому Павел сказал: «Радуйтесь о Господе на всех путях ваших, и еще раз: радуйтесь!» (Ср. 4, 4)
Словами «преклоняю колени мои», Павел говорит не о коленах внешнего человека, но о коленах внутреннего, ибо преклонив их, уходят глубже, нежели всеми внешними обращениями к Богу: осознавая ничтожность своего Я, внутренний человек этим предает себя, со всеми своими силами и дарами, в руку и волю Божию. В этой своей ничтожности, своем Не-Я, он совершенно предается Богу — отрешенностью, неделанием и нестяжанием. Все три суть одно, а именно истинная самоотдача, и считаются троякой сущностью человека.
Нужно, насколько это возможно, отрешенностью заставить внешнего человека уйти в глубину внутреннего, дабы внешний действовал по указаниям внутреннего, а не по желаниям и страстям своего Я.
Затем, если внутренний человек пребывает в истинной свободной отрешенности и нестяжательности, он, в своем абсолютном Не-Я, перешагнет через себя в неделанье, препоручая себя Богу и предоставляя Ему действовать.
Тогда поднимется сокровеннейший человек, дух, Иисус Христос, божественное Я в глубине души, и сможет вернуться в свой первоисток, в свою нетварность в глубине Божьей, где он извечно был: там обитает он в своей нетварности без вида и образа и там преполняет его Бог силой и богатством Своего совершенства.
Столь велика божественная полнота, что богатством этим всецело заполняется, просвещается и укрепляется внутренний человек, и даже внешнему достается часть его.
«Живите Христом в вас» (Ср. Гол. 2, 20; 2 Тим. 3, 12). Когда внешний человек говорит: «Верую во всемогущего Бога Отца», то воображает, что он находится вне его, внутренний же человек знает о живом присутствии Бога в себе. Он знает Христа в себе как потаенного сокровеннейшего человека, как божественный свет, который сияет тем ярче, чем более внутренний человек готов его воспринять и обрести себя, обернувшись внутрь.
Тогда вольется в него сила Христова, Христос займет обитель в глубине его души, и человек до самого дна наполнится духом любви, проникнется ею и погрузится в нес всем своим существом.
Там, где правят и вершат эти три добродетели — отрешенность, неделание и нестяжание — любовь становится столь глубокой и всемогущей, что вбирает в себя всякую сущность, всем может помочь и всех сделать счастливыми.
Затем нужно стремиться к тому, чтобы любовь укоренилась в самой глубине нашего существа и сделалась с нею одним.
Чем глубже дерево укоренилось и ушло в грунт, тем выше, шире и сильнее может оно вырасти. Так же и мы: чем глубже мы погрузимся в глубину души и в ней укоренимся, тем большими станут ширина, длина, глубина и высота божественной глубины внутри нас.
Ширина глубины Божьей состоит в том, что невозможно лишиться ее присутствия. Куда бы мы ни повернулись, повсюду соприкоснемся с глубиной.
Длина станет явной, когда осознаем, что настоящее и вечность одно и то же и в нем едины все до и после и всякий круговорот есть неподвижный покой.
Глубину мы узнаем, если обратимся к своей собственной глубине и в отвержении внешнего и внутреннего человека совершенно опустимся в глубину души.
В этом погружении откроется нам неисчерпаемая бездна Божия, глубину которой не в силах измерить ни тварное существо, ни ангел.
Столь же неизмерима и высота Божия, и даже если душа в своей преданности Богу возвысится, словно Бог к Богу, и вознесется превыше всех тварей и ангелов в высоту сверхсущей божественности, то и тогда Бог все же будет для нее так непостижимо высок, что для псе окажется мелким и ничтожным все, что не есть Бог. Здесь она выше себя и за пределами всего Может быть, кому-то и удалось кинуть сюда быстрый взгляд в состоянии озарения, но родилось оно не в них, ибо без совершенного воплощения трех добродетелей — полной отрешенности, неделанья и нестяжания туда не попасть.
Тем, кто своими делами еще пребывает во внешнем человеке, глубина души остается сокрытой и не отворяется глубина божественная. Когда Бог, желая привести их к оставлению и отрешенности, влечет их внешнего человека во внутреннего, они изо всех сил сопротивляются, сетуют, полные страха, на внешние вещи и цепляются за свою самость, стяжание и суетность. И ничего не выходит.
И наоборот, это рождение может произойти в человеке, который всей внешней и внутренней деятельностью и аскезой нацелен на эти три добродетели и готов к погружению в сокровеннейшую глубину. Ибо он оставляет себя, препоручая Богу, и ждет — в отрешенности, несуетности и нестяжательности, без себялюбия, в отвержении Я и в полной самоотдаче, — чего захочет и куда поведет его Бог.
Тогда в сокровеннейшей глубине родится Христос и с ним превосходящий всякое разумение покой Божий и вся крепость и полнота божества.
Сподоби нас всех, Боже, правильно подготовиться и достичь такого рождения!
ПОДГОТОВКА РОЖДЕНИЯ БОГА В НАС
Приступите ко мне, желающие Меня, и насыщайтесь плодами Моими.
Придите все алчущие Меня, и исполнитесь Моего рождения.
Ср. Сир. 24, 21
Премудрость говорит это Слово: «Приступите ко Мне, желающие Меня, и насыщайтесь плодами Моими». Слово это о Боге и ведет нас к Его рождению, к тому, чтобы мы всецело исполнились блаженством рождения Божьего в нас.
Далее сказано: «Всем, взалкавшим Меня, всем, воистину возжаждавшим, чтобы свершилось это рождение, будет иногда дарован его краткий миг». Пусть этим разжигается и усиливается ваше желание и вы все более жаждете того и все совершенней причащаетесь этому блаженству. И тогда вы скажете вместе с Августином: «Господи, Ты создал нас для Себя; оттого-то не знает наше сердце покоя, пока не успокоится в Тебе».
Этому беспокойству, этому желанию рождения Бога в себе, которые нужно чувствовать постоянно, мешают, умаляя, чуждые по сути вещи, которым — вместо Бога — жаждем мы предоставить в себе место, — бренные, чувственные, преходящие вещи, творения, будь то живые или мертвые, дружба и товарищество, удовольствие и желание обладать, блеск и богатство всякого рода — все эти вещи препятствуют тому, чтобы родился в нас Бог, ибо в глубине нашей души нет для Него места.
Каждая мелочь, которая пленяет чувства и разум, каждая страстишка, которая нас заполняет, уменьшает стремление к Богу и препятствует Его рождению в нас.
Не спрашивай меня о причине, но сам загляни в свою глубину и проверь, что тобой движет, возбуждая твое желание и удовольствие. Тебе бы так хотелось разом иметь и Бога и вещное и тварное, но это невозможно. Если один к тебе приходит, всем другим нужно уйти.
Под этим подразумеваются не те вещи, которые тебе необходимы, или которые у тебя от Бога или с Богом, и даже не те, что неизбежны по природе, как то: пища, если голоден, питье, если жаждешь, отдых и сои, если устал. Но когда ты стремишься удовлетворить эти потребности ради них самих, ради наслаждения и смакования, а не по необходимости, тогда возникает преграда для рождения Бога в тебе, пусть и не столь великая, как при потреблении других вещей, без которых можно обойтись.
Тот же, кто желает рождения Бога в себе и причащения божественному свету, пусть не забудет о препятствии, заключенном в алчной привязанности к чувственным радостям и тварному.
