Григорий Лебедев - Толкование на Евангелие от Марка
Первая истина вечности состоит в том, что человеческий дух бессмертен и вечен, как бессмертен и вечен Бог — Источник всякой жизни, и в том числе Источник жизни человеческой души. И как не умирает жизнь, так, очевидно, вечно будет жив ее источник и всё рожденное и питаемое им. Это — аксиома. И как человеческая душа заключает в себе частицу этого вечного источника жизни, то и она этой частью вечности приобщена к вечности.
Господь и говорит: «Бог в Аврааме, в Исааке, в Иакове»… Бог жизни, не умирающий, и Он в них, и они не умерли… Бог не смерть… Бог — Жизнь, и где Он, там вечность и бессмертная жизнь: «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых» (ст. 27).
Итак, неумирание, бессмертие человеческой души — тоже аксиома. И очень понятная даже естественному сознанию: если не уничтожима тленная, разлагающаяся, постоянно превратная материя, то как же может быть уничтожен дух неизменный и непревратный?
И вторая истина вечности открыта Господом, истина о том, что Царство будущего, как освобожденное от земли, тела и тления, будет Царством чистого бессмертного Духа и что, как таковое, оно совсем отлично от земли с ее порядками и что оно будет подобно Царству бесплотных Ангелов.
Значит, мы ничего не можем знать об этом Царстве, кроме открытого в Божественном слове, и все человеческие представления о нем, переносимые с земных явлений, конечно, безосновательны, а смелое навязывание Царству вечности узко ограниченных и превратных представлений просто кощунственно.
Для верующей же души в открытом Господом Царстве будущего — вся полнота: хочешь быть с Господом, береги в себе частицу Божественного Духа… С нею ты бессмертен… и откроется тебе, после смерти тела, вечность… и в мире Ангелов, уготованном тебе, конечно, ты будешь «блажен во всем», т. е. вкусишь бесконечного счастья.
100Один из книжников… подошел (ко Христу) и спросил Его: какая первая из всех заповедей? Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, — вот первая заповедь! Вторая, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной, большей сих заповеди нет. Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что един есть Бог и нет иного, кроме Его, и любить Его всем сердцем, и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжении и жертв. Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия (Мк. 12, 28–34).
Здесь Господь указал две опоры жизни… И они обнимают всю жизнь в целом… Одна из них дает теоретическое (метафизическое) обоснование жизни, другая указывает практическое, жизненное приложение первого обоснования… А обе в целом, как два якоря и два столпа жизни, и крепят ее на незыблемом фундаменте, и поднимают ее от ничтожества земной пыли до захватывающей высоты неба, и дают ей исчерпывающее наполнение до полноты ее завершения в вечности.
Вот теоретическое (метафизическое) обоснование жизни: Источник жизни — Бог. «Господь наш есть Господь Единый». И нет иного (источника жизни), кроме Него. Всё от Него, и всё в Нем… И, конечно, и человек от Него… И, конечно, жив будет человек только в Нем… А потому будь Его частью во веки! И, как Его часть, живущая только в Нем и Им, влейся в Него всем существом. Полюби Его так, как только способен смертный, до самозабвения… Уйди в Него всем сердцем, всем разумением, всею крепостью твоею… Как в любви, отдайся Ему до полного истребления себя… Что б тебя уже не было… А ты жил Им и в Нем, а Он жил в тебе…
Таков первый якорь и обоснование жизни. Им определяется место человеческой жизни во вселенной. Твоя жизнь есть часть Божественной жизни. И оправдание твоей жизни, как и оправдание жизни всей вселенной, — в устремленности к Источнику жизни — Богу, в воспринятии от Него всей полноты жизни и в завершении жизни через слияние с Ним.
Господь указывает и второй якорь жизни и им определяет, каково должно быть практическое построение человеческой жизни.
Если всякая жизнь есть творение Бога и в человеческий дух вдунута частица Божественного Духа, то, значит, над жизнью, окружающей человека, тяготеет Промыслительная Божия Рука, а люди, окружающие человека, — такие же носители частиц Божественной жизни.
И, значит, если всем устремлением человеческой жизни, всей любовью человека должен быть Бог, то где бы и в чем бы ни было присутствие Бога, на то же обращается и человеческая любовь, т. е. человек должен отдать свою как бы отраженную любовь и всем созданиям Бога, человек должен любить других людей, окружающих, ближних.
И мало того. Так как Бог в Своем существе не являем человеку и Он открывается для человека только в Своих созданиях, как, например, в других людях, то и проявление человеческой любви к Богу более осязаемо в любви к людям.
Вот почему в другом месте Божественного Откровения любовь к ближнему выдвигается даже на первый план жизни и ставится показателем и меркой самой любви к Богу.
«Бога никто никогда не видел», — пишет ев. евангелист Иоанн. — «Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает… Пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем… Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» И Апостол заканчивает свое наставление повторением Евангельских слов: «И мы имеем от Него (Бога) такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1 Ин. 4, 12,16, 20, 21).
Так любовь к ближнему объявляется вторым столпом жизни и по своей практической осязаемости делается мерилом самой любви к Богу. Образуется замкнутый круг. Божия любовь изливается в мире и человеческом духе. Человеческий дух, рожденный от этой любви, в свою очередь восходит к своему Источнику — Богу через земные лучи Бога, рассыпанные в людских душах… И человек через свою любовь к этим душам и через Божественные лучи в них восходит к их небесному центру — Богу.
Указав две опоры жизни, Божественное слово определяет условия их действенности; оно определяет, как надо любить Бога и ближних, чтобы эта любовь принесла плод.
Любить Бога заповедуется «всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею».
Сердце — центр душевной жизни. Следовательно, требуется, чтобы устремленность к Богу была не поверхностной, а чтобы самая глубина глубин души была повернута к Источнику жизни и устремилась к Нему. А когда обращенность к Богу пойдет из глубины души человека, она, конечно, обхватит, как всепожирающее пламя, всю душу и все способности ее, всё «разумение» ее.
Но Господне слово не довольствуется и таким, казалось бы, исчерпывающим определением любви к Богу. Оно добавляет и еще одну характерную черту: полюби Бога «всею крепостью твоею», т. е. всю силу жизни, как будто даже силу тела, всю силу физической жизни ты брось в эту любовь, чтобы уж ни один атом твоей жизни не остался недейственным, а всё живое в тебе, всё без остатка, ринулось бы в стихию твоей полноты, удовлетворения, блаженства! Вот так полюби!..
Указывается и условие действенности любви к ближним.
«Возлюби ближнего, как самого себя…» В добавлении «как самого себя» ставится контроль твоей любви. Чтоб твоя любовь не оказалась бесплодной, мертвой, оторванной от жизни, чтоб она не оказалась самоусладительным построением, рассчитанным на то, что вне тебя, ты всякое дело любви применяй к себе: хорошо было такое дело для тебя и ради тебя или нет?
Это — идеальный контроль. Он стоит в неразрывной связи с твоим внутренним существом, совершенно соответствует ему и, как зеркало, отражает его. При нем моральный уровень твоего дела, обращенного к ближнему, падает или растет вместе с тобой самим. И по мере твоего духовного роста поднимается твое дело любви…
И когда ты в своем внутреннем росте дойдешь до совершенной любви к себе, а совершенная любовь к себе в христианстве есть — «отвергнись себя», возненавидь себя и погуби себя (Мк. 8, 34–35), тогда ты сумеешь и другого полюбить совершенно, т. е. до самоотвержения.
Вот почему в другой раз Христос и ставит пределом любви любовь до смерти. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Инв. 15, 13). И заповедь о любви до смерти ничуть не противоречит заповеди о любви к ближнему, как к самому себе. В них единство и замкнутый круг: ты познаешь и полюбишь ближнего через себя; и когда ты себя поймешь до отвержения себя, только тогда ты сумеешь полюбить до самоотвержения и другого.
Указывается и еще одно условие действенности заповедей, а именно: чтобы человек сделал их действительным обоснованием жизни, т. е. выдвинул их на первый план своего построения жизни, и не вздумал бы возводить какие-либо иные надуманные опоры жизни. В них (этих заповедях) дано всё. В них — «весь закон и пророки». И не затемняй их ничем, и не загромождай другой обманчивой декорацией жизни. Даже ради самого служения Богу не придумывай ничего затемняющего и отодвигающего заповеди любви, потому что исполнение их «выше всех всесожжении и жертв».
